Но в 1465 г. Китай сделал первое отступление от строгого порядка, которому он пытался следовать. В этом году прибывший из Тямпы посол ввиду тяжелого положения, сложившегося в войне с Дайвьетом, попросил китайское правительство прислать в Тямпу китайских чиновников для управления. С таким предложением Тямпа уже обращалась к Китаю в 1406 г. Это было равносильно просьбе о подчинении. Тогда, в 1407 г., Китай воспользовался этим как одним из предлогов для похода в Дайвьет. Теперь же он ограничился направлением в Тямпу пограничных столбов для установки их на тямско-дайвьетской границе. Более того, Военное ведомство, имея в виду, что в Тямпе шла война сочло «неблагоприятным» посылать туда китайских послов с императорским указом. Поэтому указ, обязывавший местного вана следовать «ритуалу и законам», «оборонять свои рубежи и не нападать на соседей», был передан в Тямпу с возвращавшимся на родину тямским послом[471]. Фактически это означало, что китайское правительство вполне осознало всю тщетность попыток добиться стабилизации положения в Тямие путем направления посланцев с указами. Однако формально, исходя из своих «сюзеренных» прав, оно не желало отказываться от роли посредника в конфликтах, возникающих между различными странами Южных морей. Поэтому такой указ все же был послан.
В «Мин ши» в описании Тямпы под 1465 г. есть еще одна интересная запись: «Когда Сяньцзун унаследовал престол (1465 г. — А. Б.), полагалось рассылать в подарок иноземным странам парчу и деньги. Чиновники из Ведомства обрядов просили выдать эти дары вассальным послам, чтобы те взяли их с собой на обратном пути»[472]. Очевидно, это относится лишь к посольству из Тямпы, прибытие которого в Китай помечено 1464 г. Однако поскольку подобный прецедент имел место в отношении Тямпы, то вполне возможно, что китайское правительство не стало рассылать специальных послов и в другие заморские страны, дожидаясь, пока прибудут послы оттуда, чтобы с ними отправить положенные подарки. Так или иначе (если даже это было сделано лишь в отношении Тямпы) здесь налицо отступление от строго соблюдавшихся норм внешних связей: подарки, о которых идет речь, были лишь сопровождением манифестов, извещавших иноземцев о вступлении на престол нового китайского императора, а такого рода манифесты полагалось рассылать (как показывает предшествующая практика) со специальными китайскими посольствами.
Следующим шагом Китая в направлении отказа от поддержания прежних норм взаимоотношений со странами Южных морей можно считать события 1469 г. В этом году в Китае стало известно, что Дайвьет потребовал от Тямпы выплаты дани. И тогда китайское правительство направило в Тямпу указ, предписывавший последней присылать дань и Китаю и Дайвьету[473]. С юридической точки зрения это был отказ китайского правительства от монополии на свое сюзеренное положение. Однако это не было отказом от «сюзеренных прав» вообще: Китай не передавал, а лишь разделял с другим государством свой номинальный сюзеренитет над Тямпой. Мера эта была вызвана сложившимися обстоятельствами: Китай надеялся тем самым стабилизировать положение и предотвратить ставший для китайцев очевидным окончательный разгром Тямпы.
Естественно, номинальные сюзеренные права не удовлетворяли Дайвьет, на стороне которого к этому времени был явный военный перевес над Тямпой. В 1471 г. вьетнамцы захватили большую часть Тямпы, взяв в плен весь правивший там дом и забрав китайские регалии, которые должны были символизировать власть (печать, посольские бирки и т. д.)[474]. Однако одному из отпрысков царствующего дома удалось скрыться в горах. Он прислал в Китай посланца с просьбой о помощи. Тогда Военное ведомство подало императору доклад: «Дайвьет захватил соседнюю страну. Если [Тямпе] не помочь, то мы не только потеряем сердца тямов, расположенных отдаться под нашу власть, но и дадим, пожалуй, толчок духу своеволия и гордости во вьетнамцах. Следует направить чиновника с императорским указом обнародовать там приказание вернуть вана той страны и его родственников»[475]. Однако правительство не стало посылать своих послов. Оно предпочло дождаться посольства из Дайвьета и через него передать свой приказ, что опять-таки, как и в 1465 г., было формальной реакцией на события и означало фактическое отстранение Китая от участия в конфликте.
В 1472 г. в Китай прибыло новое посольство от уцелевшего отпрыска правящего рода, который еще удерживал за собой часть территории Тямпы и просил титуловать его ваном. На этот раз китайский двор решился направить в Тямпу посольство для совершения титулования и передачи новых символов власти (печати и т. д.) взамен утраченных[476]. По одним данным, пока китайское посольство было в пути, претендент на трон Тямпы умер, а посольство, направленное в Китай его преемником, было перехвачено вьетнамцами[477]. По другим — вьетнамцам удалось схватить самого претендента[478]. Но так или иначе когда корабли китайских послов подошли к берегам Тямпы, то им было оказано вооруженное сопротивление, так как здесь находились вьетнамские войска[479]. Стоявший во главе китайского посольства столичный цензор Чэнь Цзюнь испугался перспективы возвращения в Китай без всякого результата. Поэтому он направил свое посольство к берегам Малакки, передал (а по некоторым данным — просто распродал)[480] там все подарки, предназначавшиеся властителю Тямпы, и настоял, на отправке малаккского посольства с «данью» в Китай. Когда же он вернулся в 1475 г. в сопровождении малаккских послов, император выразил свое удовлетворение похвальным указом[481]. Между тем в Китае стало известно, что вьетнамские войска вновь разгромили войска Тямпы и в южных районах посадили властвовать своего ставленника, титуловав его ваном[482]. Хитрость Чэнь Цзюня удалась не из-за неведения китайского правительства, а благодаря тому, что оно не хотело втягиваться из-за Тямпы в конфликт и отстаивать свои «сюзеренные» права. А ведь в данном случае речь могла идти не только о номинальном вассалитете. Положение Тямпы было критическим, и она готова была пойти на прямое подчинение Китаю. Как видно из приведенного выше доклада Военного ведомства от 1471 г., некоторые военные чины понимали это и были настроены не упускать возникшую возможность. Однако намерения активного вмешательства в дела стран Южных морей встретили резкое противодействие со стороны все тех же социальных сил и отражавшей их интересы группировки в правящей верхушке Китая, настроенной против какой-либо активизации внешней политики.
В самом начале 1475 г. на пост начальника Военного ведомства был назначен Сян Чжун, который резко возражал против вмешательства Китая в войну между Дайвьетом и Тямпой[483]. Сян Чжун находился на этом посту до середины 1477 г. В некоторых источниках с его именем связывается уничтожение архивных документов об экспедициях Чжан Хэ в страны Южных и Западных морей. Эти документы, как отмечено в «Кэ цзо чжуй юй» хранились в Территориальном управлении (при Военном ведомстве)[484]. В связи с планами вмешаться в тямско-дайвьетский конфликт Военное ведомство получило приказ отыскать бумаги касательно экспедиций в страны Южных морей, очевидно ввиду намерения послать флот к берегам Тямпы. И тогда помощник начальника Военного ведомства Лю Да-ся собрал эти документы и сжег их[485]. Мотивировал он свой поступок тем, что эти документы «распространяют множество хитроизмышлений и небылиц о дальних краях», в то время как результаты экспедиций флота ограничиваются лишь приобретением бетелевого перца, винограда, померанца и разных птиц[486]. При этом он так охарактеризовал морские экспедиции начала XV в.: «Это было лишь кратковременное проявление вредной политики, встретившее с самого начала должное неодобрение высших сановников»[487].
