Змеи словно приготовились к войне.

Или к визиту убийцы, умеющего менять лица. В другой момент Стриж может, и возгордился бы таким отношением к своей персоне, но сейчас в упор не видел поводов ни для гордости, ни для радости. Орава бывалых солдат, стоявших между ним и свободой, сводили шансы на удачный побег к удручающе малой величине.

Лёха вздохнул и зашипел от боли. Лечить повреждения демон не торопился. Из вредности или сам сообразил, что не стоит привлекать лишнее внимание чудесными исцелениями? Не важно. Боль можно вытерпеть, а вот козыри открывать не стоит. Если Гарм узнает про демона – всё, можно смело писать на себя похоронку.

Со стороны донёсся звон уроненной алебарды, а следом – начальственный рёв, распекавший незадачливого вояку. Орал местный сержант душевно, но до сложных речевых конструкций дядюшки Ригана ему было далеко. У барона даже паузы, которые он делал, чтобы набрать воздуха, были матерными.

Некстати вспомнилось, что барон как в воду глядел, когда говорил, что задуманное крайне редко идёт по плану.

Сержант тем временем закончил отповедь затрещиной, звон которой мог соперничать со звоном судового колокола. Дальше досмотреть не удалось – Стрижа подвели к крыльцу, на котором дежурили сразу четверо с алебардами и арбалетами.

«Что-то их дохрена», – мрачно подумал Лёха.

Он ожидал, что Белочка отшутится чем-то вроде «Где мы их хоронить будем?», но демоница промолчала. Она вообще не издала ни звука с того момента, как на запястьях защёлкнулись кандалы. Наверное, тоже прониклась серьёзностью момента и теперь, как и сам Стриж, обдумывала план побега.

– Это что за чучело? – поинтересовался один из стражников.

– Пленник его сиятельства, – ответил конвоир. – Сучонок, убивший господина Феба.

На лицах стражников появились гнусные ухмылки. Тот, что задавал вопрос, перекинул алебарду в левую руку, сделал шаг и впечатал кулак в живот Стрижа.

– Жаль, не смогу спустить с тебя шкуру, тварь, – прошипел он на ухо скорчившемуся пленнику. – Но, надеюсь, подыхать ты будешь долго…

Наверное, герой боевика выдал бы в ответ что-то хлёсткое и остроумное, но Лёха им не был. Сейчас все силы уходили на то, чтобы просто не упасть.

Кое-как разогнувшись, он посмотрел на стражника.

«Ну и мразь же ты», – подумал Стриж, но вслух этого не сказал.

Незачем злить этих уродов, нарываясь на новые побои. Могут ведь и насмерть затоптать, гады. А преждевременная смерть под коваными сапожищами в планы не входила.

– Ну ты поосторожнее, – попросил конвоир. – Прибьёшь ещё ненароком. Его сиятельство разгневается – желает лично пытать эту тварь.

– Волоки его отсюда. – Стражники расступились, давая дорогу. – Не вводи в искушение…

Конвоир молча толкнул пленника в распахнутую дверь.

Его повели длинными коридорами. Попадавшиеся навстречу слуги с ненавистью смотрели на убийцу Феба, молва о котором разлетелась по замку без всяких мессенджеров. Парочка даже попыталась плюнуть ему в лицо при полном одобрении конвоиров.

Уворачиваясь от плевков, Лёха подумал: местные правда так любили Феба или просто взбесившийся от потери сына Гарм устроил своей челяди такое, что убийца наследника стал для них самой ненавистной фигурой этого мира?

Двери в темницу защищали магические плетения – серебряное и, к неудовольствию Стрижа, золотое. Он прекрасно помнил предостережение Лауры о том, что золотые охранные артефакты легко справятся с пустотником.

Лёху завели в мрачный, сырой каземат, освещаемый масляным фонарём и тлеющими в жаровне углями, на которых накалялись жуткого вида пыточные инструменты. Никаких излишеств вроде магических светильников.

«Только классика, только хардкор», – мрачно подумал Стриж.

Стражники умело подвесили его на дыбу, зацепив цепь кандалов за свисавший с перекладины крюк. Лёха закусил разорванную ударами графа губу, чтобы не стонать. Один из воинов, воровато оглянувшись на дверь, ткнул пленника пальцем в синюю от побоев грудь, но услышал лишь тихое шипение.

– Ничо, – разочарованно сплюнув, пообещал стражник. – Когда его сиятельство за тебя возьмётси – орать будешь, аки демон в ночи.

Лёха молча смотрел в пол, не реагируя на жуткие пророчества. Стражник ещё раз сплюнул и вышел вместе с напарником, плотно прикрыв за собой дверь.

Оставшись один, Стриж позволил себе застонать. Тело адски болело, вызывая закономерное беспокойство о здоровье. Нутро ему отбили знатно. Вряд ли местные эскулапы научились лечить повреждения внутренних органов.

«Белочка, ты тут?» – с некоторой опаской окликнул демона.

Ответное молчание ему не нравилось: слишком живо было воспоминание о побеге из поместья Змеев с затаившимся «тамагочи». А ведь тогда он был вполне здоров и не скован цепями.

«Куда я денусь…»

Недовольный ответ демона заставил Стрижа сперва облегчённо выдохнуть, а потом скривиться от боли.

«Можешь меня подлечить, но так, чтобы следы побоев не исчезли? – с надеждой попросил он. – Нам ещё нужно протянуть какое-то время под пытками».

И покосился на жаровню. Разложенные на ней пыточные приспособления раскалились добела, и один их вид вызывал нервную дрожь.

А ведь очень скоро раскалённый металл станет рвать его плоть. Лёха отвернулся и попытался успокоиться.

«Дерьмовая была идея, – отозвался демон, и всё тело разом пронзила боль. Что-то внутри вставало на места и срасталось. – Мы крупно вляпались».

«А я и не заметил… – мысленно ответил Лёха, перед глазами которого заплясали цветные пятна. – Когда ты уже научишься меня обезболивать?»

«Я уже умею», – равнодушно отозвался демон.

«Тогда какого хрена ты делаешь?!» – Стриж едва не проорал это вслух.

«Если тебе не будет больно от трындюлей, которые огребаешь по собственной тупости, – ничуть не впечатлилась Белочка, – то вообще перестанешь думать и беречь нас».

Пока Лёха пытался подобрать подходящие слова для выражения крайней степени негодования, демон сказал:

«Тот эльф. Он маг. Странное ощущение, не такое, как от людей. Потому я затаилась. Может, он способен почувствовать меня».

«Маг? – насторожился Лёха. – Но Лаура говорила, что когда-то эльфов прокляли, они начали стареть и умирать, а заодно утратили способность к магии. И сами, и их потомки. Потому полуухих магов не бывает».

«Ага, – с издёвкой согласился демон, – те ушастые на колесницах отлично вписываются в эту теорию».

Спорить было бесполезно: какие бы верования не утвердились тут, в мире, где проходил ритуал, о потере сил не в курсе. Что наводило на невесёлые размышления. Что, если Гарм тоже в своё время прошёл через этот ритуал и сумел как-то наладить контакт с одним из «зрителей»? И сейчас тот свободно разгуливает по миру под неприметной личиной пустышки?

Но зачем ему работать вместе с Гармом? И какой у странного эльфа интерес к Лауре или Кречетам?

Стриж снова прокрутил в памяти всё сказанное, оценивая с учётом новой информации. Что там говорил старый Змей? «Кто-то из ваших спелся с Кречетами?» Выходит, ушастый тут не один такой? Есть ещё? Похоже, причём китайская подделка на пустотника – изгнанник. Но откуда? Что за кланы?

Вопросы без ответов.

Высокомерные мразоты на летающих колесницах время от времени изгоняют кого-то из своих в другой мир? Или он сам ушёл, тем самым потеряв статус среди соплеменников?

И, главное, чем ему так интересна Лаура, если он попёрся вместе с графом на её поимку? А может, ему интересен он, загадочный убийца, способный менять лица?

«Надеюсь, ты полна сил и желания убивать, – обратился к Белочке Стриж. – Потому что чуть позже нам нужно будет как-то освободиться, убить одного графа и потолковать по душам с ушастым магом».

Когда-то – совсем недавно и в то же время неимоверно давно, в прошлой жизни, – просматривая документальные исторические фильмы про средневековые пытки, Стриж и подумать не мог, что испытает их на себе. По-настоящему, в самой настоящей пыточной камере самого настоящего средневекового замка.