То, что Вехат столкнулась с таким стойким жизненным представлением, которое, презрев настоящую любовь, будет эгоистично следовать своему единственному видению мира, не допуская другие проявления, и называть любовью страдания, стало понятно не сразу. Вехат попала в мир, где недовольство собой, окружением, происходящим было в порядке вещей. Образом жизни. А что делает богиня плодородия? Она размножает те семена, что были брошены, и увеличивает плоды. Ей нечего было увеличивать, кроме этой печали неудовлетворенного, человеческого существа. Постоянные одергивания, замечания, обличения в несоответствии, привели к тому, что Вехат стала сжимать энергию. Сжимать беспредельную, выдающуюся энергию богини для того, чтобы соответствовать размеру карликовой модели мира. Она обрубала потоки жизни, тратила слезы сердца, убивала себя лишь для того, чтобы быть рядом с выбранным мужчиной, рядом с любимым, который мог принять ее только в узких рамках своих представлений о женщине в этом измерении. Ему была необходима женщина-мать. Та, что примет его безусловно, будет служить героически, посвящая всю себя его комфорту. Странный мир. Мир не знающий как поддерживать, сотрудничать, как помогать и быть больше, чем ты есть. Больше того, что о себе знаешь. Для этого нужно открыть другого в себе. Увидеть, что другой – это тоже ты.

«Странный мир! – подтвердила пронесшуюся в ней мысль, Лали- Рэй. – В этом странном мире нам предстоит собрать жизнь заново. Возможно ли?»

Сейчас на ее плече рыдала дочь. Рыдала юная богиня, показывая, как непросто жить в этом мире ума. «Ум – это всегда мир сопротивления. Мир сомнений, критики. Ум хорош в балансе с сердцем. С огромным сердцем! Странно, но в этом измерении слово богиня, носит какой-то мифический, почти сказочный характер, в нашем же это просто люди, обладающие колоссальной энергией рода, которая при умелом обращении может выстраивать свои миры. Всевышний Логус дарит нам детей, которые, приходя в видимое, состоят из его Божественного света. Мы, Рождающие Миры, так помним. Дети – это продолжение Всевышнего, его дар. От того, как и что будет входить в их поле восприятия, зависит, какими они станут. Смогут ли раскрыть в себе божественное или сгорят как факел на ветру. Примкнут к потерявшему лицо или найдут свое. И это касается всего и всех. Цветов, воздуха, кошек, собак. Собак!»

– Вехат, детка, прости, прости, посмотри на меня. А где собака? Где Деонис? Он с тобой?

– Мам, в Эмираты с собаками нельзя. Здесь очень строгие правила на въезд с животными. И карантин. Даже если бы я смогла ввезти сюда Диониса, он должен был отсидеть карантин, две недели. Его бы забрали неизвестно куда, в неизвестно какие условия, и поэтому я оставила его у подруги, в другой стране. Через три дня заберу.

– Ты здесь на три дня?

– Папа оповестил меня, да и я сама почувствовала, что вы перенеслись. Кстати, почему именно сюда? – вытирая слезы и возвращая себе обычный деловой тон, спросила Вехат.

– Не знаю. Переносила Нэнси, – пожала плечами Лали.

– Что? Она же не прошла посвящение! Как ей удалось?

– Видимо, у нее сформировалась связь с этим местом. Она была здесь уже. Помнишь, когда ей было два месяца, а ты с Дейной и Феюсом очень просились на каникулы в креативный антропологический заповедник. Помнишь? Вы там знакомились с изменениями в человеке во времени и пространстве. Мы вас отправили, а сами решили напитаться другим, стряхнуть усталость ежедневного. Нас с папой, тогда весь клан отговаривал. Куда вы с такой маленькой, да еще и в другое измерение? Но мое сердце знало – нам сюда нужно. Сердце не врет, не страшится и не запутывает. Его знания вне времени и вне логики. Думаю, во всем этом есть связь потоков. Надо вспомнить. У меня такое ощущение, что я должна вспомнить что-то важное.

– Мам, как ты думаешь, мы вернемся домой? Я очень хочу домой! – шелестящим шепотом как ветер в листве деревьев, тихо спросила Вехат.

– Мы вернем нам наш дом, Вехат. Я очень постараюсь. Вопрос только где он будет находиться, и из чего будет состоять? Пойдем искать материалы? Вон наши с мороженым и кофе.

– Материалы? Культурные составляющие? Эмоции и скопления смыслов? Ты про это? Про то, что я считала пережитком?

– Ну ты же знаешь, что пережитков не бывает, бывает трансформированное и ушедшее в основу. Кстати, ты одета, как бы это сказать, не совсем подобающе, что ли.

Лали окинула взглядом дочь. Желтая мини-юбка, ярко салатовый топ с открытыми плечами. Красиво, но очень много открытого тела. Для этой культуры опасно много открытого. Дух противоречия был силен в Вехат, именно на его силе она и держалась сейчас.

– Мам, тут все изменилось! – уверенно заявила она. – Дубай очень современен.

– Я вижу изменения, они поражают, но я чувствую непреклонную волю прошлого, которая помогает выполнить договор.

– Договор? О чем ты? – настороженно переспросила Вехат, как будто услышала о чем-то знакомом. – Ты сказала, договор?

– Мам, там так здорово! – в один голос закричали веселыми попугайчиками подбежавшие к ним Нэнси и Белиам.

– Колумбийцы, молодцы! Быстро, весело, под музыку! Отличный павильон, много танцев, много улыбок, много вкусного кофе! – сказал Ви- Тот, вальяжно подходя к семье и потягивая кофе со льдом в разноцветном стаканчике.

– Я знаю, почему они такие веселые, – вставил появившийся Феюс, – у них кусты коки растут!

– Феюс! – одновременно одернули его Лали, Ви- Тот и Вехат.

– Не окрепшее сознание очень рискует, впуская в себя понятия не до конца просчитанные и не подлежащие собственному контролю. Это называется пустить поток жизни на самотек! – нравоучительно произнес Ви- Тот.

– Я тоже Кока-Колу хочу. Со льдом. Можно? – спросил Белиам, с хрустом дожевывая рожок от мороженого.

– Попа не слипнется? – парировал ему старший из сыновей.

– Феюс! – дружным хором опять пропело клановое трио Мимикриков.

– Так, мы идем в павильон Швейцарии, – сказал Ви- Тот, обрывая поток возмущения, развернул за плечи малышей и задал им импульс. Дети побежали. – Кто с нами, догоняйте! Вехат, ты с нами?

– Три дня, пап. Целых три дня! – ответила дочь, и грусть пролетела в ее глазах быстрой птицей.

– Успеем, – почему-то сказал Ви- Тот, а потом добавил, глядя на Лали- Рэй: – Вспомнишь за три дня?

Вот и он туда же. «Что же я должна вспомнить?»

– Что? – спросила она вслух.

– Тебе лучше знать, – сказал Ви- Тот.

– Договор, мам! Ты об этом сказала минуту назад.

– Да, да. Вылетающие слова – не просто слова, за ними прячутся события, желания или чувства. Это так. Но я правда не понимаю, что я должна вспомнить, и что это за договор такой?

– Тогда пошли в туман, – сказала Вехат.

– Туман?

– Говорят в павильоне Щвейцарии посетители попадают в тот климат, которой присущ этой стране. Я думаю, в такую жару погружение в туман самое то. Пошли?

– Посмотрите! Красная гусеница! – восторженно воскликнул Белиам, ткнув пальцем в очередь из красных зонтов.

Отражаясь в зеркальном фасаде павильона Швейцарии, очередь из людей, ожидающих входа, была как будто расщеплена на две части реальности. Мимикрики пристроились в конец гусеницы, и в зеркальном отражении она тоже увеличилась на шесть человек. Еще через мгновение они уже держали над своими головами по большому красному зонту, став частью этого существа. Ви- Тот обязал всех вознести молчаливую молитву в мир со словами благодарности тем заботливым людям, которые придумали этот объединяющий интерактивный трюк. Это действительно было здорово! Простая и эффективная защита от солнца. Веселый, бодрый парнишка в красной майке под стать зонтам сунул им в руки по бутылке с холодной минеральной водой, и благодарность нахлынула новой волной. Мать Клана и Математический Шаман удивленно переглянулись.

– Вот видишь, – сказал Ви- Тот, – в этом мире не так страшно, как ты думаешь. Они знают, что такое забота и планирование.