Помнится, Геннадий Алексеевич — нынешний президент, взяв в руку граненый стакан, на ходу скаламбурил:

— Что ж, давайте, друзья, выпьем за нас— дикарей, которые водку пьют гранеными стаканами.

Справедливости ради, заметим, что «дикарями» мы как раз не были, хотя бы потому, что, во-первых, водка едва покрывала донышко стаканов, а во-вторых, по медицинским нормам максимальная норма употребления водки для улучшения самочувствия и настроения для мужчин считается две рюмки (50 граммов), для женщин — одна рюмка (25 граммов). А нас-то было целых шестеро, или даже семеро. Что же касается граненых стаканов, то эти полифункциональные сосуды были в те годы незаменимы не только при чаепитии, употреблении молока, кефира, но и воды — откуда же взялось выражение «подать стакан воды».

И все же, наш лозунг таков: пейте не водку, а квас, пиво, сухое вино и медовуху, притом в умеренных количествах!

Р. S.

Один наш коллега-остряк, на вопрос, о том, как ему удалось «завязать», ответил, что раньше он следовал известному «гарику» И. Губермана: «Не стесняйся, пьяница, носа своего // Он ведь с нашим знаменем цвета одного», а теперь, после изменения цвета российского знамени, он, дескать, стал стесняться «носа своего».

Как говорится, «свежо предание»...

58. БОЙТЕСЬ, ГРАЖДАНЕ, ТЕЛЕФОНА!

Каждый знает, что булыжником можно воспользоваться как строительным камнем, но им можно и оглушить первого встречного. Подобная мысль приходит на ум при оценке такого незаменимого сегодня средства как телефон. Тот, кто надеется сохранить свои секреты по телефону (неважно какому — мобильному или стационарному), пребывает в искреннем заблуждении. Наивен и тот, кто полагает, что «прослушки» следует опасаться только каким-то знаменитостям, политикам и воротилам бизнеса, а нам — «пролетариям», «синим и белым воротничкам» и опасаться, мол, нечего, да и какие там у нас секреты!

Эх, «Аким-простота, ищущий рукавицы, которые за пазухой». Прослушивать сегодня можно любого ради забавы — соседа, начальника, благоверную или благоверного, предпринимателей «средней руки» и т. д. И вовсе не обязательно иметь высокую квалификацию, для того, чтобы перехватить радиоволны вашего мобильного телефона, а толковый студент-технарь без особых усилий может взломать стандартный код шифровки, установленный оператором мобильной связи, и тогда любой ваш разговор становится его достоянием. Ревнивый муж или жених (с помощью специалиста или без оного) в состоянии за несколько секунд «поколдовать» над дамским телефоном и втюхнуть в него специальное программное обеспечение, которое даст возможность получать интересующие ревнивца данные, включая см^-сообщения и номера абонентов. (Естественно, подобную операцию может проделывать и «слабый пол»).

И не надо «стеречь» жертву круглые сутки — современное программное обеспечение и «прослушка» будет в автоматическом режиме реагировать лишь на определенные слова, а то и на определенный тембр или интонацию голоса. Правда, такие технологии простым людям малодоступны, но, с другой стороны, когда речь идет о «крупных воротилах», оперирующих такими понятиями, как «прибыль», «транзакция», «фьючерс» и им подобными, то в ход идут даже технологии GPS и ГЛОНАСС, и тогда, кроме речитатива, фиксируется и местоположение наивного «болтуна».

Но, бывает, злокозненные действия технарей-умельцев ни при чем — подводит сама техника. Совсем недавно наша аспирантка, давясь горючими слезами, поведала об ужасном событии, происшедшим с ней. Соскучившись, она пыталась пообщаться по мобильному телефону с собственным мужем, проживающим за тысячи километров, но, набрав его номер, она в течение получаса, затаив дыхание и глотая горькие слезы, слушала любовные излияния своего благоверного совсем другой избраннице, включая подробности интимного свойства. Какой жестокий и коварный удар!

Как это могло случиться, спросите вы, — ведь нас убеждают, что телефоны с двумя вмонтированными в них SIM-картами (именно такой был у мужа аспирантки) работает без глюков? Увы, если бы это было так, она не стала бы свидетельницей роковой исповеди неверного мужа, не взламывая при этом никаких шифровочных кодов.

Кто-то сгоряча может «сморозить»: вот хорошо было раньше — никаких тебе мобильников, красота! Вот уж неправда! Некоторые плоды хайтека у представителей старшего поколения вызывают понятное раздражение (например, стремление педагогов к тому, чтобы компьютер стал «детской приставкой», вскоре приведет к тому, что сами дети сами станут приставкой к компьютеру). Но мобильный телефон — это совсем другое, это в высшей степени прикладной инструмент. К тому же, кто постарше, для того более или менее привычным выглядит следующий телефонный диалог:

— Положите, гражданин, трубку — вы вклинились в наш разговор*.

— Это вы вклинились — немедленно отключитесь!.

— Ну, ты, оказывается, нахал.

— От нахала слышу! И т. д. и т. п.

Значит, ностальгия по стационарному телефону вряд ли имеет под собой надежные основания. Об этом красноречиво говорит и следующий случай, ради которого и воспроизведена эта байка.

Несколько десятилетий тому назад, как раз в разгар летних отпусков, автор позвонил своему другу N— ныне известному профессору, заслуженному деятелю науки, чтобы узнать, как он проводит свой досуг, не скучает чай, не злоупотребляет ли сидением за письменным столом. N, отправив жену и ребенка к теще в южные «фруктовобахчевые» края, пребывал в прекрасном расположении духа, много шутил и, как мне казалось, намекал на девиантное поведение, иногда проявляемое озорными «холостяками» в подобных ситуациях.

— Что же вы, дорогой, в таком случае столь бездарно проводите свободное время— крайне необдуманно вызвался острить я. — Сколько прекрасных девушек, небось, слезами орошают подушки, думая о вас, а вы утками напролет стучите пишущей машинкой, как тот дятел. Очнитесь же, наконец, коллега!

К своему несчастью, черт дернул меня за язык напомнить коллеге старую плоскенькую шуточку:

— Или вы опасаетесь появляться на улице по известной причине: «кому не позвонишь — все беременны, хоть из дому не выходи»?

— Послушайте, — отвечал он. — Да как же вам не стыдно пропагандировать подобную мораль? Я, кстати, не какой-нибудь там «ходок», а примерный семьянин, и вам, уважаемый, не удастся сбить меня с пути истинного. Ясно вам?

В состоявшейся шутливой беседе было сказано, естественно, больше слов, воспроизводить которые сегодня нет никакого смысла. Главное состояло в том, что за моим собеседником действительно водилась слава обольстителя дамских сердец, и моя неуклюжая попытка коснуться этой темы имела целью оценить по достоинству эту славу.

«Соль» же этого незабываемого эпизода состоит в том, что перезвонивший минут через десять возбужденный «примерный семьянин» сообщил автору, что весь этот «треп» на одном из концов проводов за тысячи километров, затаив дыхание, слушала его ошеломленная жена, которая не только лишний раз убедилась в «пламенной» любви своего мужа, но также и в том, что моя «моральная сущность проявилась во всем блеске».

Пожалуй, никогда в своей жизни я не «влипал» в более неприятную историю, связанную с нанесением незаслуженной обиды благородной женщине — в данном случае жене моего друга. Помнится, для изменения несправедливого мнения о моей «моральной сущности» было использовано тогда очень много средств «дипломатии», и кажется, это частично помогло.

...Граждане, бойтесь, телефонах Каждое ваше слово могут слышать люди, для которых оно вовсе не было предназначено, и каждое слово может быть использовано против вас!

59. КАБУЛ: ЧЕТУРАСТИ? ХУБАСТИ? ДЖУРАСТИ?

Кем-то высказана здравая мысль, что жизнь измеряется не столько годами, сколько суммой впечатлений, накопленных человеком. Конечно, для идиота, лишенного малости серого вещества и пекущегося лишь о брюхе и удовольствиях, подобное мнение не играет существенной роли. Для абсолютного же большинства участников «восточной кампании» (включая тех, кто оказался «по воле рока» в Афганистане и ассоциировался местными жителями с «ограниченным контингентом советских войск» в 1979— 1989 гг.), полученные впечатления наверняка перевешивают все другие, где бы эти лица ни оказались впоследствии — будь то в Африке, Австралии или Антарктиде, не говоря уже о «старушке» Западной Европе. И не только потому, что надо было приспосабливаться к выстрелам из-за угла, и едва ли не каждая ночь «расцвечивалась» трассирующими автоматными очередями и минометными обстрелами, но и по причине сопутствующих сюрреалистических видений самого различного жанра, которые и порождали незабываемое сверхэмоциональное напряжение.