Безвольно лежащая до этого момента Лю Фей резко пришла в себя, и ей стало понятно, что последствий драки ей не избежать. Кого выставят виноватой? Её, конечно! Да и потом… Она будет становиться старше, а у таких, как Тэнфей, прибавится власти в семье. Такое может происходить хоть каждый день! На её глаза накатили слёзы бессилия. Неужели только это и ждёт её в будущем? Побои, унижения и похоть?!

Неожиданно она увидела край обрыва, за которым была Небесная река. Может, всё прекратить прямо сейчас? Уж лучше смерть, чем такая жизнь! Пользуясь тем, что никто не обращал на неё внимания в данный момент, Лю Фей напряглась, собралась с силами, вскочила и бросилась бегом к реке! Драка на секунду замерла, все посмотрели на бегущую к краю обрыва девочку, а она разом преодолела разделяющее её и реку расстояние и сиганула вниз, к воде. Упала метров с пяти, ударившись животом и лицом об воду, потеряла сознание. Течение понесло уже безвольное тело вниз, минута — и едва видная спина девочки скрылась за поворотом реки.

— Нет! Сестра! — в обрыву подскочил Лю Вэй, с яростью глядя на уносимое рекой тело.

— Она… она… — Цзынфей тоже подошла, растерянно глядя на то место, где исчезло тело.

— Тьфу! — яростно сплюнул Тэнфей и потрогал наливающийся под глазом синяк. — Одно разочарование и никакого удовольствия! Теперь даже ублюдка не попинать вволю!

— Ты! Мразь! — Лю Вэй повернулся и посмотрел на Тэнфея полными ярости глазами.

— Рот закрой! Твоя сестрёнка сдохла, но ты-то остался! И можешь занять её место!

— Ты не посмеешь! — заступилась за мальчика Цзынфей. — Он гений семьи Лю и станет настоящим бессмертным в секте, а ты так и останешься тут на всю жизнь!

— А может, и не станет. Пошлите, парни, тут уже невесело! — Лю Тэнфей развернулся и стал уходить с лужка, за ним потянулись его помятые подхалимы.

— Я не хочу оставаться в этой семье! — Лю Вэй сжал кулаки так, что ногти пронзили кожу, и закапала кровь. Посмотрел на горные вершины, покрытые туманом, добавил. — Но когда я стану сильным, то обязательно сюда вернусь!

Глава 2. Обещание

— Хм, и эти пустые. — однорукий старик проверил очередные расставленные в лесу силки, оказавшиеся нетронутыми.

Вздохнув, старик вернул силки на место и пошел к недалёкой реке, умыться и освежиться. Уже присев у самого берега и обмыв лицо, он заметил запутавшееся в свисающих в воду ветвях тело.

— Чёрт, как неудачно-то! Вот не могла подальше запутаться! — старик сплюнул в реку и поднялся на ноги.

Он не сомневался, что это женское тело. Потому что не раз уже такие находил. Голые, избитые, утопленные девочки. Эта тоже была такой — голой, в синяках и утопленной. Молодое поколение горных семей культиваторов вызывало презрение в старике даже в молодости.

Однорукий уже хотел уйти, как вдруг удивлённо обернулся и посмотрел на покачивающееся в воде тело. Всмотрелся пристальнее, прищурив глаза, прислушался к внутреннему чутью.

— Не может быть! Да она ещё живая!

Быстро соорудил из верёвки аркан, с четвёртой попытки его удалось набросить на голову девочки, осторожно стал подтягивать к себе, так, чтоб петля не очень затягивалась. Наконец, когда тело достаточно близко подтянулось, вошел в воду и вытащил его на берег. Встав на колени, старик приложил ухо к груди девочки. Было отчётливо слышно медленное, не более десятка ударов в минуту, но уверенно сердцебиение.

— Невероятно! Так, надо удалить воду из лёгких. — однорукий надавал девочке на грудь, перевернул на бок — та не приходя в сознание стала выкашливать воду.

Когда потоки воды прекратились, старик забросил маленькое тело себе на плечо и быстрым шагом направился к своему жилью. Часа через полтора он подошел к небольшой хижине, одной стеной которой служила невысокая вертикальная скала, а три других были сделаны из брёвен. Занёс девочку в хижину, уложил на свою кровать, накрыл одеялом из шкур, а сам вышел во двор и стал разделывать единственного пойманного за сегодня зайца.

Лю Фей очнулась ближе к вечеру. Открыла глаза, непонимающе уставилась в закопченный потолок. Где она? Что… что произошло? Ничего не помнит! Пошевелилась, от этого заболели синяки — и её как доской по голове ударили воспоминания! Тэнфей, пытавшийся её изнасиловать, крики брата, её рывок к реке, падение и всё, дальше никаких воспоминаний. Разве она не умерла?! Лю Фей завертела головой, осматриваясь. Это что… загробный мир?

— Аааа, проснулась? Ну наконец-то! — внезапно дверь открылась и в дом вошел однорукий старик. — Весь день в кровати провалялась!

— В…вы кто?! — Лю Фей подобралась, вдруг ощутив, что она совершенно голая, схватилась обеими руками за одеяло из шкур и как могла закрылась им.

— Лан Е. Я тебя в Небесной реке выловил, где ты плавала. — старик бросил около очага охапку веток, потом стал выгребать золу кочергой. — Есть хочешь?

— Нет. То есть да. Спасибо. Это… за то, что выловили. А где я? — мысли всё ещё путались в голове девочки.

— Там же, где и была — на Подковном кряже. Почти на самой его западной оконечности. — старик говорил размеренно и с доброжелательностью в голосе. От него не укрылись ни её попытки закрыться как можно больше одеялом, ни инстинктивные ёрзания на постели, которыми она старалась оказаться как можно дальше от него. Ну да, после того, что она пережила, вряд ли она сразу же придёт в себя. — Сегодня на ужин у нас будет заяц с дикими овощами. Надеюсь, тебе понравится.

На это девочка уже ничего не ответила, просто сидела и смотрела блестящими глазами, как старик готовит половину зайца, ловко помогая себе правой ногой — пальцы на ней двигались почти как на руке, могли держать ложку или придерживать овощи, пока их резали. Через некоторое время разделанные ползайца весело булькали в котелке, наполняя домик вкусными ароматами. Когда всё сварилось как надо, старик достал пару глиняных плошек, налил себе, гостье — и они молча ели, скребя самодельными деревянными ложками по плошкам.

— Ты будешь спать тут, а я устроюсь на улице. Погода тёплая, а туч на небе нет. Поняла?

— Да…

Старик кивнул, забрал у девочки плошку с ложкой, вышел на улицу. Лучше ей пока что побыть без него. Придёт в себя, поймёт, что тут безопасно — тогда и наступит время поговорить. Однорукий отошел немного от хижины, развёл костёр в заранее приготовленной ямке, уселся на чурбак рядом с ним, стал смотреть на огонь. Вскоре из дома стали доноситься плачь и всхлипывания. Хорошо. Женщины часто приходят в себя после обильных слёз, будто плохие мысли выходят из них вместе с влагой. Если бы она продолжила быть слишком сухой, вот тогда бы стоило беспокоиться.

— Спасибо! — утром девочка вышла ещё с рассветом, одетая в оставленные ей слишком большие штаны и рубаху. Подошла к готовящему завтрак старику, встала рядом и глубоко поклонилась. Лицо у неё было опухшим, глаза покраснели — но в них уже не было того испуга и настороженности, что он видел вечером. Хм, у девочки оказалась весьма закалённая психика.

— Не стоит. Сегодня я помог тебе, завтра, возможно, ты поможешь мне. — кивнул головой старик и продолжил жарить мясистые листья на видавшей виды сковороде. Кивнул на один из чурбаков рядом с костром. — Садись, завтракать будем.

— Хорошо! — девочка села, стала с любопытством оглядываться по сторона. — А вы тут один живёте?

— Сейчас вот с тобой. В остальное время один.

— А почему?

— Так надо! — старик усмехнулся, перекинул два уже поджаренных листа на деревянную тарелку. — На вот, это местное растение, мясолист, в других местах кряжа не встречается. Ешь, не бойся!

— Спасибо! — пробубнила девочка, впившись зубами в еду. На вкус листья напоминали пресные лепёшки с кислинкой.

Расправившись с завтраком, старик стал заниматься домашними делами — подшивать порванную кое где одежду, мастерить пару новых силков на замену испорченным, проверил состояние снятых с добычи за неделю шкурок. Девочка всё время ходила за ним, иногда что-то спрашивала, даже пыталась помогать. Старик не препятствовал.