Да уж, хотела бы я быть ассасином. Что бы прямо сейчас подкрасться к этому ублюдку и перерезать ему глотку. В первую очередь за то, что он когда-то сделал с Эйлен. Эйлен… Как она вчера здесь оказалась? Почему она имеет к этому отношение? Я надеюсь она уже очень далеко от этого места, потому что останавливаться и спасать еще и ее я не собиралась. Мне нужно было сохранить жизнь себе и своему ребенку.

Было довольно прохладно, я чувствовала это на своей коже, только вот я так горела от волнения, что мне было не до этого. Я посмотрела по сторонам, в поисках чего-то, что могло бы защитить меня, но не увидела ничего, кроме старых тумбочек, которыми за ненадобностью заставили подвал. Открывать каждую и искать там мешочек с золотом, аптечки или боеприпасы я не собиралась, я не в хоррор-игре, поэтому очень тихо, что бы не дай бог не издать шума, я двинулась в сторону лестницы, предварительно, конечно же, закрыв за собой дверь в комнату. Пусть внешне все остается так, как и было.

Поднявшись из подвала на первый этаж, я максимально тихо прошла мимо еще нескольких комнат. То, что я была без обуви, мне только помогало, я могла чувствовать каждую дощечку всем телом и контролировать все так, что бы ничего даже не скрипнуло. Я не знала, где обитает этот изверг, возможно, прямо в той комнате, мимо которой я проходила прямо сейчас. И от этого становилось дурно. Но эта возможность только разжигала во мне хищничество и инстинкт. Я как будто лучше видела, лучше слышала, лучше чувствовала. Все остальные потребности организма отключились.

— Ну, привет, — бесшумно, одними губами вымолвила я, глядя на входную дверь, отделяющую меня от свободы.

Было бесполезно лезть в замки или, предаваясь панике, искать десять ключей от этой огромной двери, которая явно была преградой посерьезнее, чем моя подвальная, которую я только что взломала. Я только лишь подниму шум, на который прибежит этот ублюдок.

— Ладно…

Я сразу же прошла дальше, в то место, где я уже была. Кухня. Огромная, просторная и с разбитым окном, над которым я постаралась в прошлый раз. Все остальные окна намертво заперты, словно их склеили или забетонировали. Пытаться открыть и шуметь было бы не рациональным решением. Но, как я и ожидала, никто не заменил то окно, в которое я кинула стул, правда все было не так просто. Вместо разбитого стекла была матовая пленка, судя по всему толстая, но правда, закрепленная со всех сторон какими-то заклепками, больше похожими на декоративные. Сначала, не обдумав, я вынула из кармана шпильку и хотела уже начать резать эту пленку, но, вовремя остановившись и подумав, спрятала свою маленькую помощницу обратно.

— Так не пойдет… Нужно быть умнее, — снова бесшумно промолвила я и начала оглядываться по сторонам.

Возле проема, где я только что проходила от двери в кухню, я увидела немаленькую биту, которая как будто ждала меня. Я сразу же подошла к ней и взяла это увесистое «оружие».

— На всякий случай.

Конечно я взяла биту не для того что бы выламывать ей окна. Она была скорее хоть какой-то защитой, если вдруг меня застанут врасплох. Если уж я и тронулась тут окончательно за эти дни, то буду Харли Квинн с битой, а не беспомощной Энн Блэр со смехотворной шпилькой в руках.

Теперь, подойдя к своему спасительному окошку, я начала аккуратно выковыривать заклепки, с которыми было не так легко справиться, как казалось на первый взгляд. Ломая ногти и свою нервную систему, я избавилась всего от трех штук, но для того что бы пролезть через уголок, нужно было вытащить как минимум штук шесть, а может быть и больше. Я начинала нервничать.

Слишком долго вожусь. Два часа ночи. Я начала примерно в два, даже позже. Пока я справилась с наручниками, пока сидела и прислушивалась к шумам за дверью, пока вышла из своей конуры… Было уже далеко за три часа. Скоро начнет светать. А я не знаю, во сколько просыпается этот мудак, возможно и в четыре утра. Во сколько просыпаются преступники? Странно, что они вообще спят.

Справившись с нужным количеством заклепок, я сложила их в карман и, взяв свою биту, начала осторожно вылезать из окна. Хорошо, что я предусмотрительно освободила для себя больше пространства для лаза, так как в бедрах я вполне вероятно не прошла бы. Постаравшись как можно тише спуститься на землю, я отдышалась.

Я свободна. Сердце забилось и готово было само побежать прочь от этого места, но я решила максимально скрыть следы своего побега, поэтому остановила себя, что бы не броситься куда подальше. Затем, подтянув пленку и достав из кармана несколько заклепок, я попыталась как можно лучше закрепить их со своей стороны, что бы не сразу было видно, что я сбежала и создать видимость того «окна», которое сделал похититель. Если он проснется хоть прямо через пять минут, то не сразу заметит мой побег, это даст мне кучу времени и преимущество.

— Все. Все!

Я попятилась назад и посмотрела на этот дом со стороны. Это было похоже больше на ветхий старый сарай, а не на чье-то жилище, хотя и было оно немаленькое. Но рассматривать его не было времени, я должна была бежать. Развернувшись, я не увидела никакой серьезной преграды. Низкий деревянный заборчик метрах в пятнадцати от дома, за ним пикап внушительных размеров, принадлежавший хозяину, а слева и справа от самого жилища стояли уже настоящие разваливающиеся сарайчики, плюс деревянный уличный туалет без крыши, который пора было уже убрать, собственно, как и снести все это место.

Я кинулась прямиком к забору, но тут же напоролась босой ступней на какую-то маленькую железяку.

— М-м… — от боли я упала на колени и чуть ли не взвыла, но зажав рот рукой, стерпела.

Я посмотрела на свою ступню, из нее торчало ржавое «что-то». Мне было неважно, что это, я просто вынула это резким движением руки, и по моим щекам покатились слезы. Уже было плевать на все, нужно было просто выбраться отсюда, поэтому я, быстро поднявшись на ноги, хромая зашагала к забору. Но внезапно из деревянного уличного туалета на меня что-то выпрыгнуло. Точнее попыталось это сделать, с диким грохотом. Это был уже настоящий грохот, а не тот мой воображаемый слабый щелчок замка. Я отскочила от испуга, и тут же из-за ветхой двери раздался скулеж. Жалобный. Громкий. Очень громкий. Переходящий в вой.

— Тихо… Тихо-тихо… Т-с-с…

Я попыталась успокоить животное. Это был щенок, но судя по габаритам, точнее по силе, щенок большой породы собаки. Но существо не собиралось успокаиваться, оно заскулило еще жалобнее и громче. Тогда я поняла, что надо срочно бежать. Как только я устремилась перелазить забор, боковым зрением увидела, что в доме, а именно на кухне, включился свет.

— Черт!

Я тут же юркнула за эту туалетную «кабинку» так, что бы меня не было видно из окна.

— Аранк! Аранк, черт тебя возьми! Заткнись, иначе я пристрелю тебя! — закричал из окна изверг.

Я молилась, что бы он не обратил внимание на небрежно закрепленную пленку одного из окон. Но похоже он был настолько увлечен проклятиями в адрес бедной собаки, что не видел совсем ничего, хотя свет на кухне был включен.

Надеюсь я действовала осторожно и не оставила за собой ничего, что могло бы прямо сейчас навести его на побег, иначе придется бежать так, как я еще не бегала в своей жизни.

Прижав к себе биту, как будто она уже ни раз спасала мне жизнь, я зажмурилась и старалась восстановить сердцебиение и дыхание.

— Только не иди сюда за собакой. Только не иди, прошу… — шептала я с закрытыми глазами.

Мои молитвы были услышаны и когда я осторожно выглянула, свет уже не горел, мужчина не ругался на животное, а само животное уже тихо поскуливало, не рискуя шуметь, видимо зная реакцию хозяина. Кто вообще в своем уме запирает живое существо в таких условиях? Кто так с ним может обращаться?

Я вышла из-за туалета и, пригнувшись, направилась к забору, но жалобный скулеж вновь остановил меня.

— Нет… Ну, нет… — я зажмурилась.

А что если он действительно его застрелит? А даже если не застрелит, какая жизнь ожидает бедное животное с таким хозяином?