По коридору второго этажа «Пенной кружки» и в самом деле периодически раздавались возбуждённые женские крики и мужской скабрёзный мат.

— Какой сигнал будет к всеобщему восстанию? — Бухенвальд приподнял одну бровь.

— Мы вот чё удумали, — обрадовался Фомка, что ему не прилетело за бурмистра, — телегу с мешком пороха грохнем у ворот в княжеский кремль. Опосля как шарахнет, все поднимутся, весь народ против мировой не справедливости. Я хоть и вор, но тоже хочу пожить, как князь!

— Правильно мыслишь, — Иоганн встал с кровати, медленно прошёлся к миниатюрному столику и, взяв кувшин с вином, сделал несколько жадных глотков, — всё верно. Кончать нужно эту княжескую и графскую сволочь. Каждому узурпатору, который на народной шее жирует, жрёт в три глотки, пора выписать персональную петлю на шею. А кто был ничем, тот станет всем! Понял?

— Жизненные слова, прямо до печёнок, до сердца, — ухмыльнулся Шрам, — ну, чё Иван Иваныч, мне Милку звать, или как?

— Или как, зови, — задумчиво проговорил Иоганн, — хорошие у вас в городе шлюхи, сиськастые.

Фомка вышел из комнаты, а бывшего купца из города Любек опять кольнуло какое-то нехорошее предчувствие. Что не так, ну, что не так?! Где я допустил ошибку? Ломал он себе голову. Власти в городе практически нет, кроме полсотни тупоголовых стрельцов. А уже сейчас все городские банды насчитывают почти двести человек. Все хорошо вооружены, так как ещё пять дней назад ящики с мушкетами прибыли в порт под видом железного лома. Плюс к погромам добавится больше сотни всякой голытьбы и рванины из трущоб. Голямбойка вспомнил Иоганн сегодняшний матч на базарной площади, что-то в нём было подозрительное.

Дверь в комнату скрипнула и вошла Милка. Девка лет двадцати, ещё не затасканная, свежая. Бывший купец шлепнул шлюху по упругому заду, и подумал, что все его сомнения — это просто старость, которая всегда подкрадывается незаметно.

Глава 26

Утренний гам на базарной площади, где ещё вчера прощались с князем, был какой-то нервный и взрывоопасный. В любой момент могла вспыхнуть ссора или драка. На невысокую деревянную сцену, которую не успели растащить на дрова, я притащил своего соседа по торговой палатке с медной трубой. В дополнении к нему из ставшей уже родной харчевни «Кабанья голова» я привёл барабанщика.

— Значит так, — сказал я музыкантам, — ты, сосед, играешь вчерашнюю мелодию с голямбойки, а ты просто стучишь, как всегда бум, бум, бум, бум. Давайте мужики, а то народ сегодня сам не свой. Того и гляди морды бить начнут, причём всем без разбора.

И сосед, надо сказать меня не подвёл. Звонкий высокий голос медной трубы немного расслабил публику. И очень хорошо, что где-то в толпе даже заулыбались. Ну а что? У нас помер всего-навсего старый жуликоватый бурмистр. А теперь будет молодая, красивая, как мисс «Вселенная» из России, глава городской администрации. Так радоваться надо, а не ворчать. Скоро будут ходить в ратушу, как на свидание, чистыми и причёсанными.

Наконец, за сценой появились коренастик Ханарр с топором, моя эльфийка Иримэ с луком и Федот со своей женой. До сих пор старшина житомирского полка и капитан ЦСКА, а с сегодняшнего дня будет и. о. князя. Как бы от карьерного роста голова не закружилась.

— Ты чего за палец держишься? — спросил я немного припозднившегося Федота.

— Писарь, сволочь такая, укусил, — прошипел он, — сначала всё было хорошо, деньги взял, секретный указ написал. А потом как взвоет, не дам говорит в городе творить вседозволенность! Кто ты такой, я тебя спрашиваю? И цапнул за палец. Вырвать, сука такая, хотел конверт секретный.

— А дальше? — я удивился принципиальности Чичикова.

— Дальше твоя Ири бросила его через бедро. И он сразу признал, что был не прав, — Федот с опаской посмотрел на мою воинственную принцессу, — ну, начнём помолясь?

Я заметил, как стрелец просто дрожит от волнения и растерянности. Сейчас ты мне брат всё дело запорешь, подумалось вдруг.

— Давай сначала я выступлю, затем приглашу тебя, — я подмигнул Федотию Федотовичу, — подготовлю толпу.

Не дожидаясь его согласия, я взлетел на сцену и попросил музыкантов умолкнуть, но далеко не уходить.

— Уважаемые земляки! — гаркнул я, — есть ли среди вас те, кто меня не знает?

— Да знаем мы твою физиономию! — громко кирнула тётка, торговый ряд которой находился недалеко от моей конторы, — купчина ты из «Рогов и копыт»!

— А ещё? — я улыбался во все свои тридцать два зуба.

— Чемпион по мордобойке! — ответил какой-то мужик, — и ещё голямбу знатно гоняешь!

— Спартак чемпион! — поддержали меня с другого конца базарной площади.

— Все, правда! — обрадовался я, что меня узнают, — я такой же, как вы! Было время, лежал здесь пьяный в канаве, но как видите, взялся за голову, понял, что кроме меня самого жизнь мою никто не изменит! Всё в наших руках!

— Ты нам это, проповеди-то не читай! — высказался какой-то подозрительного бандитского вида типок, — где наш бурмистр!

— Где бурмистр! Бурмистра давай! — заорали отдельные личности.

— А зачем тебе бурмистр понадобился? — резко выкрикнул я в направлении, криво улыбающегося мужика, — сохнешь по нему, как девка? Чем тебе наши житомирские красавицы не угодили?

— Да он с такой рожей нам и даром не надь! — заржали две толстые тётки.

— Будет вам бурмистр! За это я вам ручаюсь! — я вновь напряг все связки, чтобы хоть как-то перекричать толпу, — а сейчас встречайте, Федот стрелец!

Стрельцы в городе пользовались уважением, особенно Федот, многократный чемпион по мордобойке. Поэтому большинство людей встретило выход Федотия Федотовича аплодисментами. Но нашлись и такие, кто из-за спин свистели, как на охоте. Лишь появление трёх десятков вооружённых рядовых бойцов житомирского полка, которые парами разошлись по всей площади, заставило провокаторов замолкнуть. Ведь чтоб нагадить из-за угла, спрятавшись за чужими спинами, большой смелости не требуется. А так могут и в зубы дать.

— Житомирцы! — начал волнуясь Федот, — пришло время вскрыть секретный указ самого князя Игоря Всесветовчиа, который предвидел трудности, что свалятся на нашу голову.

— Я зачитаю! — выкрикнул я, — как человек сторонний, который дрался с Федотом на ринге, играл против него в голямбойку! Я лицо нейтральное!

Хосподя, что ж ты так трясёшься, воин! Я вырвал из рук стрельца конверт, который сам же рано утром и склеил. Потом оторвал край его и вынул содержимое. Что ж тут писарь накалялкал подчерком князя, что скопировал с одного из личных приказов?

— Вот значит, что пишет князь! — я поднял глаза на временно безмолвный народ, — если в городе, по какой-то причине не останется управляющего и прочих знатных особ, то исполняющим обязанности князя назначается старший стрелец житомирского полка Федотий сын Федотов. Подпись, печать, всё чин по чину!

Я показал секретный указ толпе. Печать, конечно, халтурно сработали, но некогда было возиться. Ничего, сейчас главное несколько дней продержаться, а потом все сомнительные бумаги сгорят в огне случайных пожаров.

Вдруг выскочил прямо перед сценой, какой-то гадкий дедуля.

— Что-то подпись не разборчива! — взвизгнул он, — видно плохо!

— А я сейчас спущусь, подойду поближе, — успокоил я зрителей базарного шоу, — и дам в глаз. Сразу зрение улучшится!

— Княжья это подпись! — выкрикнул купец Севастьян, и подмигнул мне, — я сам недавно с челобитной ходил к Игорю Всесветовичу. Он собственноручно написал, что категорически отказать! Евойный подчерк!

Однако площадь в некоторых местах неодобрительно загудела. То тут, то там стали требовать предъявить настоящего бурмистра.

— Спокойно! Спокойно! — я спрятал письмо в конверт и передал его Федоту, — наш геройский бурмистр вчера вступил в неравный бой с озверевшими бандитами, а сегодня утром погиб на моих руках, от старости! Поэтому все желающие сегодня могут принять участие в поминках. Десять бочек хорошего вина будут выставлены перед ратушей бесплатно. Давайте почтим память бурмистра вставанием! Хороший он был человек! Всегда брал взятки и никому в этом не отказывал! Да, бывало воровал, но меру знал. Чтоб урвать лишнее — никогда! Честнейший был человечище! Так проводим в последний путь усопшего, через два часа!