Итак, лето, прекрасный, многообещающий солнечный день. В панаме, джинсовой рубашке и штанах, заправленных в американские армейские ботинки «коркораны» с брезентовым верхом, и со среднего размера брезентовой сумкой я вышел из дома, где Сергей «Полпорции» снимал квартиру. В принципе, этим занимался я для себя, но это была вторая – запасная квартира, и Гриша упросил на несколько дней поселить там своего водителя. Пришлось согласиться, понимая, что нужно искать очередную. Проходя пару кварталов к своей уже третьей «Ниве», я обдумывал покупку четырёх помповых ружей «Бенелли», короткоствольных, без прикладов и очень надёжных. По предварительному договору, они должны были быть снабжены специальной ременной оснасткой, которая позволяла их носить под мышкой и пользоваться при стрельбе вместо приклада: естественно, не прижимая к плечу, а оттягивая от него. Ещё эта сбруя позволяла без затраты времени и усилий вытягивать ружье из-под руки и выводить их в положение готовности. Это были лучшие помповые стволы, которые я знал для подобного применения. Их можно было оснастить подствольными фонариками, целеуказателями, хотя это всё на любителя и, на мой взгляд, лишнее. Два из них я должен был отдать Грише, остальные оставить себе. Но всё вышло по-иному, а расставание с ружьями оказалось неожиданно опасным, хоть и спасло меня благодаря смекалке и быстрой реакции.

Возвращаясь после удачной покупки, я поднимался в квартиру на четвёртый этаж дома, расположенного за универмагом «Москва» на Ленинском проспекте, где пока расположился не уехавший Гришин водитель и откуда я ещё не успел увезти большую часть своей спецтехники и дипломат с двойным дном, в котором хранились некоторые мои документы. Там же была и вся носимая одежда. Больше всего из потерянного мне жалко орден и орденскую книжку – наглядные доказательства того, что когда-то я был… «Полпорции», по всей видимости, отсутствовал. Да, кстати, Гриша попросил на пару дней «приютить» несколько стволов, СВД, автоматы и пару пистолетов – как будто специально. Я затормозился на один день, отдав предпочтение не перевозу всего моего имущества, находящегося на этой квартире, а покупке ружей.

Уже подымаясь с покупкой по лестничной клетке, я как будто боролся с каким-то чувством – оно заставило снять очки от солнца, спрятать их в футляр и застегнуть все карманы. Ну не хотелось мне туда идти. Я двигался, прислушиваясь, но ничего необычного не слышал. И все равно что-то было не так. Я знал: интуиция о чём-то отчаянно мне сигналила. Когда она тревожна беспричинно – значит, вы идёте навстречу отчаянной и, может быть, безнадежной ситуации! Но лишь редкие люди проверяют это издалека, остальные – на ходу или вообще плюют на сигналы. Как правило, плевок возвращается, и очень быстро, в виде молота и наковальни, между которыми вы и оказываетесь.

Уже подойдя к двери и увидев тронутые «признаки» – половая тряпка была без отогнутого уголочка и не расправлена гладко, и сбита в гармошку – я не так оставлял; медяшка, закрывающая вход для ключа, поставленная мною на 4,5 часа[51], сейчас висела на 6-ти, то есть строго вертикально. Казалось, чего ещё нужно для подтверждения опасений, но я вспомнил о том, что обещался зайти хозяин. Я даже не мог представить, что Серёга его не дождётся, и тот попадёт в квартиру один! За дверью тихо. Поворачиваю ключ, один поворот, второй поворот, и… дверь резко отворяется сама, а выплывающий ствол оперского ПМа застывает в 15 сантиметрах от моего дорогого носа.

Дальше всё, как на замедленной съемке. Вторая рука милиционера тянется к сумке, губы, шевелясь, что-то кричат, лицо так изуродовано гримасой напряжённости, что понятно – не шутит. Хочешь сумку – получай. Уходя с линии прицела, с силой швырнул её ему в грудь – он, отшатнувшись, вынужден был схватить ношу двумя руками, инстинктивно не давая ей упасть. Хорошо, что у пистолета не был взведён курок – не произошло случайного выстрела, хотя меня уже не было. Я пролетал лестничные пролёты, касаясь каждого только один раз, и то для того чтобы, оттолкнувшись, перепрыгнуть через перила, цепляясь за них руками, толчок и вниз, толчок и вниз. Вверху слышался ор и паника. Подлетая уже к первому этажу, увидел, что открывается дверь подъезда, и хорошо, что от меня, – наскакиваю на неё всей массой тела, сбивая вместе с дверью двух милиционеров, спешащих на помощь, выскакиваю на улицу и бегу, что есть мочи, к Ленинскому проспекту, понимая, что за мной погоня и стрельба. Делаю вывод, что единственный выход – свернуть в боковой вход универмага «Москва» (жилой дом, где снималась квартира, находится строго за универмагом). Из последних сил залетаю на 5-й этаж в надежде найти раздевалку персонала, но не тут-то было. Внешность с зализанными назад волосами, оканчивающихся длинным хвостиком, надо менять. Ничего подходящего не найдя, быстро спускаюсь на этаж, где продается мужская одежда, в проём лестничной клетки уже вижу поднимающихся оперов в сопровождении людей в форме, с бронежилетами и автоматами. Кажется, что времени совсем нет, и ловушка захлопнулась. Быстро пробегаю глазами по висящим на вешалках шмотках, одновременно залезая в карман и вынимая то, что меня, и без того ошарашенного, убивает – всего 36 рублей. Самым дешёвым на взгляд, показался костюм строительных бригад цвета хаки, и чудо! Его стоимость без одного рубля помещалась в имеющуюся сумму. Быстро схватил и убежал в примерочную. Кажется, ещё шторка не перестала колыхаться, а я уже стоял в «оливе» и утрамбовывал джинсовые штаны и рубашку в забытый кем-то пакет. Осталось привести голову в беспорядок. Блестящая причёска держалась за счёт огромного количества застывшего геля, и расчесать их было не так-то просто, к тому же нечем. Я весь взмок и раскраснелся, но перемены мне понравились, остался последний штрих – очки с прозрачными стёклами в толстой роговой оправе, которые я всегда носил в кошельке на поясе, на всякий случай. Одетые на переносицу, они логично довершили кошмарную внешность человека, воистину обладавшего львиной гривой вместо волос, словно шерстью торчащей во все стороны – нечего сказать, гламурненько.

В таком виде я и появился перед ожидавшими меня кассиршей и продавщицей. Они покатились со смеху, но дело своё делали, оплату я пересыпал шутками, явно уже издалека, представлявший из себя не того, кого искали быстро передвигающиеся и внимательно всматривающиеся люди в форме. Забрав рубль сдачи и ногой затолкав мешок со шмотьём под прилавок, пошёл, заранее отработанной, разухабистой походкой на первый этаж искать возможности выхода. У каждого из трёх по 4–5 милиционеров. Иду к центральному, придурковато улыбаясь, пристаю к одному из них с вопросом, где можно позвонить, чем вызываю у него улыбку и слова: «Ну иди уже», – я явно не подхожу под описание, точно так же, как моя внешность под внешность нормального человека. Спускаюсь в подземный переход и где-то там уже нахожу телефон. Сообщаю Григорию на пейджер о случившемся, предупреждая о невозможности появления в квартире, и жду следующих указаний. Пришедшее сообщение направило меня на Дмитровское шоссе, где я должен был дождаться, пока меня подберёт один из Пылёвых. Пришлось ехать «зайцем», усевшись на свободное место и хоть как-то пригладив взъерошенные твёрдые волосы, вызывающие несдерживаемые улыбки. И только здесь я понял, что пора пугаться…

Который раз Господь предупредил меня о необходимости предпринять переворот в собственной жизни, оставив все сегодняшнее, бросить, уповая на Него, но страшно человеку, не зная будущего и понимая, что скорее всего, подобный шаг вряд ли хорошо закончится, и не только для него самого, всё же сделать невозможное. Лучше оттянуть – пусть, если что-то и случится, то позже. Вот тогда и посмотрим. Вот так, откладывая, и доходим до «сегодня». И уже обращая свой взгляд в дымку прошлого, видишь, что много непонятного с сегодняшней точки зрения выглядит по-другому.

На вопрос журналиста из телевизионной программы «Человек и закон»: «Хотел бы я что либо изменить», – я ответил: «Нет». И выпалил это «нет», словно боясь ошибиться, когда давал интервью уже находясь под арестом, о многом поняв и о многом передумав.