— Я не… не могу прямо сейчас, — чувствую, что сейчас заплачу. — Мне нужно столько всего сделать. Я не могу в один момент просто взять и уехать. У меня уроки, несданный проекты и еще много всего.

— Ты хотела уехать?

— Хотела.

— Постоянно просила меня об этом? Мила, быстро собирай вещи!

— Можно я уеду завтра? Ну пожалуйста. Да, я просила, но я не думала, что так быстро.

— Мила, собирайся. У тебя пол часа!

Я совершенно его не понимаю, попыталась задать вопросы, но он чуть не вышвырнул меня из кабинета. Еще не видела его таким злым. Быстро побежала в комнату к Роме, но его там не оказалось. Может он в той комнате, где мы смотрели фильмы?

Я проверить не решилась, там может быть и Тимур, я видела их потасовку во дворе. Не хочу попадаться Дорофееву на глаза.

Со всех ног бегу в комнату. Надеюсь, что еще успею увидеться с Ромой перед отъездом. Собираю вещи, все помещается в небольшой чемодан, хватаю свой рюкзак, а еще пакет с рюкзаком, который подарил мне Рома.

Быстро иду в холл, уже по дороге вспоминаю, что забыла свой ноутбук. Он стоял на зарядке на подоконнике. Оставляю чемодан и хочу пойти наверх, когда появляется дядя, хватает мои вещи и быстро идет на улицу.

— Подожди! Я забыла ноут. — Кричу дяде.

— Быстро идем, я тебе его пришлю. Нет времени.

— Это две минуты, — я бегу за дядей.

— Нет у тебя двух минут, — дядя практически заталкивает меня в машину, — я очень люблю тебя, Мила, хочу, чтобы ты знала, все что я делаю это только с заботой о тебе.

— Не понимаю… Можно я попрощаюсь с Ромой?

— Нет! — Дядя хлопает дверью, и машина трогается.

Я сижу как на иголках. Вот дура! Надо было бежать к Роме. Вытираю слезы, которые неожиданно начинают течь по щекам. Мне так больно и обидно. Я хотела отсюда уехать с первого дня и вот теперь уезжаю, но душой хочу остаться. Не могу я сейчас взять и вот так уехать. Не прощаясь, не объяснившись.

Я не понимаю, что будет дальше, между нами. А мне нужно это знать! После тех дней что мы провели вместе не могу просто взять и вычеркнуть его из жизни и из воспоминаний.

Достаю телефон и быстро пишу сообщение Роме. «Дядя меня увозит из академии. Попрощаться даже не дал! Позвони мне!»

Не читает. Мои руки дрожат.

Водитель выруливает из двора академии, я постоянно оглядываюсь, с надеждой увидеть Воронова.

Его нет.

Звоню. Гудков нет. Телефон отключен. Сердце пропускает удар.

Неделю спустя.

Неделя тянулась так долго, что я чуть не сошла с ума. Прямо из академии водитель привез меня в университет, мы ехали довольно долго, больше десяти часов.

Водитель отказывался со мной говорить и выглядело это странно.

Только на месте мне позвонил дядя и сбивчиво объяснял, что это для моего блага. Я не поняла, о чем речь. После моего вопроса про Воронова дядя положил трубку.

Телефон Ромы был по — прежнему отключен. Он мне не звонил, не писал и до сих пор не прочел мое сообщение. Я ждала… Каждую свободную минуту проверяла телефон.

Меня привезли в университет, не сильно популярный, но вполне неплохой, мы с Ромой даже смотрели его, но я хотела быть ближе к дяде, но видимо дядя решил, наоборот, отправить меня подальше.

Меня поселили в отдельную комнату в общежитии, что тут было роскошью, судя по тому, как на меня смотрели соседки.

Так как я была зачислена на первый курс, на специальность Психология, то мне пришлось много готовиться чтобы сдать разницу предметов. Не представляю, как дядя это все провернул. Он хранил молчание.

А мне было так больно от молчания Ромы, что я полностью погрузилась в учебу.

Зубрила, читала, ходила на дополнительные занятия, которые для меня тоже оплатили.

На третий день дядя прислал ноутбук. Правда не мой, а новый, но на нем было установлено все что и раньше и даже перенесены все мои файлы.

С дядей мы говорили мало и по делу. Он каждый раз говорил, что делает все только для меня. И я решила оставить его в покое.

Можно было позвонить в учебное отделение и позвать Воронова, но я не стала этого делать. Если он решил прекратить общение, то я не буду настаивать.

Было бесконечно больно, а еще обидно, но я не хочу унижаться и бегать за ним.

Я влюбилась, это нельзя отрицать. Хорошо, что я еще старалась держать свои чувства под замком, а иначе было бы еще больнее.

На седьмой день, проснувшись в университете я перестала плакать, видимо слезы закончились. Я собралась на первую пару и потянулась за рюкзачком, который подарил мне Рома.

До сих пор он так и лежал в упаковке.

Пусть будет платой за разбитое сердце.

Он должен был сказать лично! Я не верю, что он не нашел возможности это сделать. Я сложила книги, тетради и пошла на первую пару.

Я обязательно смогу это пережить. Сейчас мое сердце разбито на сотни осколков. Даже дышать тяжело при мысли о Воронове.

Воспоминания о его ласках и поцелуях сейчас мне причиняют физическую боль. Жалею, что позволила ему касаться себя! Жалею о том, что мы создали воспоминания, который я никак не могу выбросить из головы.

Роман Воронов.

— Ты идиот, Воронов, — нервно усмехнулся Тимур и приложил пакет со льдом к лицу, — драться из — за какой — то бабы. Совсем с ума сошел?

— Оставь ее в покое, — хотелось еще раз ему двинуть, но сейчас моя задача была иной.

Я сходил к дяде Милы и сказал ему срочно увезти ее. Он сопротивлялся и до последнего пытался доказать, что он тут главный, но в итоге сломался. В тот самый момент, когда я напомнил ему о Кате.

Катерина.

Трагедия этой академии. Девочка, которую помнят все, и никто о ней не говорит.

Нашел водителя, который отвезет мою Милу, договорился о том, чтобы тот молчал. Светлов оперативно подготовил все документы, а я договорился с универом. Пришлось снова звонить сестре, которая упорно расспрашивала меня про Милу, но я молчал.

Ей не стоит в это лезть. Милу я уже не отпущу это понятно, но пока не готов рассказывать сестре подробности. Когда все наладится, то я обязательно их познакомлю.

Я знал, что Мила уже побежала собирать вещи. Хотел попрощаться, понимал, что она расстроиться, но сейчас важнее чтобы Тимур ее не достал, поэтому я отвлекал его. Даже телефон вырубил.

Моя девочка сейчас в панике, но она справится. Она сильная.

— Ну как я ее оставлю, — хмыкнул Дорофеев, — у нас уговор. Забыл?

— Я отдам тебе деньги.

— Дело не в деньгах, — Тимур швырнул на стол пакет со льдом и потер челюсть, — тут дело принципа. Мы поспорили, и я хочу дойти до конца.

— И в чем конец, Тимур?

— Тут есть разные варианты событий, и я даже не знаю какой мне больше по вкусу. Первый я отправлю твою малышку подальше. Вижу, как она тебя заинтересовала…

— Хреновый план. Зачем? Насолить мне?

— Чувства делают нас слабыми, Воронов. Ты забыл?

— Так и не связывай себя чувствами. Я тут при чем.

— Забочусь о друге, — проговорил это таким мерзким голосом, что стало ясно мы не друзья.

Это я понимал давно, но все равно, пока мы были в академии то старались держаться рядом, особенно вначале. Тогда условия в академии были не такие расслабленные как сейчас.

Тогда был комендантский час, строгое посещение пар. Надо сказать, что я скучаю за теми временами. Затем сменилось руководство и произошел случай с Катей.

Это перевернуло всю жизнь академии, особенно руководства. Дорофеев вышел на передний план. Пошли послабления, особенно для приближенных к Тимуру.

Части учеников стало сложнее, но сейчас не об этом.

Сейчас нужно удержать тут Тимура.

— Какой еще вариант? — Спрашиваю я.

— А вот тут я думаю. — Тимур задумчиво тарабанил пальцами по подлокотнику дивана, — есть вариант найти ее, соблазнить и бросить. Уверен, что порченный товар тебе не нужен, а есть второй. Рассказать ей про пари. Юное, нежное сердечко кролика будет разбито. Я уверен, что ты тут ей романтик устраивал, она уже явно трусики чуть не потеряла… Или может ты мне уже скажешь, что победил? Но ты же понимаешь, что нужны доказательства.