Помню, помню ли я, я знаю некоторые вещи, я знаю, что могу управлять телом, я знаю воду, кажется я видел воду, я знаю эмоции, мне все еще страшно.

– Госпожа Оно – но, я знаю, что мне страшно, и помню странные фрагменты, не могу понять, голова гудит как улей, шершни летают у меня в голове, там много разных мыслей цветов, они их не опыляют. Как я тут очутился совсем не ведаю, я честно говоря не знаю где это тут.

Женщина призадумалась, и уверенна ответила.

– Могу тебя обнадежить, ты точно живой, если конечно это тебя обнадежит, ты не должен находиться здесь. Что это за место тебе пока знать не стоит, ничто тебя тут не держит, сейчас переходи нашу любимую желтую «Сандзу»*, и спускайся все ниже и ниже, скоро память вернется.

– Скажите а как ее перейти? Она такая быстрая, я в ней утону! – с явным недоверием сказал я. Недоверие, есть ли повод ей не верить?

– Глупый мой человек, у тебя есть три пути: По мосту, он лежит дальше по течению, можешь вплавь, если конечно тебе это удастся, или вброд, чего я бы тебе не советовала, потому как это самый мучительный путь.

– Госпожа, я хочу по мосту, насколько он далеко?

Оно – но улыбнулась обняла меня и ответила.

– Сейчас это не должно тебя волновать, тут нет времени, иди и придешь, но я рада, так редко сюда заходят такие чистые листы, те, кому тут быть еще рано. Погляди-ка, Ёса, он все больше напоминает, то что осталось позади, я вижу в нем пустой сосуд, уверена, мост его пропустит. Постарайся не забыть, то, что я тебе сейчас скажу

В заливе этом нет морской травы, -

О, бедный путник мой!

Ты этого, наверное, не знаешь?

И от усталости изнемогая,

Все бродишь здесь…

Лишь века два ты сомкнутых раскрыв

Иди, как шел

Тропа сама укажет, как к свету путь найти

И верь, что снова в этот мир попав

Ворота двери распахнут

Ничего не понял, ничего. Как это запомнить? Смогу ли я запомнить? Слова, эти слова постоянно повторяются у меня в голове, это не мой голос, ее голос, да, так я не забуду. Все равно страшно.

– Госпожа Оно – но, могли бы вы меня вывести отсюда? Пойдемте вместе.

– Нет, друг мой, это нелепо, это твой путь, зачем мне в него вмешиваться. И сама я никуда отсюда не уйду, могла бы уйти, но не хочу, я еще давным-давно решила тут остаться. Иди путник постепенно память вернется к тебе и молю тебя не страшись местных обитателей и здешних обычаев, все что впереди, пока не для тебя.

После этих слов госпожа Они – но и старик Ёса неспешно развернулись и разговаривая о своем, пошли против течения желтой реки. Последние слова из их разговора что я услышал были:

– Госпожа Комати, думаете мы дойдем до истока?

– Ёсу, друг мой, я уже давно об этом не думаю, а просто иду.

После этих слов странная парочка медленно затерялась в бесконечном пространстве этого странного места, существующего по непонятным мне законам. Мне же нужно дойти до ворот! А нужно ли? Так сказала госпожа, другого маршрута у меня нет, надо попробовать.

Долго волоча себя по побережью я решил вглядеться в водную гладь. Оказывается буйство речного потока, в том числе создавалось за счет идущих в нем, тощих, обессиленных людей в светлых полупрозрачных нарядах, из их иссушенных тел, торчали ребра больше похожие на рыбьи хребты. Идя, они барахтаются в воде, порождая сильные брызги, движутся эти призрачные скитальцы очень медленно, но все же движутся, на том берегу виднеется группа изнемогающих от усталости таких же худых людей с пустым взглядом, устремленным под ноги. Бредя дальше пейзаж немного изменился, стало светлее, издалека шел поток оранжевого света, как от закатного солнца. Я знаю закатное солнце, я его видел, оно прекрасно! Опять люди в воде, странно эти не идут, а плывут. Там где людям вода была по пояс, здесь скрывала их целиком. Что это? Что это около них, оно их кусает? Возле этих людей плавали алые змеи, выглядевшие как длинные пульсирующие мешочки с кровью. У этих змей изуродованные головы женщин с широкими пастями с тремя рядами зубов, они впиваются в ноги, руки, шею. Одному человеку на голову залез паук, с его же лицом, и шершавым языком, полностью облепленным маленькими крючьями медленно слизывал его кожу и высасывал глаза, но они снова отрастали. Они могут умереть, что-то может умереть в этом месте? Как медленно они движутся, еле-еле плывя, дергая худыми слабыми ножками, противясь течению. Госпожа Они-но говорила, что есть мост, какое безумие заставило их соваться в эту реку, несчастные страдальцы.

– Мост!

Я сказал это вслух? Вдали виднелись покосившиеся старые ворота тории, краска вся облупилась, как они вообще могут стоять, наверно скоро рухнут. Я прикоснулся к ним и моя рука провалилась внутрь столба, древесина была мягкая гнилая и пахла ветхой сыростью. Странно все это, ворота выглядят такими знакомыми. Эти ворота, мне нужны, или поискать другие? Больше не хочу идти. Пройдя под ними, тории засияли ярко красным светом, что заставило меня отпрыгнуть от страха, отпрыгнул я довольно неуклюже и чуть не свалился в воду. Свет от ворот стал затухать, как свет от догорающей короткой свечи, а из воды на меня глядела пара злых глаз, это был человек, как и те, что раньше, переходящий вброд.

– Зачем ты прыгнул в воду? Отчего по мосту не пошел? – крикнул ему я.

Но человек только едко улыбнулся, состроил злую гримасу и плюнул в меня.

Боги с ним, пускай идет, если ему хочется, я по мосту пойду.

Скрипучие черные доски широкого моста, размоченные протекающей под ними водой и повсеместными брызгами, ритмично мелькали под моими ногами. Слабо проминаясь от каждого шага, а где то и нервно поскрипывая, они все же удерживали меня, человек потяжелее, давно бы с треском рухнул вниз, навстречу чудесным представителям местной фауны. У самого конца моста, стал чувствоваться странный запах, сопровождаемый разнородными криками, по-видимому, это запах готовки, должно быть, жарят мясо. Выйдя на противоположный берег под ногами не было никакой дымки, туман улетучился, каменный ландшафт, по которому я шаркал босыми чумазыми ногами, излучал сильное тепло, местами обжигая пятки, что заставляло меня идти как ходят сумасшедшие, внезапно подпрыгивая и причитая вновь и вновь подпекая усталые ноги.

Вдали виднелся сад с растущими в нем стройными ивами и тремя громадными черными соснами широко раскинувшими крепкие плечи своих многочисленных ветвей. На каждой отдельной ветке, коих и не сосчитать, висели яркие белые халаты. Слева от сада ютилась небольшая хижина, похожая на рыбацкие лачужки, с покосившейся крышей. Сделанная наспех хижина, стояла разве что на добром слове, под весом маленькой дырявой крыши, доски проминаясь скрипели, звук схожий с усталым хриплым шепотом человека лежащего на смертном одре. Между ветвистой сосной и хижиной виднелся проход, излучающий красное зарево, оттуда-то и веяло пылким жаром, оттуда доносились крики вместе с уже вызывающим легкую тошноту запахом жарки. Местами, двигаясь ровно, местами прыгая как кузнечик, я почти приблизился к ущелью. Громкость криков с приближением все усиливалась, можно было разобрать некоторые фразы:

– Умоляю, не надо, прошу вас -… а в ответ раздавалось ехидное –

– Это я решу когда надо, думаю ты еще не наигрался, давай, давай, полезай обратно.

Не успел зайти в тесное замкнутое ущелье, как некая невидимая сила вцепилась мне в плечо и быстро потащила назад. Обернувшись, передо мной предстала старуха в блеклых голубых одеждах и настежь распахнутой грудью. Ее грудная клетка раздувалась, ряды крупных, крепко обтянутых кожей ребер, будто хотели с силой вырваться из оков плоти и как лезвия выскочить наружу, кромсая все на своем пути. Морщинистый лоб, полный гноящихся язв украшал тонкий, намертво вросший золотой обруч, буквально приплавленный к коже. Пара ее желтых светящихся глаз холодно смотрела в мое лицо. От ее вида сковывающий страх сильно колол мое тело, но все мои чувства в этом месте существовали по принципу маятника, стоило мне испугаться, как слова Они – но, возвращали моей душе спокойствие.