— А потом можно будет обратиться и к гробовщику? — хохотнул я.

Но, к сожалению, для городских разбойников мы вместе с детьми тихо-мирно обошли весь рынок и пересекли пустырь между ремесленным кварталом и стрелецкой слободой. Охрану ворот в сторожевой башне сегодня доверили двум подросткам лет по тринадцать. Двое мелких непосед на посту, лучше, чем один большой засоня, улыбнулся я про себя, вспомнив прошлое посещение стрельцов. Увидев нас, они разом схватились за алебарды и встали по краям.

— Вы куды? — высоким мальчишеским голоском обратился один из часовых ребят.

— В каком полку служишь? — с самым серьезным видом спросил я.

— Младший помощник житомирского стрелецкого полка Юрка Лопухин! — вытянулся парнишка по стойке смирно.

— Хвалю за службу! — гаркнул я, — мы к Федотию Федотовичу.

— А, — паренек расслабился и махнул рукой, — там, сутра в голямбойку играют.

— Даже нам попинать ни разу не дали, — обиженно засопел второй мальчишка на посту.

— То-то я и смотрю, стрелецких патрулей в городе сегодня совсем мало, — улыбнулся я эльфийке, — не пылит дорога, не дрожат листы, подожди немного и сыграешь ты.

Я подмигнул парням, и мы всей компанией проследовали в слободу. Мат, сдобренный простыми житейскими премудростями, был слышан издалека. Например, на отчаянный выкрик, — б… это моя нога! Тут же следовало, — не лезь поперек батьки! А первое, что мы увидели — была пыль, которая стояла коромыслом. Где там, в куче среди тридцати здоровенных мужиков затерялся старшина житомирского полка, рассмотреть было решительно не возможно. Всё это действие чем-то напоминало не футбол, а грузинскую народную игру лело бурти.

— А где у них ворота? — спросила меня ухмыляющаяся Ири.

— Лучше спроси, где у них мяч, то есть голямба, — я поставил малышей на землю рядом со старшей сестрой, а сам двинулся разнимать лупящих друг друга стрельцов.

На мою удачу кто-то шальным ударом выбил из кучи-малы мяч к моим ногам. Разъярённые мужики тут же ломанулись в мою сторону. Я вставил два пальца в рот и издал пронзительный свист.

— Какой счёт? — я посмотрел на раскрасневшуюся всю в грязи и синяках толпу разношёрстных стрельцов, — кому больше сломали рёбер, перебили ног и выбили зубов?

— Отойди, зашибём! — из задних рядов пробился на передний план запыхавшийся Федот, который держался за ухо, — у нас тута разговор серьёзный.

— Серьёзные разговоры, разговариваются по правилам, — я поддел носком сапога мяч и несколько раз набил его на одной ноге, а затем прижал под ступнёй, — где ворота, где вратарь? Где защитники, где нападающие? Кто судья?

— Во-во, — меня поддержал однорукий ветеран Натанович, который вдруг появился откуда-то с боку с уже подбитым глазом, — я им говорю, а судьи кто? Куда голы забивать будете. А им бы только поржать! Говорят, и без тебя разберёмся, куда и кому забивать. Дело-то не хитрое!

— Голямбу отдай, убью, — на меня угрожающе выдвинулся бородатый молчун Агафон, знакомый по мордобойке.

Однако из-за моей спины разом вылетело две стрелы и обе воткнулись около ступней здоровенного стрельца. Я оглянулся, Иримэ наложила на свой лук ещё один метательный снаряд.

— Предложение такое, — я поднял с раскрытой ладонью правую руку вверх, — давайте завтра на базарной площади, где был цирк, проведём показательный матч по всем правилам между стрельцам и купцами. Я даже название команд придумал: ЦСКА и Спартак.

— Это кто тут тебе партак? — взвился какой-то незнакомый молодой стрелец, — ты за языком то сле…

Не успел договорить горячий юноша, как ещё одна стрела воткнулась уже у его ног.

— Объясняю для особо одарённых, — улыбнулся я, — ЦСКА — это центральный стрелецкий клуб армии. Годится такое название для вашей команды?

— Это мы ещё помозгуем, — хитро прищурился Федот, что означало, название понравилось, — а что такое Спартак? С чем его едят?

— Спартак — это спа-артивно-атлетический клуб купеческого квартала, — я проакал как коренной москвич, — теперь па-анятна? Не называться же нам пищевиком или промкооперацией, и уж не дело быть свиным огузком.

Кто-то из мужиков в толпе захрюкал и заржал, как конь. Из-за чего общее напряжение сошло на нет.

— Хорошая идея! — наконец выпалил Федот, — на сегодня хватит, завтра сыграем. А сейчас ребят надо сменить в городе. Кто на дежурство, кругом марш в баню. Не хватало, чтоб мы чумазые по Житомиру ходили, как рванина.

Мужики, которые совсем недавно меня хотели прибить, за то, что лишил их дорогой сердцу игрушки, заулыбались, и кое-кто подошёл ко мне и пожал руку. Когда весь служивый люд «рассосался» я показал Федоту на четверых кудрявых ребятишек.

— Знакомься, это дети сироты, одного из ваших соратников, — я подвёл его к Маришке с малышами, — сегодня вытащил их из трущоб. Как видишь, помыл, привёл в порядок. Может быть пора бывших стрельцов, кто упал на самое дно обратно вернуть, дать им второй шанс.

— Запойные, какой сейчас с них прок? — кисло улыбнулся старшина, обдумывая, как бы отвязаться от меня и детей.

— Послушай, ведь война скоро, сам же видишь, — зашептал я, пока детишки не пустили слезу, — скоро каждый мушкет на пересчёт будет. Ваш Натанович он ведь может закодировать на пару дней, а там глядишь, и пить некогда будет.

— Ну не знаю, — заупрямился Федот, — куда я их поселю, а нас тут ничего бесплатного нет. За каждый дом в казну платить придётся из общего кармана.

— У этих детей деньги есть, — я кивнул на Маришку, которой передал четыре золотых монеты, и ещё две должен был.

А за два золотых корову в Житомире купить можно было, и пожить какое-то время.

— Кстати, вот для Василисы обещанный брючный костюм, — я протянул свёрток старшине стрельцов.

— Что ж ты сразу с этого не начал, — оживился он, — Вася мне уже с этой заразой всю плешь проела, сходи отыщи, да сходи отыщи. Пойди туда не знаю куда, найди то, не знаю что. Вытащим вашего папку! — подмигнул Федот детям.

Мы ещё раз ударили по рукам и договорились, что завтра в полдень на базарной площади, сыграем в голямбойку.

— Шайтан эту игру придумал, — пробурчал себе под нос стрелец.

Почти всю обратную дорогу Иримэ молчала. Лишь на шумном базаре, где каждый слышал только себя, не выдержала.

— Надо было этого Федотку пристрелить! — зашипела она, — у нас в Чудесной стране детей на улице не бросают. Когда вырастут тогда да, каждый выкарабкивается, как может. А когда маленькие, обязательно обогреют, накормят, спать уложат.

— А потом ещё и продадут? — не выдержал и я.

— Почему не продать в хорошие руки? — удивилась Иримэ, — поработают в услужении, обучатся ремеслу. Потом вырастут, сами ещё спасибо скажут.

— Кстати по поводу ремесла, зайдём, — мы завернули в маленький магазинчик тканями, где кроме простых отрезов ещё и шили, что душе угодно.

В этом заведение я, наверное, полчаса объяснял продавцу, что такое спортивная футболка красного цвета с белой полосой на груди. Про ещё один дополнительный ромбик я даже не стал заикаться.

— Значит, вам нужно шесть одинаковых платьев красного цвета с белой полоской на детей? — продавец, тощий парень, в третий раз уточнял детали заказа.

— Почему на детей! — не выдержал я, — на меня надо, на неё, и ещё на несколько крепких мужиков. И это не платья, а спортивные футболки!

— Постойте, но они же слишком короткие, они же, — продавец придвинулся поближе ко мне и прошептал мне на ухо, — жопу не закрывают.

После он выразительно посмотрел на Иримэ.

— Хорошо, давайте так, размеры вам — понятны? — я дождался кивка портного, — место, куда пришить белую полоску понятно? — портной ещё раз кивнул, — так что вам тогда не понятно?

— Эти платья слишком короткие для взрослых людей, — проблеял скороговоркой парень, нервно теребя ленту сантиметра.

— А если я скажу, что футболки — это почти рубахи, так вам понятней будет? — я перешёл на крик, — не надо чтоб они прикрывали чью-то жопу!

— Почему тогда короткие рукава? — не отступал ни на шаг от принятых канонов настоящей моды зануда портной.