Уже в 1436 г. наблюдается новый, хотя и не столь резкий, как в 1424–1425 гг., но не менее существенный поворот в сторону сокращения внешних связей с заморскими странами. Во-первых, начиная с 1436 г. были окончательно прекращены экспедиции китайского флота в заморские края. Экспедиция к берегам Самудры под руководством Ван Цзин-хуна оказалась последней из серии подобных мероприятий начала XV в. В 1436 г. императорским указом запрещалось строительство кораблей, предназначенных для таких экспедиций[451]. Это показывает, что прекращение заморских походов было продиктовано не случайным стечением обстоятельств, а продуманными намерениями правительства.
Во-вторых, в том же 1436 г. один из провинциальных чиновников (начальник областного правления), Чэн Ин, подал на имя императора доклад: «Тямпа присылает ежегодно столько дани, что затраты на ответные дары тяжелы и драгоценностей расходуется много. Прошу придерживаться порядка, существующего для Сиама и других стран, — представлять дань один раз в три года»[452]. Надо полагать, что подобные доклады поступали и ранее. Однако они не одобрялись и поэтому не фиксировались в официальных источниках. Доклад Чэн Ина был принят во внимание: наряду с богатыми подарками властителю Тямпы и его супруге был послан императорский указ, предписывающий следовать указанным срокам[453]. Это также явилось определенным поворотным моментом, ибо в начале XV в. в манифестах и циркулярах китайского двора не встречалось требования, чтобы иноземные страны придерживались установленных в конце XIV в. сроков присылки послов — один раз в три года. (Исключение составляет Япония, посольства из которой ввиду действий «японских пиратов» предписывалось принимать не чаще одного раза в десять лет).
Наконец, в середине 1436 г. из столицы — Пекина — были отосланы на родину послы из 11 различных заморских стран, которые прибыли в Китай в разное время и жили в Пекине[454]. При этом заботы об отправляемых послах были перепоручены яванскому послу и властителю Явы[455]. Это было вызвано, очевидно, стремлением китайского двора переложить часть расходов по снабжению посольств в обратном пути на плечи яванцев, а также нежеланием посылать китайских сановников сопровождать послов в обратном пути — знак чести, практиковавшийся еще с конца XIV в. и особенно часто в начале XV в.
Поворот 1436 г. вскоре отразился на посольских связях Китая со странами Южных морей. С 30-х годов прекратились посольства из страны Аче, с 1436 г. — из небольшой страны Лань-бан[456]. Помимо начавшегося процесса сокращения круга стран Южных морей, поддерживавших посольские отношения с Китаем, с середины 30-х годов XV в. слабеют связи с остальными странами. Так, в «Мин ши» отмечено, что если с 1382 г. из Сиама регулярно прибывали посольства один-два раза в год, то начиная с 1436 по 1449 гг. — один раз в несколько лет[457]. После 1435 г. стали все реже приходить послы из Самудры, а после 1446 г. — с Явы[458].
После 1436 г. тенденция к сокращению внешних связей продолжала неизменно сказываться. За упомянутым докладом Чэн Ина последовал аналогичный доклад, но еще более радикальный. Он поступил от советника губернского правления Гуандуна Чжан Таня в 1443 г.: «Посольств с данью двору с Явы слишком много. Расходы на их снабжение бесчисленны. Не дело утомлять Китай заботами о людях из далеких стран»[459]. Этот доклад также возымел действие, и на Яву был послан следующий лаконичный императорский указ: «Все различные заморские страны представляют дань один раз в три года. Вану также следует пожалеть своих военных и гражданских подданных и соблюдать этот порядок»[460]. Характерно, что доклад говорил о тяжести расходов на содержание посольств для Китая, а в указе мотивировкой к сокращению посольского обмена выступала забота о благосостоянии яванцев. Этот дипломатический прием был направлен на сохранение «престижа Китая» в глазах иноземцев.
Известно, что Тямпа не подчинилась «приказу» 1436 г. и продолжала присылать посольства чаще, чем предписывалось[461]. Это вызвало при китайском дворе недовольство. Прибывшему в 1446 г. послу был задан вопрос о причине «непослушания». Посол ответил, что прежний властитель Тямпы уже умер, указа о сроках присылки посольств не сохранилось и поэтому никто о таком порядке ничего не слышал[462]. Когда в том же году из Тямпы прибыл еще один посол, ему вручили новый императорский указ, предписывавший соблюдать положенные сроки. Однако сторонники сокращения внешнеполитических связей, добившись прекращения морских экспедиций и приостановки дальнейшей активизации в направлении стран Южных морей, т. е. отказа от попыток продолжения колониальной политики, не стремились пока к радикальному пресечению посольских отношений с этими странами. На первых порах они выставляли лишь требование «нормализации», т. е. ограничения этих отношений. Поэтому китайский двор отнюдь не менял своего «благорасположения» к правителю Тямпы и послал вместе с означенным указом подарки ему и его супруге. В свою очередь это сыграло немаловажную роль в том, что императорский «приказ» не помешал присылке еще одного посольства из Тямпы в Китай в том же 1446 г.[463].
Следует отметить, что, хотя после 1436 г. тенденция к сокращению внешних связей неизменно укреплялась, это отнюдь не выражалось в резком и внезапном прекращении посольского обмена. Результаты активизации политической деятельности Китая в заморских странах в начале XV в. продолжали еще долго оказывать свое влияние. Примерно до середины XV в. посольские связи Китая с такими странами, как Тямпа, Сиам, Маджапахит, Камбоджа, и некоторыми другими оставались сравнительно оживленными. Подобно Тямпе, не соблюдала предписанного указам 1443 г. аналогичного порядка и Ява: только в одном 1446 г. оттуда прибыло три посольства[464]. Иноземные послы продолжали встречать при китайском дворе положенный прием. Нормы одаривания прибывавших послов и присылавших их иноземных властителей, сокращенные в 1425 г., в 1436 г. были вновь увеличены до прежнего уровня 1417 г.[465]. Китайский двор аккуратно направлял своих послов для исполнения процедуры титулования ванами всех иноземных властителей, которые присылали в Китай известия о своем воцарении. Теперь уже твердо установился порядок: посольство, высылаемое для совершения титулования, возглавлялось одним столичным цензором (гэй ши чжун) и одним посланцем.
Китайских послов продолжали принимать в странах Южных морей почтительно, а иногда даже торжественно. Например, китайское посольство 1441 г. в Тямпу было встречено барабанным боем, музыкой и пением и сопровождалось почетным эскортом до ворот столицы, где к послам выехал на слоне сам властитель[466].
Все это свидетельствует о постепенности, с которой получала перевес тенденция к сокращению внешних связей в Китае, хотя никак не опровергает самого факта возобладания этой тенденции после 1436 г. Чем же объясняется указанный перелом во внешней политике Минской империи? Если снова обратиться к конкретному социально-экономическому положению, сложившемуся в стране к середине XV в., мы увидим, что поворот, последовавший за 1436 г., был отнюдь не случайным.
