Тем временем одна из фурий подкралась ко мне еще ближе и начала стегать длинным черным раздвоенным языком в воздухе, как кнутом. Осторожно ухватившись за мое предплечье своими морщинистыми пальцами с когтями, она завибрировала, как стиральная машинка при отжиме в тысячу оборотов. Тело мое тоже завибрировало, я открыл глаза и нагло уставился в её темно-зеленые, почти черные зрачки.
У меня будто выключили звук, заменив его в голове лёгкой прелюдией из музыкальных нот и пения хора. Хор пел о чём-то простом, о молоке или о хлебе. О дороге, что, может быть, уходит в небо, или ручье, который пережил многих и переживёт меня. Зелень её глаз пьянила и завораживала. Они немного потемнели и даже отчасти приобрели кофейный оттенок. И в тот же миг стали жёлтыми до невозможности. Зрачок растворился в этой невыносимой желтизне. И вихрем ушёл ко дну. Я отправился за ним. Меня просто засасывало в это солнечное море водоворотов и откровений. Я как будто подобрался к самому хрусталику и сквозь толщь её взгляда увидел длинный тёмный коридор. Запахло сыростью. Я словно протискивался сквозь неудобный сырой сумеречный тоннель. Левой рукой я шарил вдоль старой кирпичной стены, постоянно стряхивая с неё паутину и неизвестно еще какую мерзость. Вдруг моя ладонь в темноте наткнулась на преграду.
Он стоял ко мне в пол-оборота и тяжело дышал. Я прищурился и разглядел невысокого лысеющего человека в длинном пальто и кепке. Он достал из стального портсигара сухую папиросу и, учтиво прищурившись, попросил огоньку.
– Что вы тут делаете? – спросил я.
– Я, в отличие от вас, милостивый государь, – ответил он, картавя, – нахожусь в привычном своём состоянии. Я, как говорят немцы, der Geist der Zeitlosigkeit. А вот что здесь делаете вы? На тупого контактёра из партийных экстрасенсов вы не очень-то похожи. Где вы совершенствовали своё НЛП?
Я замешкался. Достав из кармана зажигалку, чиркнул несколько раз, осветив его лицо. Оно показалось мне удивительно знакомым. Так выглядит твой самый обычный старый сосед. Тот, кто всегда рядом. У кого не стыдно попросить сахару и спичек. Кому нестрашно занять до получки. «Раздавить» с ним пол-литра в гаражах.
– Наверняка у меня нет утвердительного ответа на этот вопрос, – произнёс я и почему-то расхохотался. Он взял из моей руки зажигалку, несколько раз крепко затянулся прикуренной папиросой и неожиданно извлек из кармана своего пальто огарок свечи.
– В храме на петроградке спиздил, – прошептал он, перекатывая папиросу одними губами в правый угол рта, – за такую кто-то по-хорошему полтину выложил. За сорокоуст или во здравие. А я вот таков шельмец, батенька, оказался мерзавцем. Ну да нам с вами народ многое простит. Должен простить. Вернее, не простить не может. Христиане все-таки. Хотя и редкостные эгоистичные свиньи.
Он зажег огарок и в тоннеле стало уютнее.
– Куда пойдём? – как-то отстранённо спросил я, а потом добавил: – Странно вы говорите!
– Пиздеть легче, чем носить бревно. Последний раз доводилось мне общаться с человеком вроде вашего еще при Никите Сергеевиче, в оттепель. – Он почесал огромный морщинистый лоб, спускаясь вертлявыми желтыми пальцами к рыжей редкой бороденке. – Там одна дамочка вызывала мой дух посредством электрического тока и банки с царской водкой. Дура редкостная. Я ей причинное место показал и был таков. А знаешь, что им всем от меня надо?
– И чего же? – спросил я как можно равнодушнее.
– Я единственный, знаю где находится комната, – очень тихо проговорил он и, не церемонясь, выкинул окурок прямо мне под ноги.
– Мне плевать на вас и на вашу комнату, – обижено произнёс я и закутался в пуховик, – холодно и домой хочется.
– Хочешь сказать, что тебе не интересно, где находится комната? – Он нагло схватил меня за грудки, задышав мне в лицо селёдочно-луковым перегаром.
– Ну, ладно, достаточно. – Я оттолкнул его в сторону и поправил рукав. – Говори быстро, что у тебя там за комната, и отваливай.
– В Кремле есть тайная красная комната, – начал он очень серьезным тоном, – в которой находится тот самый секретный чемоданчик с красной кнопкой. В ваше время все думают, что президент держит руку на пульсе, ласково проводя пальчиками по ней. А он даже не знает, где она находится. От этого и волнение. У Запада изжога от чувства того, что у нас есть это великое орудие. У нас – от того, что оно есть, но мы не знаем где. Черти об этом, конечно, догадываются, но не более. Все разведки мира пытались и пытаются развеять этот парадокс. А наши тем временем ищут. А я знаю где она. Я её сам и прятал. Вот так, батенька.
– Что это за красная кнопка?
– Древние называли её просто и ёмко – «кавыка». Это прямая связь с ним, с Богом. Нажал и алё. Понял?! Помнишь, как там в откровении тот чудак писал: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо
прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет». Катаклизм, конец всему, Армагеддон! Поэтому и нужно поддерживать связь с высшими силами.
– А зачем? – глупо спросил я.
– Тут всё в устройстве мира. Но не о том, что по телевизору тебе показывают, а о настоящем, истинном! Люди за всю жизнь должны вырастить всего два предмета. Предметы эти – хвост или крылья. И выбирать, конечно, самому человеку, что и когда отращивать. Нет, речь не идет о правильном питании или витаминных добавках. Речь идет о смысле жизни и о природе вещей. Одни всю жизнь стремятся стать демонами и усиленно отращивают хвосты. Другие наверняка метят в ангелы и растят пушистые крылья. Этот механизм, как и принцип, прост, если вы читали в детстве историю про Пиноккио. Деревянный мальчик лгал, и у него невыносимо увеличивался его нос. Так вот мы и есть этот самый деревянный мальчик с чем-то виляющим сзади или шуршащим за спиной. А у большинства в наше время ещё и аллергия на пух и перо… и невыносимый зуд в заднице. Особенно у чертей. Вот был бы ты с хвостом, тогда понял бы… зачем, – усмехнулся он и улыбнулся. – В наше время все уже позабыли основы основ, но мой долг – напомнить тебе об этом. Особенно перед важнейшим шагом в неизвестное и тайное, которое тебя ожидает.
– Есть старая традиционная истина о пяти элементах, – начал свое объяснение странный мужичок, – и звучит она так:
«Если на севере есть высокая гора, её охраняет Черепаха–Змея,
Если на востоке есть ручей, его охраняет Голубой Дракон,
Если на юге есть обработанные поля, их охраняет Красная Ласточка,
Если на западе есть большой тракт, его охраняет Белый Тигр».
Выглядит это как пятиконечная звезда, где вершина – это огонь. Левая и правая сторона – это дерево и земля. И ножки звезды – это вода и металл. Положительное проявление состоит в следующем: дерево порождает огонь, огонь порождает землю, земля порождает металл, металл порождает воду, вода порождает дерево.
Отрицательное в том, что дерево побеждает землю, земля побеждает воду, вода побеждает огонь, огонь побеждает металл, металл побеждает дерево. И так по кругу эта звезда и крутится.
Наши предки называли это У-син (пять элементов, пять стихий, пять действий, пять движений, пять столбцов, пять фаз; пять состояний).
Объясняется же это так: Голубой дракон – это правитель востока. В какие бы времена он ни сидел на своей горе, он всегда смотрит вдаль. Но вот хоть по природе своей он и прожорлив, но уж больно ленив. В наше время его начали называть медведем, но это не так. И если он маскируется под какое-то другое животное, меняет цвет флага или птиц на своих гербах, все равно в его основе лежит та самая звезда. Особенно если их несколько, и они у тебя на погонах. Голубой дракон иногда погибает, в основной своей массе его побеждает какой-нибудь очередной спаситель народа. Как это сделал я когда-то. Но, как и всегда, поев с драконьей кормушки, он сам со временем становится этим самым драконом. Дракон умер, да здравствует дракон! На востоке так всегда есть, и было, и будет. Евразийцы – темный народ, опасный. Не будите Голубого дракона! Вернее сказать…не дрочите!
