– Уберешь?! Случайно упал?! Да ты специально его мыла тут, это же ванная моей матери, для гостей – внизу! Они завтра с сестрой вернуться. Она замечает, если что-то не так стоит… И ты не уберешься так, как наша уборщица, которая только послезавтра придет. А шерсть как вытащить из ковриков? – не успокаивался он.

Хозяйка схватила меня и, переодевшись в другой комнате, натянула на меня, мокрого, кофту, сказав.

– Мы с Баксом уходим! – на улице была зима и сумерки, но парень закрыл входную дверь на ключ:

– Куда вы собрались, а кто убираться будет? – при этом он был зол.

Я начал рычать, на что хозяйка обняла меня, взяла на руки, прижала и села на пол. От обиды и непонимания она заплакала. Я думал, что виноват, потому как сам залез и соскользнул, потянувшись за игрушкой. Она не собиралась меня мыть там, из-за меня испортили белоснежное помещение. Подняв голову, сказала:

– Хорошо, я приберусь. Не понимаю, как можно на это так реагировать, это собачка. Мне жутко, я не могла представить, что окажусь в такой унизительной ситуации, согласившись прийти на ужин. Думаю, что больше нам общаться не стоит. Чем мыть?

– Идите, – парень открыл дверь, и мы, мокрые, оказались на улице зимой.

Так как денег не было, она несла меня 20 кварталов на руках, дрожали оба. Но я знал, что в обиду она меня не даст, а я её.

– Вот это приключение! Страшно было?

– В доме или на улице? – расхохотался Бакс.

– На улице ночью…

– Я был молод тогда и казалось, что смогу постоять за себя и за хозяйку, но теперь понимаю – было нелегко видеть, как она пытается защитить меня перед тем огромным лбом, кричавшим из-за расплесканной мной воды… Такие вещи понимаешь, повзрослев и со стороны оценив ситуацию! Большая собака никогда не лает на маленькую шавку, так же, как и маленькая собака никогда не полезет к большой шавке. Всё дело в воспитании и достоинстве собаки, а ее воспитывает не только человек, но и она сама, наблюдая за всем, что окружает. Независимо от размера можешь стать собакой в истинном значении этого слова или остаться шавкой. Пёс должен не только «брехать» да блох гонять, но и ответ держать… за свой лай. К людям это тоже относится. Могу дать ещё один совет: пока ты молод, слушайся хозяйку, она много с нами повидала; будь рядом, а, если нет такой возможности, следуй правилам… Четвероногий друг – это прежде всего собачья преданность!

– А мне еще рассказывали про бабушку Анну, которая очень тебя полюбила, почему именно тебя?

– Ох, малыш, любопытства тебе не занимать…

Бабушке Ане наша хозяйка приходится внучкой. Когда меня она привезла впервые сюда на лето, мне исполнился год, и тогда же открылся новый мир после городской жизни. Здесь я мог бегать без ошейников, шлеек и поводков и не по полчаса, а весь день. Я перестал так часто хворать, до этого переболев всеми заболеваниями, не выходя из клиник, и, когда пришло время ехать обратно в город, загрустил… Хозяйка это поняла, но ей надо было возвращаться на учебу. И она попросила бабушку Анну присмотреть за мной, вернее, не выпускать из виду, кормить по расписанию и расчесывать. В тот день хозяйка помыла меня вечером в летнем душе нагретой солнцем водой, замотала в полотенце и принесла в комнату бабушки. Я начал резвиться, как обычно, после душа, таскать полотенце, мотать головой с ним во рту, и рычать, и бегать по комнате, наматывая круги, поджавши хвост. На что бабушка Анна, немного испугавшись, спросила:

– Что с ним?

– А это вечерние «бесики»! Скоро пройдет, – ответила, улыбнувшись, хозяйка.

– Бесы! У меня здесь иконы! Пусть «изыдут», иначе нечего ему тут делать, – перекрестилась бабушка.

– Да не бесы, а «бесики», то есть чрезмерная вечерняя активность, такое и после мытья тоже бывает… Он хороший! «Бакс, прекрати, нельзя!» – скомандовала она.

Я притих, она ещё раз протерла меня полотенцем, попросив, чтобы слушался бабушку, поцеловала нас и уехала в город на вечернем автобусе…

Бабушка Аня сначала недоверчиво посматривала на меня, видимо, пытаясь отыскать тех самых бесиков, но я уткнулся носом в связанный ей коврик под ногами и уснул до утра.

Она вставала очень рано, мы шли во двор, потом завтрак, расчесывание и постоянно её голос, окликавший меня. Чрезмерно выполняла просьбу по опеке, а если сидела на лавочке, веранде или в гамаке, то звала меня, чтобы был в поле зрения. Так я стал забираться к ней на лавочку, кататься в гамаке и везде ходить вместе до приезда хозяйки. По возвращении её я забывал обо всём и находился рядом с хозяйкой, на что бабушка обижалась. Я это понял не сразу. Когда осознал, стал ходить туда-сюда: спал немного в комнате хозяйки, потом шел в комнату бабушки, потом обратно – так каждую ночь… Знал, что бабушка нуждается в моем обществе и не мог оставить её надолго, как и она не могла выпустить меня из виду, думая, что присматривает за мной. Но хозяйка у меня была одна, и она постоянно напоминала, чтобы слушался бабушку тоже…

– Почему же она не полюбила так других мопсов?

– Они приехали щенками и были очень балованными, много чего не понимали, и она не успевала следить за ними, это делал я… Получается, бабушка общалась с ними при помощи меня…

Кстати, когда будешь расспрашивать Барри (ты же сейчас к нему пойдешь) он второй, кого взяла хозяйка, пусть расскажет историю про свадьбу и «Кошкин дом», – расхохотался Бакс, при этом развернувшись, задними лапами от себя вскинул траву, и пошел по своим делам.

– Хорошо, – гавкнул ему вслед Блэкберри и побежал под навес.

Там на скамейке из редких реек располагался Барри. Он обожал эту скамью в жару, потому как ветерок, забегающий туда, обдувал его со всех сторон, проходя сквозь перекладинки скамьи. Ведь он черный мопс, и ему не так легко переносить эти жаркие летние дни, в отличие от бежевых. Малыш Блэкберри, как никто, понимал Барри и Бонда, ведь он, как и они, черный мопс…

– Здравствуй, Барри!

Расслабленный на скамейке мопс приподнял ухо…

– Я разговаривал с Баксом, и он намекнул на какие-то странные вещи, происходившие с тобой… Очень хочется узнать все ваши интересные истории, ведь вы здесь давно…

– А ты больше слушай Бакса. Он первый, поэтому так и норовит подшутить над всеми. Не знаю, что он тебе налаял, но полагаю, что мог и придумать…

– Упомянул о свадьбе, «Кошкином доме» и почему-то рассмеялся…

– Ах, это… Было такое…

– Расскажи, пожалуйста, – от любопытства проскулил Блэкберри…

– Хорошо, только Баксу надо напомнить, что это не «ха-ха», а элитный отдых, – привстав и откинувшись на спинку скамейки, Барри погрузился в воспоминания…

В Ростове-на-Дону был жаркий июльский день, когда я родился в именитой семье заводчиков… Деревянный двухэтажный дом, где я проживал первые месяцы своей жизни, находился в середине города, можно сказать, в историческом центре. На второй этаж вела винтовая лестница. Чтобы зайти к нам, надо было снять обувь, надеть бахилы и протереть руки антибактериальными средствами – заводчики следили за гигиеной. Меня хозяйка взяла сразу, не рассматривая других, мои фото ей высылали по интернету, поэтому она наблюдала за тем, как я расту… Вместе со мной ей дали документы, пеленку и памятку по уходу. Поместив меня в розовую переноску, мы отправились на вокзал. За мной приехала не одна, а со своим парнем, он и нёс переноску. До дома решили добираться на электричке. Зайдя в вагон, мы разместились на первом сидении со столиком, примыкавшим к стене. Именно на него «родители» поставили переноску и наблюдали за мной сквозь решетку в дверце всю поездку, называя меня по-новому – Барри, Барюша.

Было очень жарко… Хозяйка пыталась дать мне воды, но я не совсем понимал, что происходит, поэтому все время расплескивал жидкость на пеленку. Наконец, оказались в квартире, которая принадлежала её молодому человеку. Для меня было приготовлено место на балконе с плотно занавешенными от солнца окнами. Там стояла лежанка, тарелки и туалет, а также много игрушек. Я долго не хотел выходить из переноски, а она меня не доставала, желая, чтобы я вышел сам через дверь. Когда стало интересно я сделал это, оказавшись в новом для меня пространстве…