После этого Дарадан покинул пещеру, уводя за собой котов за добычей.
Когда лорд покидал свое укрытие, выбираясь на охоту, в лесах и полях становилось особенно холодно. Мороз становился и вовсе невыносим. Маракаи не раз приходили к нам за помощью. Кошачья натура содрогалась от ужаса, что внушали их феромоны, но несмотря на это, с ними было и весело, и грустно. Мало кто осмеливался перевоплощаться друг перед другом, предстать в слабой двуногой ипостаси. Геодай не боялся. Он доверял Хинаи. А она в свою очередь доверяла ему. Однажды она поделилась со мной, что ее посещали к нему теплые чувства, привязанность. Но разная натура, не возможность поддержать генофонд все осложняли. Потому их объединяла крепкая дружба и доверие. Не все способны преодолеть животный страх перед маракаями. Она смогла. И я восхищалась этим. Но теперь она покинула нас.
На следующий день после спора и охоты, сидя в задумчивости у костра, охраняя кошачий выводок одной из омег, я почувствовала приближение самца. Он ступал невесомо, с хищной грацией и, когда понял, что его обнаружили, позволил кошачьему феромону напитать воздух. Но, увы, голову мне столь настойчивое внимание не вскружило. Наоборот, немного напрягло и я остановила его словами:
– Знаешь, в твоих словах есть некоторый смысл. Но, мне кажется, что тобой движет скорее страх и неприязнь, нежели забота о прайде. Опасение, что маракаи накинутся на нас с голоду? Может, парочка их омег и поддалось бы искушению. Но не альфы.
– Поддерживаешь сторону Даяната? – замер он, уловив мой шепот.
– Это мое мнение.
– А мне показалось, что ты выделяешь его бесстрашие. Ведь так?
– Будь он чуть старше в тот сочельник, когда тебе выпала честь выйти на поединок, он бы вступил с тобой в бой и победил.
– Выходит, ты выбираешь его, потому что он сильнее? – зашипел Дарадан, задергав нервно хвостом из стороны в сторону.
– Я никого не выбираю, еще не готова доверить душу кому-либо.
– Но предпочла бы другого вожака…
– Да. Прости. Мы уже не тот выводок, что сидел и слушал сказки Хинаи. А ее сказки были красивым и пугающим изложением простой реальности. Я склонна доверять ее учениям, заветам и мнению. Ведь как-то же мы выросли под ее боком, благодаря ее неусыпной заботе?
– Она была из тех, кто знал мир до хлада. Кто видел становление равновесия меж оборотнями после, – пристроился Дарадан рядом. – Но все же не смогла предсказать скорый голод. Все твердила, что нам суждено умереть от хлада. Она так же не могла предсказать явление магов огня. Ведь выжили же они? Пусть и десяток, но они есть.
– Благодаря маракаям, их осталось семь, – гнула я свою линию.
– И один снежный лорд, к которому и на сотню локтей не подберешься.
Я обернулась к нему и заглянула в глаза.
– Союз с волками ты разорвал. Что будешь делать дальше?
От заданного напрямую вопроса он растерялся. Повел усами, и, глядя в огонь, ответил, чеканя каждое слово.
– Когда с едой будет туго, мы вновь начнем на них охоту. Как в первые года царствия хлада.
– Я зря надеялась, что ты развеешь мои опасения.
– Не будь наивной. Это – выживание. Смысл жизни любого хищника.
Вожак резко развернулся, и, махнув пушистым хвостищем, направился вглубь пещеры. Резкий жест загасил пламя. Я зло рыкнула ему в спину, дождалась его ухода, перекинулась в двуногую ипостась, вздрогнула от холода, и, не поднимаясь с корточек, дрожащими руками взяла в руки два кусочка кремня. Искры были ничтожно маленькими, потому, чтобы разжечь язычок пламени, пришлось пожертвовать клочком своего пуха с брюха. Как только язычок вспыхнул, я тут же раздула его в новый костерок, прикрыв собой от сквозняка. Чуть не подпалила белые волнистые локоны, окутавшие все мое нагое тело. И как только костерок уверенно разгорелся, снова обратилась, обросла серебристой блестящей шубкой не только по тому, что очень холодно, но и помня о строгом запрете. Ходить на двух ногах я так и не научилась. Чуть только поднималась, так сразу кружилась голова, в глазах темнело.
– Поела бы ты, тощая уж больно, – заметил вернувшийся Даянат.
Его веселое замечание я оставила без ответа, лишь фыркнула и покинула пещеру, отправившись на вечерний пробег. Котят оставила под его присмотром. Кустов поблизости давно не было. Все с годами ушло на костры, на согрев. Потому, чтобы справить нужду, приходилось уходить чуть поодаль. Есть в севарах доля человеческой скромности.
– Холодно, холодно, холодно! – стучали мои клыки.
Отрыв снежную ямку поглубже, разместившись поудобнее, я вдруг замерла. На сумеречном горизонте, сквозь белую снежную круговерть, я выловила взглядом титая. Да такого крупного! В наши дни встретить вот так близко к логову добычу редкость. Крупный неуклюжий бурый хищник, с короткими, но многочисленными зубами, длинными лапищами и короткой шеей. Сейчас он бежал за горизонт так быстро, насколько мог. Зарыв за собой ямку, я ринулась его догонять, практически не проваливаясь в сугробы. Чем меньше становилось расстояние до него, тем холоднее становилось вокруг. Даже азарт и быстрый бег не могли удержать во мне все то тепло, что хранил мой подшерсток еще милю назад. Набегу я огляделась по сторонам, но никого не увидела, хотя нутро мое все выло от опасности. И вот, я уже совсем близко к добыче, остался десяток мощных прыжков… Треск за пригорком заставил меня резко свернуть с выбранного пути и кубарем прокатиться по снегу. Что-то массивное и белое пролетело над моей головой словно ураган. Снежный смерч, взявшийся из ниоткуда, затянул меня в свой круговорот, истрепал, обморозил, исцарапал мордочку ледяными осколками, и отбросил в сторону.
От боли я не сдержала скулежа. Рухнула в мягкий сугроб израненной тушей, не в силах шелохнуться. Хлад стал окутывать меня, запирая душу и тело, отрезая от мира. Не помня себя, я открыла глаза в последний раз и увидела голубые глаза своей смерти.
Тогда мне казалось, что я сделала последний вдох, но ошиблась. Спустя какое – то время, пришла в себя в теплом жилище. Не в пещере, не в иглу, а именно в жилище. Из блоков и камня, правда, сплошь покрытого льдом и его узорами. И только костерок яркий и горячий, прикрытый каменной аркой, напоминал о том, что я еще жива и могу чувствовать его тепло. А еще боль, яркая отрезвляющая. Стоило лишь потянуться, как страдальческое «мяу» эхом разнеслось по гулким пустым коридорам. На мои шорохи явился Он! Честное слово, ожидая ледяной корки по всему телу, я чуть было не уползла в огонь. Но была безжалостно перехвачена за шкирку, от чего мое «мяу…» в этот раз вышло ну очень уж жалким. И никого холода! Грома и молний, снега и бури не случилось. Если этот белокожий беловолосый мужчина не маг льда, то кто?!
Весь он бел, словно вылеплен из снега! Снежно белая кожа, глаза голубые, будто ясное небо. Зрачки серебристые, в которых я отражалась не хуже, чем на ледяных склонах. Серебристая кошка в серебре ледяной смерти. Белый строгий костюм аристократа с узором, пошитым серебристой нитью. Белые сапоги. И все словно из снега. Да и где бы он пошил такое? Магия?
Как он поднял мою увесистую тушу одной лишь рукой за шкирку, ума не приложу. А вешу я довольно прилично.
– Дурная, – пророкотал его голос, холодный и низкий, не очень вяжущийся с его жилистой фигурой. Я так понимаю, это он о моей попытке с огнем слиться. Но ведь страшно же.
Он вернул меня на потрепанный, но чистый настоящий ковер. Где только откопал? Здесь? Под коркой льда?
– Грейся. Чучело.
Я съёжилась в комок и зашипела, непроизвольно. Правда.
– Ладно, – отошел он на пару шагов, сунув руки в карманы. – Захотел питомца, придется терпеть. Или съесть? – вскинул лорд бровь, смотря на меня задумчиво.
Душа рухнула туда, где хвост начинается. Я же сейчас без сил, совсем. Даже бой путевый не дам. И непонятно, почему меня до сих пор хладом не убило? Ведь раньше ничто живое к нему на сто локтей подобраться не могло.
Внезапно передо мной на ледяной пол шмякнулся кусок свежего мяса.
