— Не проскочим, назад давай! – крикнул из кабины Василек. – Линда, ляг!

Колесная «Линда» выскочила обратно на дорогу. Зенитный грузовик смолк, стволы задрались вверх – на установке повис убитый пулеметчик. По кузову стучали пули, Серега бабахнул через борт куда-то в сторону колодца, застрекотал – часто, аж захлебываясь – пулемет «Линды-2», наверное, сержант видел, куда бьет. К грузовику метнулся уцелевший красноармеец, вскочил на подножку…

На повороте «Линда-2» юркнула за дом, пронеслась по улице, снова свернула, и опять. Мелькали черепичные крыши и вымощенные дорожки. В кабине командовал-подгонял Василек, но машина шла почему-то неуверенно, тяжеловато.

— И куда мы? – протянул Валдис, сжимая винтовку.

Сержант-пулеметчик сосредоточенно менял опустевший барабан[2] на немецкой скорострелке.

— Прорвемся, – уверенно сказала Линда-живая, садясь на полу и отряхивая голову.

Грузовик свернул и замер в какой-то узости, зажатый стеной дома и подстриженными зарослями сирени. Задние скаты были пробиты, неловко осела машина.

— Все целы? – кратко спросил старший лейтенант.

— Все! – заверил товарищ Васюк, отдавая должное спокойствию командирского голоса.

— Все, – сказала Линда, и было слышно, как облегченно выдохнул командир.

— Я подраненный, – пробормотал намертво висящий на водительской двери красноармеец.

— Санинструктор – оказать помощь. Остальные разбираем имущество. Живо! Твою ж… – не удержался старший лейтенант.

Серега тоже увидел возникшую в доме за оконным стеклом рожу. Показалось что искаженная, чудовищная, просто свин какой-то узкомордый. Нормальные советские граждане таких морд не имеют.

— Разбираем снаряжение, – торопил Василек.

Бойцы спрыгивали за задний борт, Серега передавал подготовленные вещмешки и боезапас.

За домом хлопнула дверь, истошно заорали по-литовски – хозяева удирали по улице как ошпаренные.

— Чего они голосят? – спросил сержант, закидывая на плечо ремень тяжелого пулемета.

— «Здесь русские, здесь коммунисты», – перевел Валдис.

— Понятно, откровенно айзсаргское гнездовье, – прохрипел Серега, дивясь тяжести вещмешка за спиной и остального имущества, но запихивая за ремень еще пару гранат.

— Штаны потеряешь, – намекнул оказавшийся в кузове старший лейтенант. – Уходим живо. Серый, уводи бойцов по проулку, левее церкви. Засек?

— А как же! – Серега грузно свалился на землю. – А вы?

— Догоню.

У дороги стрельба стихла, только хлопали минометы – били вслед проскочившей колонне. Вряд ли попадут, все ж не дальнобойная артиллерия.

Товарищ Васюк вел отряд по неширокой улочке. Казалось, из всех окон смотрят, сейчас орать начнут. Это смущало. Как и личные сомнения – если не туда двинулись, прощения проводнику не будет. Но сомнения сейчас были смерти подобны. Туда идем, туда. Вон он, шпиль церковный. Главное, скорости не терять. Раненый боец пошатывается, Линда часто оглядывается, Валдис топает как бык, все это понятно, но вперед, товарищи.

Метнулся кто-то вдоль дома, спрятался от бегущего отряда, но орать не стал. Не все так плохо, есть в Гунтинасе и сочувствующе-нейтральное население…

Выскочили на поперечную улицу. Торчать нельзя… церковь слева, здесь ограда кладбища, продолжение сужающегося проулка правее. Туда! За кладбищем лесок угадывается.

— Уходим! – призвал Серега.

— А как же… – заикнулась Линда.

— Не дури, девонька, он не маленький, догонит, – сурово сказал Стеценко, поправляя лямки тяжелого вещмешка.

На улицах – там, откуда бежали – громыхнуло. Солидно так, все аж присели. Над крышами поднялся столб дыма…

Что присели, и спасло – рядом прозвучала встревоженная немецкая речь. Оказалось – шли по тропке навстречу гады, невысокий заборчик только и заслонял. Сидящие за забором бойцы вскинули оружие – сейчас враг на улочку вывернет, ударить в упор, не промахнешься.

Предупреждающе закричали за спиной. Серега машинально обернулся – у дверей церкви тянулся на цыпочках мужик в черном халате – указывал рукой на присевших бойцов, орал немцам. Не, не мужик, это ксендз или этот… пастор в своей рясе, что ему…

Первый немец уже вышел из-за угла, с удивлением глянул на кричащего священника, сообразить не успел. Сержант Кузин влепил короткую очередь в немца, тот рухнул, уронив винтовку. За стеной немедля заорали, открыли стрельбу. Куда стрелять Серега не понимал, расстояние метров десять, но каменная ограда разделяет, а над ней только башку высуни. Подраненный в руку красноармеец неловко дергался, возясь с гранатой. Товарищ Васюк сообразил, выхватил РГД, взвел и швырнул за ограду, сразу выдернул вторую гранату из-за ремня… Не, со взводом не напутал – бабахнуло дважды.

Немцев, может и пугануло, но ушлые – успели отбежать, орали и стреляли подальше в проулке. Стукнуло по ограде – Серега успел увидеть длинную рукоять немецкой гранаты, но она по ту сторону – по кладбищенскую – свалилась, от взрыва камни шевельнулись.

Стреляли с дальней стороны улицы, не особо точно. Наверное, немцы от колодца у дороги сообразили, сюда бегут. И куда деваться? На кладбище и между могил прорываться? Постреляют между крестами.

Внезапно ударил автомат – короткими, экономными очередями. Это через улицу, но не по отряду. За углом кладбищенской ограды вроде стихло.

— Глянь как там, Серый, а то по улице уж бегут, – прошептал раненый красноармеец.

Товарищ Васюк сообразил, что сидит ближе всех к углу забора, высунул винтовку, бахнул в белый свет как в копеечку, коротко выглянул. Вроде лежат немцы.

— Вперед! Чисто там! – крикнули с той стороны улицы, мелькнула пилотка старшего лейтенанта – перепрыгивал через ограду. Ага, значит, он проулок расчистил.

Серега на четвереньках рванул за угол, на миг зажмурился, готовясь поймать лбом пулю. Обошлось. В отдалении лежали немцы, один шевелился, силился сесть. Ползущий товарищ Васюк, не раздумывая, выстрелил, успокоил. На улице вовсю шла стрельба, немцы лупили издалека, надрывался у церкви визгливый ксендз. Мимо Сереги пробежали; пригнувшийся раненый, Линда, Валдис. Сержант Кузин прикрывал, лежа за пулеметом, но короткая очередь оборвалась. Наверное, барабан кончился. Серега сунулся к пулемету, но старший лейтенант рявкнул:

— Уходи, говорю! Людей веди.

Затылок у лежащего пулеметчика был разворочен… выходящее пулевое, оно страшное.

Серега промчался вдоль ограды, крикнул приостановившемуся отряду:

— Ходу давай, приказ!

За спиной вновь ударил трофейный пулемет – длинной единой очередью в полный барабан, потом сухо хряпнуло. Наверное, Василек опустевшее вооружение о забор приложил. Мгновение стояла тишина, только хрипел и топотал по тропке удирающий отряд, потом вновь принялись палить немцы, орал у церкви неугомонный проклятый поп. В воздухе засвистело, бахнуло на улице, взвизгнули осколки. Миномет…

Старший лейтенант догнал отступающих как стоящих. Все ж вот она где – командирская физподготовка!

— Правее уходим, в рощу. Серый, молодец, талант, только темп не снижай. И шире разошлись! Когда свистит, падаем, после разрыва вперед!

Бежал товарищ Васюк, как тот припадочный сказочный заяц, падал под приближающимся свистом, вскакивал и снова бежал. По левую руку ломился Валдис, прикрывал лицо от ветвей винтовкой. И что ж он так самые кусты выбирает, ведь редкий лесок, чего ломиться, на всю округу шумит…

Стихли минометы. И рощица кончилась.

Легкие жгло как огнем, Серега пытался дышать помедленнее, целенаправленные призывы к организму сосредотачивали, кроме собственных хрипов и стука крови в ушах, удалось расслышать близкие плески. Товарищ Васюк, опираясь о винтовку, встал с осоки.

Ручей, зеленющая сочная трава, согбенная спина – гражданская, но с красноармейским вещмешком.

— Пьешь? – прохрипел Серега. – Загнанным лошадям вроде нельзя нахлебываться.

Валдис дернулся к винтовке, потом махнул рукой.