Словом, огонь возмущения воспылал на той земле настолько, что гумна жизни большей части злодеев сгорели в той битве. И в тот же день в руки войска яркендского двора попало девять казахских знамен. Воспользовавшись своей постыдно сохраненной жизнью, Буйдаш-султан с немногочисленными остатками войска спасся благодаря быстроте ног скакуна. И с того дня у казахов исчез обычай поднимать бунчук и возвышать знамя. До сих пор их приметой служит то, что у них нет знамени и у них в обычае — формировать свое войско без всякого знамени».

Военный быт кочевников имел специфические особенности. Скотоводы-кочевники совершали свои отдаленные походы на соседей-земледельцев обычно с осенних пастбищ, то есть тогда, когда их боевые кони в теле и способны выдержать быстрые и большие перегоны, а дехкане собрали весь свой урожай. Но вот приближался День Касима (по народному календарю, 8 ноября): сбор и построение войска прекращались, ибо, как сказано в источнике, «жители степи в это время должны подумать о зимовках».

При мобилизации каждый воин должен был выступать в поход минимум с двумя боевыми конями и со своим военным снаряжением. Легкая конница степняков-кочевников отличалась огромной подвижностью и в любой момент в любом месте они могли сосредоточить крупные силы для нападения. К бою готовились тщательно: кормили коней, расчесывали им гривы, точили сабли и копья, проверяли луки и стрелы, готовили боевые значки. Перед битвой воины надевали на боевых коней латы, сами облачались в кольчуги, навязывали себе на руки одинакового цвета с своим воинским знаменем повязки, чтобы отличать своих и чужих. В назначенный час воин-знаменосец поднимал главное знамя и армия в боевом порядке выступала навстречу врагу. Вот ряды неприятелей сблизились. С обеих сторон поднимается такой громкий клич, что земля и небо содрогаются. Первыми вступают на «ристалище доблести» славные витязи, поодиночке вызывая друг друга на бой. В конце концов, два моря войск в ненависти обрушиваются друг на друга, и все живое становится убойным рубящим мечам и мишенью для летящих стрел. По рассказам очевидцев, среди кочевников Дешт-и Кипчака «есть много таких, которые в случаях военных схваток не ценят жизни, не страшатся опасности, но мчатся вперед и, не раздумывая, избивают врагов, так что даже робкие при этом воодушевляются и превращаются в храбрецов» [Барбаро и Контарини, с. 146].

Источники сообщают немало сведений о военном искусстве тюрко-монгольских кочевых племен и народностей. Вот несколько примеров. Если военачальники не считали разумным в данной конкретной ситуации сражаться с противником в конном строю, то воинство спешивалось по необходимости и, привязав поводья лошадей к своим поясам и пустив по врагам дождь стрел, ударами копий преграждали им путь. Если люди неприятеля напали врасплох и выстроить ряды войска было невозможно, то старались сомкнуть фланги и образовать круг, а затем, сражаясь, кружились круг в круге «по монгольскому обычаю». При нападении кочевники Дешт-и Кипчака использовали способ, который имел свое особое название — тулгама (так по Бабуру), или тулгамыш (так по Абд ал-Гаффару Кирими). Обе эти формы образованы от тюркского глагола тулгамак — окружить, обвернуть, обратить, кружить, крутить. Тулгама как способ ведения боя, соответственно, — оборот, фланкирование, нападение во фланг или в тыл противника. Бабур в своих записках характеризует способ ведения тулгама как «великое искусство в бою» кочевых узбеков Дешт-и Кипчака и подробно описывает его. Вот отрывок из описания боя Бабура с Шейбани-ханом в 1501 г. Когда ряды двух враждующих армий приблизились один к другому, пишет Бабур, край правого фланга войска Шейбани-хана обогнул мой левый фланг и зашел к нам в тыл. «Тут я повернулся к ним фронтом и наш авангард… оказался на правой руке». «Так как наш авангард остался на правой руке, то наш фронт оказался оголенным. Люди неприятеля теперь напали на нас спереди и сзади и начали пускать стрелы». По словам Бабура, у жителей Кипчакской степи ни одного боя не бывает без тулгама. Здесь же Бабур сообщает еще о другом приеме боя кочевников Дешт-и Кипчака. Этот способ нападения заключался в следующем: беки и нукеры, все вместе, мчатся во весь галоп в сторону неприятеля, пускают стрелы, резко осаживают коней; отходя, скачут врассыпную, опустя поводья.

Воинская доблесть высоко ценилась, и тот, кто больше других «рубил головы, проливал кровь», пользовался общим уважением в кочевническом государстве. За личную храбрость в сражении и за умелое руководство военными действиями присваивался почетный титул батыр (бахадур, багатур). Особо выдающиеся рубаки, многократные герои поля брани получали, как свидетельствует источник XV в., титул или прозвание толубатыр (толубахадур) — собственно «полный богатырь», то есть человек безмерной отваги, стойкости, силы. Как титул слово батыр прибавлялось к собственному имени храбреца. Этот почетный титул мог получить за свои воинские качества любой свободный член кочевого общества, будь он рядовым воином или принцем крови. В частности, титул батыра носил, судя по личной печати, казахский хан Тауке. Подвиги батыров прославляли степные певцы-импровизаторы — акыны.

Подведем некоторые итоги. Скотоводство было основным источником богатства и любимейшим занятием казахов. Оно было неразрывно связано с перекочевкой и перегоном скота через обширные пространства, в зависимости от времени года. Соответственно, кочевой быт был сопряжен с большими трудностями и требовал огромных усилий для сохранения и увеличения поголовья скота в условиях круглогодичного выпаса. Тем не менее казахи-кочевники были убеждены, что их жизнь лучше жизни горожан и земледельцев, запертых в тесном пространстве домов, кварталов и наделов, и это своеобразное настроение прекрасно выражено у Ибн Рузбихана, который писал в 1509 г.: «В настоящее время они [казахи — Т.С.] ничего не знают о радостной жизни, благоденствии и довольстве узбеков. Суровый и грубый образ жизни, который они ведут, они представляют себе основой спокойствия и досуга, а узбеков считают поселившимися в тесных владениях и домах и не имеющими достоинства. Кроме своего полного недостатков образа жизни, они не признают ничего более благородного и приятного».

Казахское общество ханского периода состояло из двух основных противопоставленных друг другу социальных групп — ак-суйек (белая кость) и кара-суйек (черная кость), — различавшихся не столько экономическими, сколько политическими и правовыми признаками. К ак-суйек относились только Чингизиды, которые назывались султанами, и ходжи, которые считались потомками сподвижников пророка Мухаммада (ум. в 632 г.). Все остальные группы и прослойки общества составляли кара-суйек. Принцип разделения общества на группы по сословному признаку и соединенные с этим признаком различия прав проводились строго последовательно. Ниже мы рассмотрим доступные ныне историко-этнографические материалы о социальных группах ак-суйек и кара-суйек, характеризующие главным образом их политико-юридический статус в обществе.

Султаны у казахов сделались аристократическим сословием и в рассматриваемое время представляли самую влиятельную политическую силу казахского общества. Кстати сказать, словом султан первоначально обозначалось собирательное понятие о верховной власти — владычество, господство, а также власть, правительство. Не ранее середины X в. этот термин стали употреблять и для обозначения персонального носителя светской власти, государя; первыми, кто ввел это слово в официальный обиход и надписи на монетах, были сельджуки. В Османской империи султаном назывался государь. Однако слово султан применялось не только к падишаху, но и ко всем принцам и принцессам династии Османов (1299–1922). В Средней Азии и Казахстане, по крайней мере со времен кочевых узбеков (XIV в.), слово султан обозначало титул каждого члена династии, происходившей от Чингиз-хана.