Некоторые детали мы находим в широко известном своде летописей Хондамира, мемуарах Бабура и Васифи, в заключительной части «Зубдат ал-асар» Абдаллаха ибн Мухаммада.
Важный источник по истории казахского народа второй половины XVI в. — сочинение Хафиз-и Таныша «Шараф-наме-йи шахи», известное и под названием «Абдаллах-наме». Основные сведения, сообщаемые Хафиз-и Танышем, освещают вопросы взаимоотношений казахов и узбеков Средней Азии. Неблагоприятная международная обстановка, в которой оказались казахи во второй половине XVI в., с одной стороны, и политические действия Абдаллах-хана, стремившегося щедрыми пожалованиями уделов и подарками склонить на свою сторону казахских султанов, с другой стороны, обеспечили бухарскому хану немалое влияние в юго-западных владениях казахов. Однако вассальная зависимость везде и всегда непрочна и при благоприятных условиях легко порывается, нередко даже бывшие вассалы вступают со своим сюзереном в открытую борьбу. Примером может служить деятельность казахского хана Таваккуля, который, по словам Хафиз-и Таныша, порвал вассальные отношения с бухарским правителем и выступил против него. Последовавшие затем длительные войны между казахскими и узбекскими феодалами, не прекратившиеся и после перехода Ташкента и Туркестана в руки казахов, достаточно подробно описаны в «Тарих-и аламарай-и Аббаси» Искандара Мунши и ряде других сочинений.
Важным источником для истории Казахстана является исторический труд на персидском языке среднеазиатского автора Махмуда ибн Вали «Бахр ал-асрар». Книга была начата в Балхе в сентябре 1634 г. по поручению тогдашнего правителя города Надир Мухаммада, брата и впоследствии преемника бухарского хана Имамкули, и окончена после 1050/1640-41 гг. Крупнейший представитель аштарханидской придворной историографии Махмуд б. Вали был образованнейшим человеком своего времени. Он написал ряд сборников газелей, касыд, а его семитомный «Бахр ал-асрар» является не только важным историческим источником и литературным памятником, но также содержит обильный материал по исторической географии и топографии Средней Азии и других стран. Для нас особенно важен шестой том, посвященный истории Чингиз-хана и его потомков до 40-х годов XVII в. Наибольший интерес представляет четвертая часть труда Махмуда б. Вали, где содержатся ценные и подробные сведения о правлении Аштарханидов, начиная от воцарения Дин-Мухаммада, и казахско-среднеазиатские отношения конца XVI — первой половины XVII вв., тогда как первые три части носят компилятивный характер. Однако следует отметить, что Махмуд б. Вали с большим умением обработал имевшийся в его распоряжении материал и в значительной мере дополнил труд своих предшественников рядом существенных деталей и отсутствующими в других известных нам источниках рассказами, о чем уже упоминалось выше, в соответствующих разделах. Знакомство с «Бахр ал-асрар» затрудняется не только тем, что оно до сих пор не издано, но и тем, что в различных рукописных собраниях находятся отдельные тома и части этого ценного труда. Так, например, четвертая часть шестого тома хранится в библиотеке India Office в Лондоне. До недавнего времени из отечественных востоковедов академик В.В. Бартольд был единственным, кто был знаком с текстом лондонской рукописи «Бахр аласрар». Ныне микрофильмы заключительной части 6-го тома «Бахр ал-асрар» имеются в Санкт-Петербурге и Ташкенте.
Помимо указанных исторических сочинений восточных авторов для нашей темы имеют значения и агиографические сочинения — жития суфийских святых. В этих сочинениях наряду с легендарными рассказами о «чудесах» мусульманских шейхов зачастую содержится значительный материал, характеризующий быт народностей Средней Азии и Казахстана, их родоплеменную структуру, а отчасти и политическую историю. К этому роду источников, использованных нами при написании настоящей книги, относятся «Зийа ал-кулуб» Мухаммада Аваза, «Джалис алмуштакин» Мавлана Пайрави и др.
Теперь несколько слов о памятниках народно-поэтического творчества казахов. Особенность этого круга источников заключается в том, что они прежде не записывались, но каждая легенда передавалась из уст в уста, от поколения к поколению. Любопытно при этом отметить, что большинство казахских богатырских сказаний не знает еще этнического имени казак: главные действующие лица выступают в них как представители отдельных родов, племен или как выходцы из «ногайлы», или «узбеки». Из родоплеменных названий чаще всего упоминаются такие, как уйсун, конграт, кипчак, канглы, дулат, албан, тама, кыйат, керей, найман, ал чин, аргун и др., причем наименования «ногай» и «узбек» употребляются, как правило, не в качестве родоплеменного названия, но как собирательное имя. Лишь в отдельных, очевидно, восходящих к эпохе не ранее XV в., произведениях казахского народно-поэтического творчества вводится название казак и содержится попытка объяснения происхождения этого слова, равно как и происхождения казахского народа.
Памятники устного народного творчества привлекались нами лишь в той мере, в какой можно было использовать их поздние записи, не прибегая к специальным текстологическим, жанровым и фольклористическим исследованиям.
Таково краткое описание некоторых источников по истории Казахского ханства. Дополнительные характеристики к этим и другим, использованным в данной работе, источникам приводятся в соответствующих местах текста книги.
Вернемся теперь к политической истории Восточного Дешт-и Кипчака и узнаем, какие события имели место там после 1457 г.
После поражения Абу-л-Хайр-хана от Уз-Тимур-тайши в Узбекском улусе произошел раскол, который привел к отделению и откочевке части его населения в соседние степи. Сообщение об этом содержится в «Тарих-и Рашиди», откуда оно перешло во многие другие сочинения, иногда с некоторыми дополнениями. Вот слова самого автора «Тарих-и Рашиди» Мирзы Хайдара Дуглата: «В то время, — пишет он, — в Дешт-и Кипчаке владычествовал Абу-л-Хайр-хан. Он причинял много беспокойства султанам джучидского происхождения. Джанибек-хан и Кирай-хан бежали от него в Моголистан. Исан-Буга-хан охотно принял их и предоставил им округ Чу и Козы-Баши, который составляет западную окраину Моголистана» [МИКХ, с. 195].
Джанибека (= Абу Саида) мы уже знаем: он, если читатель помнит, был младшим сыном Барак-хана. Гирей (Кирай) приходился Джанибеку дальним родственником, имея с ним лишь общего предка — Урус-хана. Его родословная: Гирей — сын Булад-султана, сына Токтакия, сына Урус-хана.
После выхода в свет в 1864 г. второй части книги «Исследование о касимовских царях и царевичах» В.В. Вельяминова-Зернова, где впервые приводятся эти сведения Мирзы Хайдара Дуглата, в исторической литературе утвердилось мнение считать откочевку Гирея и Джанибека с частью племен Узбекского улуса в западные пределы Моголистана началом возникновения казахской государственности.
В 50-х годах А.А. Семенов высказал мнение, что уход Гирея и Джанибека в долины рек Чу и Козы-Баши был лишь одним эпизодом в истории узбеков-казахов и что перекочевка эта не охватывала весь народ, а лишь его небольшую часть. Эту точку зрения разделял и казахский ученый С.К. Ибрагимов (1929–1960). На основании того, что ни придворные историки Шейбани-хана, ни автор «Тарих-и Абу-л-Хайр-хани» ни слова не говорят об откочевке, С.К. Ибрагимов высказал предположение, что уход Гирея и Джанибека не сыграл существенной роли в политической жизни племен, населявших Узбекский улус. Современная исследовательница средневековой истории Казахстана К.А. Пищулина, отмстив, что «истоки Казахского ханства, причины его образования — не откочевка Джанибека и Гирея, а ход хозяйственного, социального, политического развития населения средневекового Казахстана, в том числе этнической истории казахов», пишет, что откочевка группы племен из Восточного Дешт-и Кипчака в Западное Семиречье, во-первых, «сыграла большую роль для истории Юго-Восточного Казахстана и Моголистана, а, во-вторых, как форма классовой борьбы она была все же важным звеном в цепи политических событий на пути образования Казахского ханства» [Пищулина, 1977, с. 250–251]. Учитывая важность вопроса, попытаемся рассмотреть его подробно.
