Однако нация на протяжении своей истории не остается неизменной… Меняются ли стереотипы?
Да, есть определенный промежуток времени, в течение которого живет любой этнос. Он эмпирически подсчитан – 1200 (1500) лет. И, говоря об этносе, мы должны учитывать не только его географическое положение, не только культурные традиции, но и его возраст.
Можно сравнить его с человеческим. Младенец почти беззащитен, но имеет огромную потенцию, которая позволяет ему развиваться, учиться, становиться на ноги. Обижать ребенка грешно, надо дать ему возможность вырасти. Затем, через некоторое время – фаза подъема, – этнос становится очень активным, агрессивным. Таков Древний Рим времен ранней республики, такова Византия первых веков нашей эры. Время идет, наступает «перегрев» – как у молодых людей, которые испытывают такое внутреннее давление накопленной ими энергии, что совершают ряд поступков, продиктованных не только и не столько необходимостью, сколько наличием избыточной энергии.
Что это за энергия, спросите вы? Она описана В. И. Вернадским как энергия живого вещества биосферы, по природе своей биохимическая. Она есть в каждом организме и в системе организмов, в этносах, их скоплениях, суперэтносах, которые мы называем культурами – греко-римская культура, персидская культура и так далее.
С течением времени расход энергии начинает превышать ее поступление: ведущим становится тип обывателя, исполнительного, честного, послушного, но малотворческого. Люди энергичные, пассионарии (пассионарность – это стремление, способность человека к изменению окружающего мира) становятся художниками, писателями, полководцами, основателями сект, конкистадорами, честолюбцами, словом, работают на будущее, в какой-то мере жертвуя своим реальным бытием. Планше и Бонасье вытесняют д’Артаньянов и Атосов. Кстати, во Франции XVIII века рыцарей (которых было несколько тысяч) сменили мушкетеры (которых было всего 102 человека). Остальные предпочитали не рисковать. Потребители – балласт, который разъедает любую систему. Приходит упадок – не государства, оно сложилось, но этноса, у которого нет больше энергии для развития, инициативы. Системы создаются веками…
А как, с Вашей точки зрения, развивалась наша система, Россия?
Примерно она сложилась к XIV веку. Так что мы прожили меньше половины нашего возраста и у нас есть все шансы прожить и другую половину, если мы будем мудры и не растеряем те культурные ценности, традиции, ту информацию, которая «подняла» систему, которая ее держит, и утрата которой довольно скоро приведет к дезорганизации. А накоплено было, в частности – придерживаясь нашей темы – умение обращаться с соседями с уважением, так, что мы привязывали их к себе, склоняли их симпатии на свою сторону. Это наше великое достижение за шестьсот лет. Известно, что империя – «тюрьма народов», однако, видимо, империя империей, а русский народ – народом. Во всяком случае, когда около Петропавловска англичане в 1856 г. высадили десант, камчадалы отражали его вместе с русскими. Когда в Севастополе высадился англо-франко-турецкий корпус, то татары не поддержали их. Когда шла гражданская война, Средняя Азия вполне имела возможность отделиться от России, потому что обе железные дороги, соединявшие юг страны с Москвой, были перерезаны: одна – Дутовым, другая – мусаватистами в Азербайджане. Однако даже попытки такой не было сделано. Знаете, я там был в 1932 году, ходил босой, в белом халате и чалме, разговаривал на плохом таджикском языке, который тут же и выучивал, и никто никогда меня не обидел. Можно, конечно, найти и факты другого ряда, но и то, о чем я говорю, – факты.
Да, факты, которые Вы приводите, не из привычного ряда. Теперь все чаще вспоминают взаимные обиды, старые счеты, войны, «делят» героев и деятелей культуры. Особенно много внимания – и часты претензии – в адрес самого многочисленного народа, русского.
К большому сожалению, не всегда беспочвенные. Вот, пожалуйста, в любом учебнике татарское иго представлено как варварское нашествие. С точки зрения военной, бытовой, оно, вероятно, таковым и воспринималось, и так и запечатлелось в памяти поколения. Но вот что интересно. Достаточно проехать по Золотому кольцу Москвы, побывать во Владимире, Суздале, Переславле, чтобы убедиться, какое количество памятников сохранилось от домонгольского времени. Так всегда ли правомерно говорить о повсеместном уничтожении монголами русской культуры? Лучше изучить предмет, чем выдумывать.
И не надо людей незаслуженно – я подчеркиваю это – обижать, тогда они не будут обижаться. Ведь это факт, что некоторые странички книги В. Чивилихина «Память» вызвали негативное отношение казахской интеллигенции. Казахи примкнули к России в XVIII веке добровольно, жили, пользуясь теми правами, которые были оговорены. И вдруг их обвиняют в том, что они оскорбили русскую землю! Они-то свою историю знают: Белая Орда никогда не достигала России. Другой пример – Чингисхан. Этот жестокий средневековый деспот просто пугало в нашей литературе. Монголы были союзниками России, в 1912 году, отделившись от Китая, они вошли в контакт с Россией. Чингисхан для них святыня…
Кстати, недавно была заметка в печати о том, что в МНР (Монгольской Народной Республике) снимается фильм о Чингисхане.
Впрочем, справедливости ради должен сказать, что есть авторы, которые не жалеют труда, чтобы изучить историю тех стран, о которых пишут. Роман Исая Калашникова «Жестокий век» об эпохе Чингисхана написан человеком, не только талантливым, но и эрудированным.
Нужен такт, нужно знание. Как-то один из наших дипломатов меня удивил, сказав: а почему мы должны думать о чувствах? Я ответил: я патриот и не хочу, чтобы отношение к моей Родине складывалось на основе поверхностных сочинений. И ведь пишется-то подобное не из каких-нибудь дальновидных идеологических, экономических или политических соображений, а исключительно из неглубокого знания и безответственности.
Умение сосуществовать, уважая отличие другого народа от твоего, считаясь с этим, очевидно, одинаково необходимо и большому, многочисленному, и малому народу?
Вопрос о контактах всегда актуален, ведь этническая монолитность встречается редко.
Если один этнос сильно пассионарен, другой – слабо, они могут жить рядом, не мешая друг другу. Сильные довольствуются тем, что владеют территорией, но не мешают жить слабым так, как они умеют и любят. Такой тип сосуществования называется симбиозом.
Иногда бывает, что, сильный этнос образует колонии на территории другого, тоже сильного. Такие колонии в прошлом в России устраивали немцы – в Поволжье, Петербурге; можно вспомнить и московский Кукуй… Колонисты живут изолированно от местного населения, общаются с ним «на равных» по мере надобности. Самое правильное название для них «ксения», от греческого «ксенос», гость.
Очень страшно бывает, когда один этнос подчиняет себе другой и начинает перекраивать его на свой лад. Это метод неплодотворный.
Нельзя стремиться сделать всех людей подобными себе, нужно учиться жить с ними в симбиозе, оказывать им взаимные услуги, вообще обращаться деликатно, и тем самым создавать дружбу народов – лучшее, что придумано в этом вопросе за все тысячелетия существования человечества.
Для этого, помимо всего прочего, надо очень хорошо знать друг друга. А мы знаем?
Скорее наоборот. Вот я принимаю зачет. Студентка хорошенькая, накрашенная – просит задать самый легкий вопрос.
– Кто живет во Франции? – спрашиваю я.
– Французы и евреи.
Я говорю – верно, но недостаточно.
– А кто живет в Бразилии?
– Бразильцы и евреи.
– А в Новой Гвинее?
– Новогвинейцы и евреи.
Я говорю – идите, подучите.
Следом студент. Спрашиваю реки Франции.
– Лаура (!), – отвечает он.
– А куда впадает?
– В Бискайский залив.
– А где Гаронна?
– Севернее…
Реакция профессора ясна.
Если бы изучали хорошенько хотя бы то, что есть в учебниках, я был бы доволен. Но ведь и этого нет. Правда, не только у нас (слабое утешение)… В 30-х годах прошлого века французский историк Огюстен Тьерри с болью писал, как искажают историю Франции. Начинают ее чуть ли не с друидов, которые никакого отношения к французам не имеют. И первая, и вторая королевские династии были германцы. Франция как государство началась с образования династии Гуго Капета, а как народ – с Верденской клятвы. К этому этносу не относились ни Прованс, ни Аквитания, ни Бретань. Об этом писалось полторы сотни лет назад, и вот у меня новая французская книжка с теми же ошибками… Что сделаешь!
