Если роль основного источника производительности труда на благо местного колхоза отводилась комсомольскому задору, то вдохновителем ночных забав, несомненно, выступал алкоголь. Главная проблема заключалась в том, что, каковы бы ни были привезенные с собой запасы, истощались они задолго до окончания «срока». В отличие от студенческой вольницы, контроль за школьниками был куда более строгим, и потому добыча «горючего» становилась отдельным приключением. Эрику особенно запомнился случай, когда гонцом выпало быть ему. Время пребывания в лагере подходило к концу – давно закончились и запасы, и деньги. Их обычная компания собиралась устроить прощальную вечеринку, и им требовалась хотя бы одна бутылка спиртного, пусть символическая. Это был обязательный для торжества фетиш.
Из-за скудности средств, которые собирали буквально по копейкам, решено было приобрести бутылку водки – наилучший вариант соотношения цена-градусы. Самая дешевая «Русская» стоила пять рублей тридцать копеек. Общими усилиями набрали требуемую сумму – вышла полная кружка мелочи. Эрика выбрали для выполнения этой миссии, как одного из самых ответственных людей. Идти через поле с кружкой в руке было бы совсем анекдотично, поэтому девочки сообразили какой-то мешочек, в который и ссыпали монетки. Ближайший магазин располагался на окраине поселка почти в пяти километрах от лагеря.
В назначенный день сразу после окончания работ Эрик собрался в путь. Сопровождать его вызвалась Томка, на что Эрик с радостью согласился – вдвоем веселее. Они украдкой выбрались через щель в заборе и отправились в сторону поселка. По дороге болтали о том и о сем, шагали чуть не вприпрыжку. Вдруг Томка дернула Эрика за рукав: «Смотри, кто-то идет!» Действительно, прямо им навстречу двигался какой-то мужчина. Он находился где-то в километре от них, так что лицо разглядеть не выходило, но рисковать не хотелось. Если бы это оказался кто-то из преподавателей, они бы конкретно «спалились». Выходить за территорию лагеря строго запрещалось. Кроме того, никакими достопримечательностями, за исключением сельского магазина, ближайший поселок не обладал. Цель же посещения магазина была очевидна, так как печенье и конфеты имелись в лагерном буфете. Эрик с Томкой присели. Окружающий ландшафт идеально подходил для земледелия, но не оставлял никаких шансов спрятаться. Мужчина приближался. Вскоре ребята с ужасом узнали в нем директора своей школы, Сан Саныча – сурового и прямолинейного человека, дослужившегоя до директора из военруков. Встреча именно с ним была фатальной катастрофой. Эрик уныло огляделся. Спрятаться в свекольной ботве не представлялось возможным, а траектория движения Сан Саныча неизбежно выводила его прямо на них. Вытянув шею, Эрик продолжал озираться. Наконец, на меже свекольного поля он заметил что-то типа небольшой канавы, образовавшейся после отвала плуга. «Томка, быстрее за мной!» – позвал он. Пригнувшись, они метнулись к этой канаве. В самом глубоком ее месте как раз мог уместиться в длину один человек, так что Эрик уложил Томку и сам кое-как втиснулся за ней. Сан Саныч был уже близко: они видели его голову, покрытую завязанным по углам носовым платком. Если бы директор целенаправленно смотрел по сторонам, то непременно увидел бы торчащие из канавы части их тел, но урожай свеклы интересовал его мало. В холщовой сумке что-то мелодично позвякивало в такт ходьбе, и это подсказывало ребятам, что в магазин он тоже бегал не за печеньем. В предвкушении тихого праздника Сан Саныч энергично шествовал мимо, а Эрик лежал, уткнувшись в Томкин затылок, и чувствовал, как бешено колотится ее сердце. Впрочем, как и его. В какой-то момент ритм их сердец вдруг совпал. Это было удивительное, волшебное ощущение. Два сердца, бьющиеся как одно. Эрик был прижат к Томе всем телом, ее запах начал кружить ему голову. Он почувствовал острое влечение, джинсы вдруг стали тесны, но он ничего не мог с собой сделать. Томка, несомненно, тоже это почувствовала – между ними как будто пробегали электрические разряды. Лежали они так, возможно, гораздо дольше, чем того требовала осторожность. Вполне вероятно, что к тому моменту, когда они стали подниматься, Сан Саныч уже успел не только дойти до лагеря, но и подробно ознакомиться с содержимым своей сумки. Всегда бойкая на язык, смелая, ничего не стесняющаяся Томка должна была безапелляционно заявить в такой ситуации: «Ну, теперь, как честный человек, ты должен на мне жениться!» Но она явно была смущена и даже покраснела. «Пойдем?» – тихо спросила она еще более сконфуженного Эрика. Тот облегченно подхватил: «Конечно!» Почти весь оставшийся путь они прошли молча. Наконец Томка улыбнулась, покачала головой, глядя на Эрика, и они расхохотались. Напряжение исчезло.
Объект их стремления был настолько маленьким, что напоминал скорее ларек. Первое, что встречало вошедшего, – характерный аромат деревенского магазина. Классический букет, который нельзя спутать ни с чем другим. Пахло одновременно свежим хлебом, соленой селедкой и развесной карамелью. Здесь их ждал совершенно неожиданный удар – водки не было! На полках красовалась недоступная по цене «Старка» и еще более недоступный коньяк. То ли колхозники, полностью положившись в вопросах уборки урожая на школьников, скупили всю беленькую и ушли в коллективный запой, то ли ее просто не завезли, что было для советских времен нонсенсом. «Саныч – гад, небось, последнее забрал!» – прошипела Томка.
– И кто у вас такое пьет? – поинтересовался у продавщицы Эрик, указывая на полки со спиртным.
– Никто и не пьет, уборочная у нас, – язвительно ответила та.
Разочарованные ребята вышли на крыльцо.
– Что делать будем? – спросил Эрик.
Томка пожала плечами. Вопрос не требовал ответа. Было понятно, что придется возвращаться ни с чем. Эрик облокотился на перила и бесцельно посмотрел вдаль. Томка подошла сзади, прижалась щекой к его плечу. Эрик повернулся к ней. Он разглядывал лицо девушки и думал, что поход все равно не был напрасным – получилось приятное приключение. Она как будто снова смутилась, опустила глаза и принялась задумчиво изучать деревенскую грязь за его спиной. Вдруг Томкин взгляд стал сначала сосредоточенным, потом хищным. Чуть не сбив Эрика, она перемахнула через перила и бухнулась на колени. Эрик не особо беспокоился за чистоту Томкиной одежды. После валяния в канаве грязнее она бы уже не стала, да и одеты ребята были по-рабочему. Но неадекватное поведение девушки его озадачило. Эрик последовал за Томкой и присел рядом: «Что там?» Томка уже очищала найденный в земле металлический рубль. Никогда в жизни они не были так рады профилю Вождя, искренне любимому в тот миг. Рубль! «Старка» стоила шесть рублей десять копеек. На оставшиеся двадцать копеек можно было купить еще плавленый сырок на закуску, но Эрик справедливо рассудил, что один сырок большую компанию не спасет, и решил купить Томке пломбир в вафельном стаканчике. Когда они победно вернулись в магазин и высыпали на прилавок горку мелочи с грязным рублем в придачу, продавщица удивленно вскинула брови и долго пересчитывала монетки, что-то недовольно бурча под нос.
Обратно они летели как на крыльях. О своем приключении с Сан Санычем и канавой ребята рассказали, конечно, без подробностей. Все сошлись во мнении, что рубль потерял именно директор. Это было бы особенно приятно. Вскоре они вернулись из лагеря домой, и к началу учебного года история как будто забылась. Только Томка иногда поглядывала на Эрика с задумчивой улыбкой.
Студентов, конечно, на такой долгий срок в одно место не отправляли. Выезды были дня на три, на неделю, максимум на две. И каждый раз в новое место. Поэтому проблем с запасами алкоголя и прочих радостей никогда не возникало. Кроме того, восприятие мира студентом в корне отличается от психологии школьника. Пожалуй, никто не стал бы прятаться в канаве – даже от ректора университета.
Рано или поздно колхозная эпопея должна была закончиться. Ребята вернулись в аудитории окончательно, и началась довольно рутинная, как оказалось, учеба. На первом курсе преподавали в основном общеобразовательные предметы – журналистикой пока даже не пахло. Довольно скоро захотелось обратно в поля.
