Так я и стоял, сбитый с толку и убеждающий себя в несерьезности ситуации, пока не получил укол, четко заданным вопросом.

– Кто такой? И чего это ты тут вертишься? – спросил у меня молодой самурай

Я был так шокирован, что не смог ничего ответить и просто промычал что-то бессвязное. Мое блеяние его явно не убедило и он продолжил.

– Язык проглотил что ли? Чего стоишь, шпионишь ? – … Еще более строго, но с все той же не слезающей с лица улыбкой спросил молодой. А я действительно как будто проглотил язык, просто стоял и смотрел на него вытаращенными напуганными глазами. Вдруг в разговор вмешался его старший товарищ.

– Да хватит тебе, какой он шпион, если и шпион, то самый худший на свете. На холм залез, его видно как на ладони. Как зовут то тебя, горе – лазутчик?

– Хххидэки -… запинаясь и приложив массу усилий выговорил я

– Что потерял Хидэки? Ты не робей, может мы найдем … Дружелюбно говорил хромой.

– Не бойся, вижу, что не лазутчик . Не буду тебя допытывать, пойдем с нами в лагерь, может по пути у тебя и язык развяжется.

Рефлексивно кивнув, я почувствовал огромное облегчение, не похожи они на злодеев

– А ты не обращай внимания на Кэтсу, он молодой, крайне строго ко всему относится. – … После этой фразы, человек названый Кэтсу немного опустил голову и призадумался.

– Меня зовут Мията Риоки, а тот строгий юноша … – Не успел он договорить, как его приятель представился сам.

– Нода Кэтсу, очень приятно Хидэки, да? Не сердись на меня, сейчас время такое, все на взводе. – …Уже дружелюбно ответил он

– Пойдемте в лагерь, скоро окончательно стемнеет, там и гостя нашего попытаем так сказать

После слова попытаем меня снова как будто пронзило невидимая холодная игла, а увидевший это Риоки, только рассмеялся, подошел ко мне, легонько хлопнув меня по плечу, улыбаясь сказал

– Ну ладно тебе, шутит он, шутки у него такие, да и вообще, нельзя же быть таким трусом.

Дальше я шел поглощённо слушая разговоры своих сопровождающих о совершенно не понятных мне вещах, хватаясь за совершенно незнакомые мне фамилии. Ощущение тревоги постепенно уменьшалось, но так и не уходило окончательно. Подойдя к лагерю, мои новые знакомые поприветствовали двух, по виду ужасно изнуренных солдат, стоявших у предполагаемого входа. Риоки подошел к одному из них, взял за плечи и начал легонько трясти, почти валящегося с ног человека.

– Все, хватит уже, стоя спишь, иди отдохни, сейчас кого – нибудь на замену позову -… Очень заботливо изрек он

С огромным усилием расклеив каменные веки его собеседник, усталыми обветренными губами ответил ему

– Спасибо за заботу «Риоки сама», но думаю, до утра простоим …– Медленно шевеля губами сказал солдат.

– Ну уж нет, и слышать не хочу, это уже не караул, иди спать говорю и Широ прихвати, смотри, тоже спит. Буди его и бегом спать, нечего красоваться, это не соревнование.

После его слов, один из полуспящих караульных стал приводить в чувство второго, опершегося спиной на деревянный столб и едва держащегося на ногах. Разбудив его, обхватив друг друга, караульные поковыляли в лагерь, пьяной шатающейся походкой. Как только они ушли, Риоки немного толкнул меня, со словами

– Чего застыл, пойдем , пойдем

И я медленно проследовал за своими компаньонами. С холма лагерь казался мне намного меньше. Чего тут только не было. Огромные повозки, накрытые тканью, бочки с рисом, десяток телег с оружием, и непременная возня. Кто-то точит мечи, совсем маленький мальчик в меру своих сил, наливает из небольших ведер воду для лошадей. Большинство солдат сидят у костров, торопливо помешивая ароматные похлебки в котелках. Человек с двумя мечами, катаной с потертыми ножнами и торчащем за пазухой вакидзаси, сидя у костра, очень внимательно вглядывался в какую ту бумажку, делая в ней пометки. В воздухе повсюду витало возбуждение и азарт, вояки рассказывали истории, что-то очень оживленно обсуждали и смеялись, всё это, прерывали только пугающие, не прекращающиеся тихие стоны из закрытых шатров. Оказавшись в лагере, удалось получше рассмотреть знамена, которые я видел с холма. На знамени было дословно написано, «Да здравствует император», что наталкивало на мысль о неадекватности этих людей, не думаю, что Ёсинобу оценит такие лозунги. Да уж занесла меня дорога, развилка, вот тебе и развилка, советчики рисовые, что б им пусто было. Мы шли все дальше в глубь лагеря, и в какой то момент я стал ловить на себе взгляды военных. Наконец-то Риоки и Кэтсу остановились и медленно сели у костра, где уже сидел человек, c рваной губой и немного перекошенной челюстью, суетливо ворошивший угли маленькой палкой.

– Вернулись, таки, безумец, только ногу ему перевязали, посидел бы отдохнул, неуемный. – … Заметив моих сопровождающих немного присвистывая, говорил человек с разорванной губой

– Вот и я ему об этом, а он упертый, ни в какую … – Отвечал, явно волнующийся за своего друга Кэтсу

Риоки молча и улыбаясь смотрел на обоих, ему была приятна их забота.

– Мне сказали рана не глубокая, уже практически не болит. Поэтому нечего без дела сидеть. Да и страшно мне Кэтсу одного отпускать, вон смотри, не будь меня, кто бы его защитил от опасного лазутчика. …– Я слегка вздрогнул, когда в разговоре упомянули меня

– А кто это вообще такой, не похож он на лазутчика, больше на перепуганного мальчишку. … – С трудом произнес изувеченный

– Сейчас и узнаем, ну рассказывай … – Произнес Риоки и все втроем они обернулись на меня.

На мгновение в моей голове промелькнула мысль, соврать им, но она быстро испарилась, потому что врать я не умею, да и это только бы все усугубило. Решив рассказать им всю правду. Они молча выслушали всю мою историю и на удивление встретились глазами и залились громким смехом.

– Ну Ёсинобу, даже своего сопляка предшественника переплюнул, у него еще есть все шансы стать худшим – … сквозь смех, сильно покашливая с кровавыми сгустками, с еще более перекошенным лицом высвистывал третий

– Нет ну вы поглядите, овец в стойлах пересчитать решил, только вот пусть знает, овцы кусаться научились, всю шерсть с нас постриг, и законы его, что холодный ветер, смотри у нас, вот и вьемся как в улье, кусаем и жужжим чтобы окончательно не замерзнуть –…. Гневно продолжал человек с распоротой губой.

– Ай да молодец, смотри тут и победа возможно не за горами, у самодура уже окончательно сознание помутилось … – Хлопая себя по ноге, хрипящим от смеха голосом говорил Кэтсу

Да видно было, что отношение к сёгуну тут мягко говоря уничижительное, никогда не видел, чтобы его авторитет поднимали на смех, без осматриваний по сторонам. Иори бы тут понравилось, он столько шуток успел про него придумать.

Сидя какое то время с военными и слушая их шутки и разговоры, стало понятно, позавчера отрядом из тридцати человек ( в который как раз входили эти трое ) нарвались, на какого то местного высокопоставленного самурая со свитой, победу одержали без потерь, но вот раненые остались. А вчера они попали в этот самый лагерь, в котором уже были и свои раненые, медикаментов и перевязок не хватает, поэтому в скором времени они собираются сливаться с каким то другим более крупным формированием, при мне говорили об этом размыто, оно и не удивительно, еще бы при каком то незнакомом монахе передвижения войск обсуждать.

Мне наконец-то стало спокойно, все сильнее мне казалось, что я нахожусь в компании порядочных людей, но вот кто они, разбойники, повстанцы? И на что они надеются, какой мотив их борьбы. Несвойственное мне любопытство внезапно взяло верх и я спросил.

– Скажите, а вы разбойники, вы не выглядите как разбойники … – Задав вопрос, я даже немного прищурился, вопрос вдруг мне показался слишком наглым и глупым. Однако судя по реакции, мой вопрос никого не обидел, и даже не удивил. Риоки медленно массирующий свою рану и потихоньку снимающий бинты, сначала обратился к третьему, имени которого я так и не уловил.

– Ну, вот видишь, кровотечение кажется закончилось, пара деньков буду скакать как прежде, еще вам всем фору дам.