Дина. Казимиров, здравствуй. Мать, вы – давно?
Вера. Почти час. Вы будете пить чай?
Дина. Будем. Богатыревичу – покрепче. Так ты приобщилась к миру спорта?
Вера. Мы ушли, не дождавшись конца.
Казимиров. Богатыревич!
Богатыревич. Я.
Казимиров. Вы, конечно, не знаете, как кончилась игра?
Богатыревич. Понятия не имею.
Казимиров. Еще бы!
Вера. Садитесь, друзья мои. (Наливает чай.)
Казимиров (с иронией). Не жалей заварки. Пора бы знать – Богатыревич любит покрепче.
Богатыревич (улыбнувшись). Очень растроган. Благодарю.
Дина. Богатыревич!
Богатыревич. Я!
Дина. Ты допускаешь стойкую ремиссию в результате психоанализа?
Богатыревич. Допускаю.
Дина. С последующей астенизацией?
Богатыревич. Пожалуй.
Дина (озабоченно). Цыплаков будет крутить носом.
Богатыревич. Пусть крутит.
Казимиров. Нельзя ли вести беседу на доступном всем языке?
Богатыревич пожимает плечами. Дверь распахивается, влетает Федя.
Федя. Валерьян Сергеич, ваш билет сохранился?
Казимиров. Федя, пять – ноль?
Федя. Пять – ноль. Билет, говорю, не выбросили?
Казимиров (достает из кармана). Нет, вот он. А кто забил?
Федя (смотрит на билет). Ряд – двадцать два, место – сто три. Все в точности. Вас выкликали.
Казимиров. Зачем?
Федя. Мотоцикл выиграли. В лотерею.
Казимиров. Ты спутал, должно быть.
Федя. Как же… спутал. Пять рядов ахнули рядом. А ваши четыре места – пустые.
Вера. Может быть, можно еще заявить?
Федя. Куда заявить? Разыграли вторично. Достался какому-то пацану.
Казимиров. Прекрасно.
Федя. На самом деле, судьба играет. Газету я утром брал. (Кладет газету.) Спасибо.
Казимиров. Так и должно было быть.
Федя. Пока. (Уходит.)
Казимиров (разглядывает билет). Ряд – двадцать два, место – сто три.
Вера. Какая обида. Такие деньги…
Казимиров. Ты полагаешь, я б его продал?
Вера. А что же? Стал бы на нем кататься?
Казимиров. Разумеется, стал бы.
Вера. Даня, вы слышите?
Казимиров. Стал бы!
Вера. Знаешь, ты – не в себе.
Казимиров. Но ты всегда остаешься собой.
Дина. Мама, оставь его, он расстроен.
Богатыревич. Тем более этот вопрос имеет теперь чисто теоретическое значение.
Казимиров (с иронией). Вы правы, вы неизменно правы.
Все молча пьют чай.
Ну что ж, одним мотоциклом меньше.
Дина. Молодец, Казимиров. Живи легко.
Вера. Дай я выброшу этот билет.
Казимиров. Не смей!
Вера. Как хочешь.
Казимиров. Я его сохраню, чтоб он жег твою совесть. Я вас просил. Я хотел остаться.
Вера. Ну и остался бы. Взрослый мужчина.
Казимиров. Как же! Вы меня изнасиловали.
Богатыревич. Иногда мы втайне желаем насилия.
Казимиров. И вы внушаете это моей дочери?
Дина. Казимиров, ты бог знает что говоришь.
Богатыревич. Что делать, это научно доказано.
Казимиров. Кем? Вашим Фрейдом?
Богатыревич. Не только им.
Вера (не без игривости, пытаясь разрядить атмосферу). Даня, вы увлекаетесь Фрейдом?
Богатыревич. Я не увлекаюсь, ученый должен быть холоден.
Казимиров (насмешливо). Холодный фрейдист.
Богатыревич. Я вижу его сильные и слабые стороны. Слабые оставляю в стороне, сильные – в меру сил развиваю.
Казимиров. Только этого не хватало.
Богатыревич. Боюсь, что у вас, Валерьян Сергеич, о многом превратное представление.
Казимиров. Да, да, я отстал, старомоден, наивен. Я даже осмеливаюсь протестовать, когда мою дочь убеждают в том, что насилие – в порядке вещей.
Богатыревич. Вы меня просто не поняли…
Казимиров. Где мне?! Кто я такой? На что я гожусь?
Дина. Казимиров, не делай из нас чудовищ! Просто мы смотрим на вещи трезво.
Казимиров. Кто – мы? Современная молодежь?
Дина (с некоторым вызовом). Да, современная молодежь.
Казимиров (пылко). Да кто из нас моложе – я или Богатыревич?
Вера. Боже мой, что с ним творится? Он бредит…
Дина (негромко). Эмоциональная лабильность?
Богатыревич (веско). Скорей, астенический синдром.
Казимиров. Хватит трещать на своем птичьем языке! Да, я моложе, чем Бо-га-ты-ре-вич!
Богатыревич. Рад за вас.
Казимиров (Дине). Ты смотри, как он трезв и непробиваем. Он знает все. Он непогрешим.
Дина. Богатыревич – надежда кафедры.
Казимиров. Слышал сто раз. Но коль ты молодежь, то нечего быть надеждой кафедры. Ты должен быть угрозой для кафедры. Ты обязан нести нечто такое, от чего бы дрожали все академики!
Богатыревич (пожав плечами). Что? Пулемет?
Казимиров. А между тем они вас ласкают, они вас лелеют, благонамеренный, ручной Богатыревич!
Богатыревич. Вы рассуждаете, как человек, весьма далекий от науки.
Дина. Безмерно далекий.
Богатыревич. Наука не рождается на голом месте.
Казимиров. Оставьте! Вы традиционны до мозга костей!
Богатыревич (Дине). Эксплозивное состояние.
Казимиров. Перестаньте меня комментировать, говорят вам! (С грохотом отставляет стул.) Что за репортаж с места чаепития?
Дина. Казимиров, ты становишься невозможен!
Вера. Приди в себя!
Казимиров. Чтоб плясать под твою дуду? (Дочери.) А ты не смей меня звать Казимиров! С двенадцати лет ты зовешь меня Казимиров. Ты лишила меня сладкого слова «папа».
Дина. Ты взбесился, Казимиров!
Казимиров. Давно пора!
Вера. И все из-за этого мерзкого мотоцикла!
Казимиров. Мерзкого! Нет уж! Как бы не так! Если б я выиграл мотоцикл, вся моя жизнь могла б повернуться. Я начал бы ее с новой страницы.
Вера. Да что такого? Не понимаю.
Казимиров. А когда ты меня понимала? Ты ведь сразу решила, что я от него откажусь. Что я возьму деньги и накуплю барахла. Тебе – кофту, Дине – юбку, себе – шерстяные подштанники. Так?
Вера. Черт принес сюда этого Федю!
Казимиров. Вот-вот. Он бы сюда не пришел, и все здесь было бы тихо и мирно. Нет, я счастлив, что он пришел! Я ему от души благодарен!
Вера. Тише! Мне стыдно…
Казимиров. Пусть слышат все! (Распахивает окно.) Опять транзисторы! Невыносимо. (Закрывает окно.)
Богатыревич (Дине). Внимание к мелочам, ты заметила?
Дина. Да, да…
Богатыревич. Гиперметаморфоз.
Казимиров (в бешенстве). Богатыревич! Я запрещаю.
Богатыревич (обидевшись). Я лучше уйду.
Дина берет сумку.
Вера. Ни в коем случае! Я боюсь остаться с ним с глазу на глаз.
Казимиров. А как ты стелилась перед этой гусыней, как нахваливала этого индюка. От любой его пошлости приходила в восторг. И еще уверяла, что я восхищен им!
Вера. Валерьян Сергеевич, я ухожу. Это уже переходят границы.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
