Как гипсовая девушка с веслом

У входа в лесопарк, а лесопарк

Походит на рисунок карандашный.

Вокруг пивной отпетая толпа

Грешит бессмертием – так близко небо.

Поверх щербатой кружки бросить взгляд

На пьяниц, озерцо, аттракционы,

Соседний столб фонарный, на котором

Записка слабо бьется взад-вперед,

Вверх-вниз, как тронутое тиком веко:

“Пропал ирландский сеттер. Обещаем

Нашедшему вознагражденье”. Адрес.

Довольно. Прикрывая рукавом

Лицо, уйти в аллею боковую.

Жизнь вроде бы вполне разорена.

Вот так, наверное, и умирают.

Умри. Быть может, злую жизнь твою

Еще окликнет добрый человек

С какой-нибудь дурацкою привычкой:

Грызть ногти или скатерть теребить,

Самолюбивый, искренний, способный

Отчаянный поступок совершить

И тотчас обернуться, покраснев:

Не вызвал ли он смеха диким шагом?

Никто не засмеется.

1984

* * *

Устроиться на автобазу

И петь про черный пистолет.

К старухе матери ни разу

Не заглянуть за десять лет.

Проездом из Газлей на юге

С канистры кислого вина

Одной подруге из Калуги

Заделать сдуру пацана.

В рыгаловке рагу по средам,

Горох с треской по четвергам.

Божиться другу за обедом

Впаять завгару по рогам.

Преодолеть попутный гребень

Тридцатилетия. Чем свет

Возить “налево” лес и щебень

И петь про черный пистолет.

А не обломится халтура —

Уснуть щекою на руле,

Спросонья вспоминая хмуро

Махаловку в Махачкале.

1985

* * *

Д. Пригову

Отечество, предание, геройство…

Бывало раньше, мчится скорый поезд —

Пути разобраны по недосмотру.

Похоже, катастрофа неизбежна,

А там ведь люди. Входит пионер,

Ступает на участок аварийный,

Снимает красный галстук с тонкой шеи

И яркой тканью машет. Машинист

Выглядывает из локомотива

И понимает: что-то здесь не так.

Умело рычаги перебирает —

И катастрофа предупреждена.

Или другой пример. Несется скорый.

Пути разобраны по недосмотру.

Похоже, катастрофа неизбежна.

А там ведь люди. Стрелочник-старик

Выходит на участок аварийный,

Складным ножом себе вскрывает вены,

Горячей кровью тряпку обагряет

И яркой тканью машет. Машинист

Выглядывает из локомотива

И понимает: что-то здесь не так.

Умело рычаги перебирает —

И катастрофа предупреждена.

А в наше время, если едет поезд,

Исправный путь лежит до горизонта.

Условия на диво, знай учись,

Или работай, или совмещай

Работу с обучением заочным.

Все изменилось. Вырос пионер.

Слегка обрюзг, вполне остепенился,

Начальником стал железнодорожным,

На стрелочника старого орет,

Грозится в ЛТП его упрятать.

1983

* * *

А. М.

Что-нибудь о тюрьме и разлуке,

Со слезою и пеной у рта.

Кострома ли, Великие Луки —

Но в застолье в чести Воркута.

Это песни о том, как по справке

Сын седым воротился домой.

Пил у Нинки и плакал у Клавки —

Ах ты, господи боже ты мой!

Наша станция как на ладони.

Шепелявит свое водосток.

О разлуке поют на перроне.

Хулиганов везут на восток.

День-деньской колесят по отчизне

Люди, хлеб, стратегический груз.

Что-нибудь о загубленной жизни —

У меня невзыскательный вкус.

Выйди осенью в чистое поле,

Ветром родины лоб остуди.

Жаркой розой глоток алкоголя

Разворачивается в груди.

Кружит ночь из семейства вороньих.

Расстояния свищут в кулак.

Для отечества нет посторонних,

Нет, и все тут, – и дышится так,

Будто пасмурным утром проснулся,

Загремели, баланду внесли, —

От дурацких надежд отмахнулся,

И в исподнем ведут, а вдали —

Пруд, покрытый гусиною кожей,

Семафор через силу горит,

Сеет дождь, и небритый прохожий

Сам с собой на ходу говорит.

1984

* * *

П. М.

Поездка: автобус, безбожно кренясь,

Пылит большаком, не езда, а мученье.

Откуда? куда он? на Верхнюю Грязь?

Из Лога? в Кресты? – не имеет значенья.

Попутчики: дядя с двуручной пилой,

Две тетки, подросток с улыбкой острожной,

Изрядно поддавши мужик пожилой

И в меру поддавши рабочий дорожный.

Кто спит, кто с похмелья, кто навеселе.

В проеме окна поднебесное поле.

Здесь все – вплоть до Гундаревой на стекле —

Смесь яви и сна и знакомо до боли.

Встречь ветру прохожая тащит ведро

Брусники и всякую всячину в торбе.

Есть сходство с известной картиной Коро,

Но больше знакомых деталей и скорби.

Все это, родное само по себе,

Тем втрое родней, что озвучено соло

На третьей, обещанной грозной трубе,

Той самой. И снова деревни и села.

И надо б, как сказано, в горы бежать,

Коль скоро вода от полыни прогоркла.

Но наша округа – бескрайняя гладь,

На сутки пути ни холма, ни пригорка.

1987

* * *

Е. Ф. Фадеевой

Не сменить ли пластинку? Но родина снится опять.

Отираясь от нечего делать в вокзальном народе,

Жду своей электрички, поскольку намерен сажать

То ли яблоню, то ли крыжовник. Сентябрь на исходе.

Снится мне, что мне снится, как еду по длинной стране

Приспособить какую-то важную доску к сараю.

Перспектива из снов – сон во сне, сон во сне, сон во сне.

И курю в огороде на корточках, время теряю.

И по скверной дороге иду восвояси с шести

Узаконенных соток на жалобный крик электрички.

Вот ведь спички забыл, а вернешься – не будет пути,

И стучусь наобум, чтобы вынесли – как его – спички.

И чужая старуха выходит на низкий порог,

И моргает, и шамкает, будто она виновата,

Что в округе ненастье и нету проезжих дорог,

А в субботу в Покровском у клуба сцепились ребята,

В том, что я ошиваюсь на свете дурак дураком