Дочь хозяев, как маленькая женщина, хотела поговорить о первой своей любви с другой женщиной. Мать-соперница исключалась, Кристина всегда молчала – оставалась Хоуп, хоть она и работающая. Но Дочь хозяев чувствовала, что от любви задохнется, если не поговорить. Утром она попыталась заговорить с Хоуп, когда та помогала ей мыться и одеваться. Работающая сразу поняла, что Дочь хозяев хочет затянуть ее в свое переживание и заставить думать про нее. Это не пройдет. С одеванием как раз закончили. Хоуп взяла наполненный ночной горшок Дочери хозяев и сказала, что пойдет сольет его, чтобы не засел запах. Дочь хозяев еле собрала себя, чтобы не заплакать от обиды.
Учитель не понимал ничего из происходящего. Хозяйка вдруг попросила научить ее танцевать. Специально с поля был приведен Джон, он играл на губной гармошке. Учитель задумался, не понимая, его кожа выдавала цвет редиски. Они с Хозяйкой принялись двигаться по комнате. На звук гармошки пришли кошка, Близнецы и Хоуп. Когда этот танец закончился, Хозяйка желала попросить научить ее еще одному, но тут встряла Дочь хозяев, взяла Учителя за руки и попросила научить ее. Учитель сделался помидорным, что-то все же понял, но они с Дочерью хозяев принялись двигаться по комнате. Даже без музыки – Джон поспешил заиграть. Но Хозяйка прервала его и отправила Дочь в ее комнату, Сына – в его комнату, Хоуп – на кухню, Джона – в поле. Учитель сам сказал, что ему пора. Дочь хозяев плакала ночью. Хоуп стало ее очень жаль, она пришла, изображая, что хочет внести ночной горшок, но Дочь хозяев обозвала ее словом про цвет кожи, и Хоуп ушла спать. Хозяйка плакала ночью, ее муж и ее сын спали крепко, они ощутили, что густота рассосалась. Хоуп хотела было не поспать, переживать про это все, а потом подумала: белые люди, ну их.
Сын хозяев, отстраненный свой сестрой, матерью, никогда особо не общавшийся с отцом, хотел играть. Сестра играла с ним редко, с Хоуп ему играть не разрешалось. Тогда он принялся играть с собакой, которая приходила на плантацию со стороны реки. Старый работающий Сэмуэль посоветовал Сыну хозяев не играть с пришлым животным. Сын хозяев не собирался слушать работающего. Он гладил пса, бросал кусок тростника вдаль и велел приносить обратно, кормил его сахаром, как собаку аристократов. Утром после танцев Хозяйка написала письмо Учителю о том, что в его услугах не нуждается больше, а Дочь хозяев прицепилась снова к брату и отправилась с ним на реку. Он вдруг понял, что не рад, но не стал с ней спорить. Собака была тут же. Сегодня она не подбирала тростник, не выполняла команды, не давалась Сыну хозяев гладиться, не виляла хвостом. Тогда Дочь хозяев сказала, что собака точно дастся погладиться ей, подошла, протянула руку. Зверь показал блестящие челюсти, зарычал многоголосо и укусил Дочь хозяев. Она разболелась в течение трех часов. К вечеру была без сознания. Собаку подстрелил Муж хозяйки. Через утро Дочь хозяев умерла.
На похороны пришли даже некоторые соседи-предприниматели, которые с Хозяевами обычно не общались. Появиться там означало показать свою христианскость. Среди гостей похорон был бывший Хозяин Хоуп и Хозяин Голд. Хоуп узнала его. Хозяйка выла и рычала, Муж хозяйки вроде был зол и краснел от этой злости, как Учитель недавно во время танцев. Сын хозяев стоял сухим тростником, не шевелился, мало дышал и удивлялся немного происходящему. Все работающие Хозяев стояли чуть в стороне, опустив головы, многие плакали. Хоуп подумала, что это второе быстрое горе в ее жизни. Продажа сюда, смерть Дочери хозяев. Хоуп решила подумать, что хуже. Но не успела. Бывший Хозяин Хоуп и прежний Хозяин Голд при выражении соболезнований капиталистически кивнул в сторону работающих и сказал Мужу хозяйки, что те чувствуют их, предпринимателей, горе и что с теми надо не давать слабину, надо наседать на них со всей силой, а то они будут использовать хозяйскую слабость в своих целях. Хоуп стояла с Кристиной ближе всех из работающих, она услышала предпринимателя и осознала, что сейчас наступает выигрышная ситуация для встречи с Голд.
По утрам руки Хоуп по привычке готовились заплетать желтые косы. Однажды спросонья она зашла в комнату Дочери хозяев, забыла, что надо сразу Сыну хозяев нести умываться. Увидела пустую заправленную постель, поставила кувшин на пол, села на кровать. Перина показалась Хоуп слишком мягкой. Зашла Хозяйка и закричала, употребив оскорбительное слово про кожу. Хозяйка пнула кувшин, пол мокро потемнел. Прибежали Сын хозяев и Муж хозяйки. Хозяйка кричала, что работающая хочет занять комнату ее дочери. Хоуп убежала на кухню, потом к свинарнику и до ночи не заходила в белый дом.
Он стал страшен своей пустотой. Хозяйка ходила теперь снова с Хозяином в поле. Они проводили там больше времени, чем обычно. Хозяйка кричала сильнее. Велела мужу наказывать своих работающих сильнее. Сын хозяев остался совсем один. Теперь уже без сестры, без отца и матери. Он догадывался, что мать считает его виноватым в смерти сестры, но сам себя таким не считал. Без сестры жить было маловозможно. Неинтересно. Ему запретили уходить дальше двора. Он ходил и маялся. Поднимался к себе и лежал. С родителями ели молча. Наступил день, когда он очень захотел играть. Но было не с кем. Он огляделся. Кошка торчала на заборе. Она не нравилась ему, к тому же ее не поймать. Хоуп подметала крыльцо веником выше себя ростом, будто танцевала с ним. Сын хозяев подошел к Хоуп плотно и смотрел на нее. Она перестала мести. Он сказал, что хочет поиграть. Его родители еще долго будут в поле. Она кивнула. Он объявил игру в ладошки. Хоуп вытянула руки. Сын хозяев поглядел на них и сказал, что не может играть с ней из-за цвета ее кожи. Хоуп хотела продолжить мести. Сын хозяев сказал, что придумал. Он ушел и вернулся с белыми мелками, которые остались от занятий. Он протянул их Хоуп, велел намазать ими лицо, шею, руки. Работающая покачала головой. К ним пришла кошка, села на крыльцо и повернулась в сторону руки. Она любила Хоуп. Сын хозяев сказал, что тогда прикажет ее высечь. Хоуп покачала головой. Тогда он сказал, что расскажет матери, что она ходила лежать в постели Дочери хозяев. Хоуп пожала плечами. Сын хозяев схватил кошку, сжал той шею и сказал, что он убил сестру и кошку ему убить не страшно. Хоуп пожалела его своими большими коричневыми глазами. Он заплакал. Отпустил кошку, взял мел и принялся зарисовывать ей щеки. Хоуп дернулась, забрала у него мелки, растерла их камень о камень и намазалась крошкой. С белыми щеками, лбом, носом, подбородком, шеей, руками и даже ладонями она играла с Сыном хозяев в ладошки. При каждом соприкосновении их рук разлеталось белое облако.
Хоуп долго смывала мел, поливая себе в ладонь из кувшина. Но белость только размазывалась по коже. Ночью Хоуп не могла заснуть из-за запаха мела и ощущения другого слоя на себе. Все спали. Она встала. Тихо вышла из белого дома, прошла сквозь заросли, спустилась к реке, зашла в воду, окунулась, вынырнула и терла кожу, смывая с себя белость. Она увидела противоположный берег с сахарным лесом капиталиста-предпринимателя, соседа Хозяина ее матери. Зашагала дальше в воду, а потом поплыла. Это получалось как полет, только в воде. Надо было махать руками. На второй половине реки Хоуп принялась тонуть. Полет окончился, сделалось одно барахтанье. Силы кончились, Хоуп стала падать с поверхности воды. Ее плечи, шею, подбородок, лоб сожрала река, но ноги ее воткнулись в мягкое дно. Макушка оставалась на поверхности. Хоуп задрала голову, чтобы вернуть наружу рот и нос. На цыпочках она направилась к дереву. Дно чавкало, жевало Хоуп заживо. Зато уже вся голова ее оказалась вне воды. Дно тянуло свое. Хоуп подергала ногой и вышла на берег без одного ботинка. Дальше она двигалась через первый сахарный лес. Луна освещала его как единственная, но сильная свечка. Тростниковые стебли стояли, как обычно, сладкой своей армией. Хоуп шла долго. Сахарный лес был одинаков спереди, сзади, по бокам. Он окружал ее и обволакивал. Хоуп перестала понимать, куда идти, она заметалась. Вдруг впереди она увидела девочку чуть меньше себя. Та стояла среди стеблей в белом платье, которое светилось от луны. Хоуп приблизилась к ней. Кажется, девочка была из работающих. Хоуп спросила ее, как выйти из сахарного леса и пройти к просто лесу. Девочка двигала челюстью, отвечала. Хоуп сказала, что ничего не слышит. Подошла еще ближе, чтобы расслышать девочку. У той были пуговичные глаза, черное блестящее лицо. Она потянула к Хоуп палку, тоже обмазанную смолой. Хоуп отстранилась. Сказала, что ничего не ворует, а заблудилась и ищет выход к лесу. Девочка покрутила глазами-пуговицами. Подняла другую смоляную палку, показала ею направо, потом опустила вниз и показала на линию ряда на почве. Хоуп поблагодарила и побежала по этому ряду, никуда не сворачивая.
