— А он днём спустился, сказал, что где-то горят трубы и попрощался, — развёл руки в стороны книгочей.

— Убежал, как на пожар, — съязвил я, — ну, правильно, он же вчера в циркусе большую сумму денег выиграл. Теперь пока…

Я запнулся на полуслове. Рассказывать о том, что пока мой нерадивый друг не спустит все деньги на шлюх в «Кабаньей голове», ждать его возвращение к нормальной жизни бессмысленно, мне виделось здесь неприемлемым.

— Пока можно за него не волноваться, — улыбнулся я, — ну мне пора.

— Куда? — хором спросили Хелена с отцом.

— Переночую сегодня в лавке, — я встал и галантно раскланялся, — хочу, чтоб всё было готово к работе. И попрошу Хелена Ярославна завтра к одиннадцати часам не опаздывать.

Ступая по булыжной мостовой вечернего Житомира, я мысленно просчитывал, какой может получиться доход от магической починки старых вещей. Хотелось бы за две недели заработать больше сорока четырёх золотых. А это нужно делать почти по четыре монеты в день! Эх, мне бы ещё одну партию тухлой рыбы кто-нибудь подогнал. Кстати, завтра ведь соревнования по мордобойке. А соревнования подразумевают главный приз. Хотя что-то я очень сильно размечтался. Для начала в мордобойке нужно выжить.

В цирковой городок я успел, минута в минуту, когда уставшая, но довольная труппа уже расползалась по своим вагончикам. Я поздоровался с бойцами без правил, кивнул клоунам и даже пожал руку директору циркуса, который зла на меня не держал, ведь после моего вчерашнего шоу народ шёл на представление валом. Все хотели видеть, как снова изобьют Чёрную маску. Достаточно того, что почётные гости посетили циркус дважды, что бывало крайне редко.

— Может быть, Михаил Андреич, выступите завтра в мордобойке? — канючил директор бродячей труппы, — а мы вывесим специальную афишу, только сегодня и только у нас…

— Каждый зевака получит в глаз, — хохотнул я, — всё может быть, я подумаю.

Еле отделавшись от смекалистого руководителя циркачами я, наконец, постучал в вагончик своей ненаглядной лесовицы.

— Входи, — услышал я взволнованный немного хрипловатый женский голос.

Я лишь успел пересечь порог крошечного домика на колёсах, как Иримэ прыгнула и, обвив руками и ногами, повисла на мне. Наши губы в мгновение соприкоснулись, а языки переплелись в дикой пляске. Я пробежал жадными рукам по телу девушки и обнаружил, что под простыней, в которую она была обёрнута, одежды меньше, чем на Помеле Андерсен в последнем моём колдовстве в ратуше.

— Снимай с себя всё, — горячо зашептала эльфийка, вылизывая длиннющим языком моё лицо.

— Пока ты на мне висишь, это не возможно, — прохрипел я, целуя красивую голую шею лесовицы.

— Но штаны то ты, спустить сможешь, — разозлилась она, впиваясь в мои губы, — быстрее, а то я сейчас взорвусь!

Не знаю, как это выглядело снаружи вагончика, но скорее всего он раскачивался, словно был в пути по очень бугристой дороге. В довершении к скрипу ходовой части, в домике на колёсах кто-то постоянно вскрикивал, и громко требовал ещё.

* * *

— Ты хорошо, его зафиксировал? — спросил черный клоун своего рыжего собрата, когда они шли за пивом в ближайшую харчевню мимо беспокойного вагончика.

— Закрепил, как полагается, — немного обиделся тот, — всё-таки полжизни на гастролях.

* * *

После тридцатиминутной скачки и пятиминутного отдыха, у меня проснулся дикий аппетит.

— Сходим в «Кабанью голову», съедим варёных раков? — спросил я Иримэ, которая уже готова была ко второй серии эротического триллера.

— Сейчас только тебя съем, и тогда сходим, — хохотнула лесовица.

Глава 13

В первый рабочий день «Рогов и копыт» нужно было решить целый ряд актуальных вопросов. Во-первых, нужна была реклама. Но как? Газет нет, радио тоже, интернет, не смотря на магические возможности этого мира, пока не изобрели. Во-вторых, нужно было как-то выстроить гибкую систему скидок и бонусов, чтобы обосновать ценовую политику. В-третьих, Хелена Ярославна, которая никогда и нигде не работала, тоже была проблемой.

— И что я должна делать! — прямо с порога «завелась» дочка книгочея.

— Первым делом ты должна научиться здороваться и мило улыбаться, — я попытался осадить заносчивую подчинённую.

— Так? — Хелена скорчила настоящую зверскую улыбку.

— Уже лучше, но надо стараться, — я махнул рукой, — дальше берёшь у клиента требующую реновации вещицу, записываешь, что приняла и у кого в тетрадь и способ, которым желает воспользоваться посетитель.

Я выложил на прилавок перо, чернила и большой примерно формата А4, сшитый из отдельных листов в кожаной обложке местный аналог ежедневника. Как это ни странно на рынке был и такой товар, пользующийся большим спросом у купцов.

— Хорошо, про какие способы я должна рассказать? — немного успокоилась Хелена.

— На вещь можно капнуть секторгазовской кислотой, — я припомнил разговор с дедом Щукарём, — прижечь паразитоврунделем и посыпать кракозябным углём. Кстати последний способ особенно хорош для возвращения свежести протухшим продуктам питания.

— Звучит, как шарлатанство, я в этом принимать участие не буду! — дочка Олливандора опять показала свой строптивый характер.

— Хорошо, — выдохнул я, — тогда трудовое соглашения можно считать расторгнутым. Но! — я поднял указательный палец вверх и взял паузу, ведь что значит это «но», я ещё не придумал.

Хелена Ярославна застыла в дверях одной ногой пока в магазине другой уже на улице.

— Но, — повторил я, — но когда слава о «Рогах и копытах» разлетится по Житомиру, а это будет очень скоро, сюда зачастят особы приближённые к самому князю, а возможно заглянет и сам младший князь Карл Игоревич. И тогда бедная Ассоль, которая мечтала о принце с алыми парусами, со своими фантазиями «пролетает в буфет».

Ну, я и змей искуситель, похвалил я сам себя, как лихо завернул и, похоже, попал в яблочко. Потому что прекрасная Хелена, обиженно засопев, прикрыла дверь и вернулась за прилавок.

— Откуда ты знаешь об алых парусах? — девушка, зачем то полистала пустую тетрадь.

— Я не такой дремучий человек, — усмехнулся я, — между прочим, закончил Северную Высшую Хренометрическую академию.

Кстати, нужно будет при случае состряпать подходящий диплом, подумал я.

— Итак, принимай посетителей, — я двинулся на выход, — вещи для починки складывай за стеллаж.

— А сколько я должна брать за работу? — Хелена остановила меня неожиданным вопросом.

— Бери шесть медных монет за вещь, — подумал я, — чтобы нас не завалили всякими одноразовыми пустяками. Большая вещица будет стоить серебряную монету, или двенадцать медных. Всё, пошёл заказывать рекламное объявление в фирму под названием «Одна бабка сказала».

Фух, разговаривать с дочкой Олливандера всё равно, что мешки ворочать, не знаешь, где проколешься, думал я, шагая между торговых рядов. Где у нас в Житомире рождаются все сплетни? Наверное там, где народ чаще всего сталкивается и успевает поболтать. А это значит, мне нужен главный колодец рынка, потому что в течение дня пить хотят все. Вот туда я и потопал.

— Кому поднять ведёрко свеженькой родниковой водицы! — улыбнулся я нескольким крепким женщинам, которые уже о чём-то шептались, перетирая чьи-то косточки.

— Уж не ты ли мил человек лесовицу по ночам на корешок насаживаешь? — сказала под хохот остальных одна тётка, — неужто наши бабы, чем тебя обидели?

— Скажу вам, барышни, по секрету, — я шепнул женщинам, которые тут же навострили ушки, — у меня прабабка была лесовица, так что моё корневище нашим бабам не подходит.

— Ишь ты? — удивилась другая товарка, — а это почему?

— А вы сами подумайте, — подмигнул я.

Зачем самому что-то сочинять, когда народ сам это всё сделает за тебя, приумножив и приукрасив действительность.

— А ещё знаете что? — я прошептал как можно тише, — я привез с севера порошок специальный, любую вещь может обновить враз. Даже рыбу протухшую восстанавливает. Говорю по секрету, порошка мало, всем не хватит.