Я знала, что я буду ненавидеть себя за сказанные слова, но я не могла оставить Одетт в таком плачевном состоянии. Мне всегда хотелось докопаться до истины, какой бы тяжелой она не была. Если есть возможность спасти девушку от проклятия послушания, то я смогу ее спасти, чего бы мне это не стоило.

— Я помогу вашей дочери. — Я засобиралась, услышав прозвеневшей в коридоре звонок, означающий окончание урока. — Но взамен вы не станете докладывать вампиции о моей темной магии.

Ректор склонил голову набок, внимательно осматривая меня.

— Зачем тебе это?

Я невольно посмотрела на его застывшую дочь.

— Она нравится моему другу. — Пожала плечами.

Я без лишних зазрений совести вышла из дверей аудитории, а когда подходила к лестнице, чтобы спуститься по ступенькам, услышала в вдогонку неблагодарное:

— Адептка Ржевская, к директору!

Змея и проклятие

Черное колдовство не приветствуется

Ни среди темных магов, ни среди белых.

Оно находится на золотой середине,

И, к моему великому сожалению,

Пока что находится под запретом использования.

Не все колдовство имеет противоядия.

Поэтому нередки случаи насильственной смерти.

Дневники Кэтти, 1896 год.

Записи, которым можно верить.

Мои нервы были на пределе.

Нравы и достижения целей достались мне от мамы. В детстве, если верить нескончаемым потокам бабушки, мама постоянно пыталась вылезть из кожи вон, лишь бы понравиться окружающим нашу семью людям. И плевать ей было, что большинство из этого окружения просто не хотели общения с нашей семьей. Поставила цель — иди к ней. Вот вечный девиз матушки.

Ну я и пошла. По непредвиденным неприятностям, решив забрать у перевалившейся матушкиной чаши справедливых часов то, что так сильно стискивало ей сердце и грудь. Сначала неприятности были мелкие. Потом они увеличились в размерах, а после и вовсе стали моими спутниками жизни. Честно признаться, я ждала неприятностей с самого первого учебного дня. Видимо тогда, когда я осматривала школу и свыкалась с мыслью о том, что я темная, мне было как-то не до них.

Недаром говорят у нас в народе, что покуда ведьма не окажется зарытой в могилу и не найдет способ выбраться оттуда живой и с новыми, ожившими силами, такая ведьма поистине считается несостоявшейся. Причем несостоявшейся во всех смыслах слова. Ей плохо дается учеба. У нее плохо работает колдовство. Ее не все заклинания слушаются. При прочтении заклинания — если она не знает его наизусть — у ведьмы есть шанс обратить темное колдовство вспять. Причем она это сделает случайно, а вот отвечать будет по всем предписанным законам мира Трех Измерений.

Решив сначала отсидеть оставшейся в расписании урок, а уже потом — да и то если повезет, — пойти на ковер к директору, я не могла долгое время сконцентрироваться. Суть урока была проста. Надо было превратить стоящий перед моим носом кувшин в змею. Змея должна быть зеленой, с небольшими чешуйками и желательно — для хорошего зачета трансфигурации проклятия — ядовитой.

Змеи в нашем мире вымерли давно. Возможно их никогда и не наблюдалось вовсе. Об этом говорили все ведьмовские учебники белой магии, по которым я время от времени занималась дома. Я понятия не имела как выглядели змеи. Но вот другие маги, входящие в систему моих будущих сокурсников, наоборот, представление очень даже и имели. Чуть ли не половина класса справилась с заданием на отлично и с первого раза. Вторая половина разделилась на две половины, где одни сидели со скучающим видом — их явно не заботила будущая выпускная оценка, — и еще одна, где некоторые пытались вызвать змею с помощью заклинаний, но у них ничего не получалось или же получалось, но совсем плохо. Ректор, видя провалы учеников, мотал утруждено головой, да цокал языком в знак недовольства. Однако подходить к учащимся, чтобы исправить их ошибки, он не планировал. Так и сидел в аудитории на кожаном кресле, время от времени заглядывая в спрятанный журнал под коленками.

Первые десять минут урока я пыталась настроится на заклинание. Проклясть неоживленный предмет — просто. Главное не ошибиться с заклинанием и произношением. Некоторые заклинания были настолько древними, что в учебниках их писали на латинском языке с ударением на некоторые греческие слова.

У нас не было волшебных палочек. Мы полностью концентрировались на перерождающуюся в пальцах магию.

Так уж произошло, что после войны между ведьмами и обычным народам — опять же, если верить написанной непонятно кем летописи — ведьмы приняли решение не отбирать магию у людей, родившихся после войны со способностями ведьм. Они оставили ее нам, решив вдоволь поиздеваться над ее созданием. Благо не заставили нас ходить в оковах, хотя и такой вариант присутствовал при решении возникшей из воздуха проблемы.

Магия разделялась на несколько цветов. Всего в основной линейке сильных магов цветов было семь. Еще семь — побужденных, благодаря которым маги могли понять кто находиться перед ними — враг или друг. Еще несколько подразделений магии помогали различать темных и белых магов.

Я сомневалась до последнего. Мне впервые в жизни хотелось вскочить со стула и убежать из аудитории. Я боялась неизведанного. Боялась, что могу быть недостаточно сильной для исполнения такого простого — на первый взгляд — заклинания. Мне хотелось орать во весь голос, но я сдерживалась, мысленно проклиная исчезнувшего Дерека. Будь он рядом со мной, мне было бы не так страшно. Однако, как оказалось, Дерек не обязан сопровождать меня во время моих занятий. Он тоже учился. Насколько мне было известно, Дереку оставался примерно два года до окончания школы.

Ректору, видимо, наше бездействие не нравилось. Сначала он, конечно же, пытался закрывать на это глаза. Сидел неподвижно, да лишь изредка выкрикивал слова злости или раздражения в сторону адептов. Поднявшись со стула, ректор начал своевольно расхаживать по аудитории. Он продолжал не помогать ученикам, однако надолго нависал над теми, кто сидел и ничего не делал, либо делал, но плохо. На тех, кто уже давно справился с заданием, ректор никак не обращал внимания.

Я же билась в истерике, проходившей у меня внутри головы. Я не могла подобрать нужное заклинание для оживления стакана. Во-первых, я боялась. Во-вторых, я не знала заклинаний темных магов наизусть. В-третьих, рядом со мной не оказалось никакого учебника по темной магии для осуществления заданий. Видимо, на факультете, куда привел меня Дерек и самолично вручил обалдевшему ректору, не приветствовалось обучение по учебникам. Тут больше делался акцент на заучивания заклинаний дома и приводящего один раз за урок примера от ректора.

Дерек — гад его ползучий! — не сообщил ректору, что я воспитывалась в семье белых магов. Более того, он даже не собирался сообщить ректору о том, что я лишь недавно активировала темную магию. Темная магия — коварна. Я помню, как в народе бывали случаи, когда темная магия, проявившаяся в крови белого мага, не слушалась своего хозяина. Темная магия изрядно могла чудить, а при этом я всегда считала темную магию более коварной и практически не контролируемой, нежели магию белых магов.

Пребывая в не самых радостных мыслях, и тупо пялясь на стоящий рядом стакан, я не видела, как ректор подошел ко мне со спины. Он встал за моей спиной, сцепил руки и просто смотрел, никак не подтверждая свое нахождение. Я же пыталась мысленно призвать удачу. Мне хотелось блеснуть умом и побыстрее поменять школьную форму. Цвет светлого шампанского привлекал внимание адептов. В их взгляде отображалось неверие и насмешка. Все учащиеся школы прекрасно знали, кто перед ними гуляет и почему попал в Академию.

Не выдержав, я невольно топнула ногой и попыталась позвать родовую вирну. Вирна — бесполое существо, которое немного напоминало тень. Тень считалась приспешником Сатаны и в большинстве случаев служила властелину Паллариума. Вирна же тенью не была. Ее можно было считать призраком, который никогда не имел власти над Паллариумом, и, который никогда не служил приспешникам сгинувшего ада.