И тут меня затянуло в знакомый водоворот. Если бы я могла, я бы билась руками и ногами, изворачивалась, но постаралась избежать этой участи. Настолько в прошлые разы мне было страшно! Крепко зажмурилась, воображение уже рисовало жуткие картины, одну страшнее другой. Но было тихо. Пахло домашней выпечкой и козьей пряжей. Приоткрыла глаза.

Белые стены деревенского дома. Стол, накрытый кружевной скатертью. За ним сидела сухонькая старушка и вязала платок.

Я распрямилась. Увиденное несколько обескуражило.

— Что стоишь? Сядь.

Оглянулась, и увидев табуретку, присела.

Руки ее ловко управлялись со спицами, в нить извивалась сквозь пальцев, словно живая. Я подняла глаза выше. Слепая... провидица.

— Здравствуйте.

— И ты будь здорова. Зачем мертвых тревожишь?

— Я? Простите. Я не специально.

— Какие же вы глупые! Такими мощными артефактами владеете, а мозгов не хватает. Твой кулон. Ты хоть представляешь, на что он способен? — она с силой брякнула спицами о стол, — Накачала его энергией своей бесовской под самую маковку, и не контролируешь ее ток. Молчишь? То-то же. Ты с этой цацкой можешь полкладбища перебудить. Не то, что меня с моей чувствительностью. Бестолковка! Ну, чего хотела, говори давай. Не могу я здесь долго.

— Э-э-э я.. ну. Как мне мир спасти?

Женщина начала фыркать, причмокивать губами и сипеть сквозь беззубый рот. Вероятно, это был смех.

— Ох, чумная. Мир она собирается спасать. Ох, — старушка утерла слезы уголком платка. — повеселила ты меня. Себя спасай, дурная. ЛюдЯм помогай всегда. Не проходи мимо, если можешь хоть чем-то помочь. Иногда даже простое доброе слово способно изменить мир человека. Все у тебя хорошо будет. Ты все правильно делаешь. Иди.

— Что? Как все? Я ничего не поняла.

— Придет время, поймешь. Иди, сказала. Пора тебе — она прикрикнула и ударила кулачком по столу.

Я открыла глаза, по которым ударил свет. Комната с кирпичными стенами, Виноградов, дежурный врач...

— Здрассти, — я несмело улыбнулась.

Глава 12

Да! Наконец-то финальное испытание! Неужели дождалась? Когда финал близок, все чувства обостряются. Ожидание столь томительно и одновременно прекрасно, но вытягивает все силы!

Оставшуюся четверку счастливчиков сегодня вновь везли в глубокое Подмосковье. Чтобы скоротать время в дороге, привычно расположилась чуть в отдалении и читала книгу по физиогномике.

Заинтересовал раздел об использовании этой науки изучения человеческих черт лица, применимо к выбору жизненного пути.

Автор рассказывал, что часто люди тратят всю жизнь, чтобы понять свое предназначение. А кто-то под напором родителей или «доброжелателей», попадает не на свое место, и безрадостно влачит существование. А ведь каждому человеку уже при рождении дается именно тот арсенал качеств, который ему необходим для прохождения своего жизненного пути. Но как часто и происходит — мы заложники обстоятельств. Хотя, в теории, если вовремя это понять и рассмотреть, можно сделать свою жизнь счастливой и успешной, причем в любом возрасте.

Открыла небольшое зеркальце и стала рассматривать свои черты лица. Интересно, вот была юная девушка, со своими печалями и невзгодами, но в то же время полна юношеского энтузиазма. И тут в ее тело перенесли женщину, прожившую долгую, насыщенную событиями жизнь с колоссальным опытом, с собственными мыслями, чувствами, отношением к происходящему вокруг. Теоретически, это не может не отразиться на внешности моего аватара. Конечно, еще прошло мало времени. На меня из зеркала все также смотрела молодая, симпатичная девушка. Но я-то видела, как выдавал серьезность и целеустремленность настороженный, чуть прищуренный взгляд, чуть поджатые губы показывали недовольство, а чуть сведенные, напряженный брови — задумчивость.

Увиденное мне не понравилось. Эдак хмурые думы меня за пять лет превратят в сморщенный персик! Надо чаще отдыхать и отвлекаться. Работа двадцать четыре на семь мало кого красила.

Тем временем мы приехали на место. И вновь оно не стало для меня загадкой. С одной стороны, мне, конечно, хотелось испытать себя, свои силы. Даже несмотря на испытываемый ужас при магическом погружении в событие, при использовании кристалла, я была готова повторить подобное, чтобы расширить грани своих возможностей, чтобы вынести крупицы бесценного опыта. Но здесь и сейчас ставки были слишком высоки. Нельзя экспериментировать. Только действовать наверняка!

Древнее родовое поместье, куда нас привезли, хранило в себе множество тайн.

Встречал нас мужчина чуть за сорок. Местный житель близлежащего поселка и историк по совместительству, Павел. Его дед своими глазами видел, как разоряли поместье после того, как его хозяев «декабристов» сослали в Сибирь, как надругивались над оставшимися там слугами, как выбрасывали останки захоронений в овраг.

Сейчас же мужчина был немногословен, попросил описать, что это за место и, по возможности, какие события здесь происходили.

Здание было некогда реставрированно после пожара, но вновь заброшенное. Даже странно, что до сих пор никто на него не позарился и не прибрал к рукам. Вокруг раскинулся огромный парк, сейчас тоже запущенный и угрюмый.

Сквозь стрельчатые распашные двери мы прошли внутрь. Огромное помещение холла с уходящим ввысь потолком было завалено строительным мусором и поломанной мебелью уже советского периода. Здание пережило не одну эпоху. Атмосфера стояла гнетущая. Некогда роскошь и величие сейчас были подавлены запустением и унынием.

— Что ж, — начала я, — говорить, что некогда здесь жила дворянская семья, думаю, не имеет никакого смысла, все очевидно и так. Рассчет пришелся на девятнадцатый век. Это стиль ампир, мужи и дамы в многослойных одеждах, отороченных бархатом, кружевом и драгоценными камнями. Это время пафоса и игры на публику. В доме в повседневной жизни была жесткая дисциплина в отношении супруги, отпрысков. Слуги ходили по струночке, как шелковые. Я бы сказала военная муштра. Но, в то же время, при появлении зрителей, на публику пушились перья, искрило блеском все, что только возможно, пускалась пыль в глаза. Подчеркивание достатка было обязательным атрибутом. И вот, в один прекрасный день, праздник закончился.

Мы с Павлом прошли вглубь помещения. Где-то здесь был спуск в подвал. Нам нужно было попасть туда.

— Эти стены помнят пышные балы, но эти воспоминания уже совсем слабо пробиваются сквозь бесчеловечное море боли и страданий. Раскулачивание. Надругание. Публичное унижение. Смерти. Здесь в подвале был семейный склеп. Хранились останки рода. Все это выгребли и выкинули, как мусор. Насильственные смерти остро чувствуются. Борьба за жизнь, боль страданий. Очень тяжелое место.

— Может, выйдем на улицу? Мне нужно еще кое-что вам показать. — Павел переминался с ноги на ногу, было видно, что ему здесь находиться тоже некомфортно.

— Да, конечно, — на обратной дороге я продолжила рассказ, — на этом надругательства не заканчиваются. Какое-то время здесь была то ли казарма, то ли общежитие. Ощущение пренебрежения в месту, негатива не проходит. Еще позднее… даже не пойму что это. Идет запах дешевой харчевни. Вот прям «жратва, жратва всюду», море какой-то еды, и толпы голодных, алчных людей. Неприятно даже погружаться в такое. — я брезгливо встряхнула руками.

— Да, Анна, вы абсолютно правы. Здесь одно время был санаторий и столовая при нем. Сами участники хохмили, что пируют на костях князей.

— Вот эта чернота и идет. Осквернение, зубоскальство.

Мы вышли в парк и прошли немного по аллее. Подошли к трем надгробиям, накрытым сейчас тканью. Чуть постояла в тишине парка, и посмотрела прямо в камеру.

— Это надгробия. Их вынесли из подвала, из склепа. Но они пусты. Мощей здесь нет. Это просто камни.

Павел подтвердил мои слова:

— Да. Вы все верно рассказали. Сейчас мы находимся в усадьбе Волконских. Князя с женой, как декабристов, сослали в ссылку, даже разлучив с детьми. Детей в ссылку брать не полагалось. А все имущество разворовали и уничтожили. Над останками захоронений семейного склепа надругались, вывалив те в овраг, как мусор. Из саркофагов позже кормили свиней, которых держали при столовой. Эти плиты были найдены и установлены здесь уже позже, как дань памяти.