Мы надели длинные чёрные плащи, которые достали из сумок, и накинули огромные капюшоны, скрывая лица и одежду, после чего двинулись по одной из улиц.

В столь поздний час мы застали лишь двух изрядно напившихся гномов, проклинающих какой-то столб, хотя мне показалось что они уверены, что это тоже гном, и одну шатающуюся, но весёлую фею, которая зазывала редких прохожих в таверну за углом. Молча обогнув активно навязывающуюся дивную, шли прямо, надеясь не быть узнанными.

Подойдя к какому-то обветшалому деревянному сооружению, представляющему из себя что-то на подобии конюшни, сарая и детского шалаша одновременно, услышали ледяной приказ Эйдена:

– Ксандрия, Ля и Чернь, стойте здесь. Мы с Итаном купим четыре Даэр-ша и вернёмся.

– Может лучше мы? – спросила я. – Вас же узнают! Вас весь нижний мир в лицо знает, вплоть до голоса.

– Идея ни лишена смысла. – поддержала меня Ля. – Нас с Сашей вообще никто не знает.

– Мы не станем снимать плащи и что-либо говорить. – произнёс Итан. – Многие приходят в деревни за Даэр-ша в таком виде, чтобы не быть узнанными. Скорее всего нас сочтут за преступников, возьмут деньги и отдадут зверей. А если мы отправим вас, то у вас просто заберут деньги, Даэр-ша вам никто не отдаст, а потом ещё и захотят оставить вас у себя. Так что стойте здесь, мы не на долго.

Выбора не оставалось, пришлось подчиняться.

Подчинялись мы как всегда в своей любимой манере. Просидев десять минут на пороге этого полусгнившего разваливающегося сооружения услышали тихий отдалённый плач.

– Приказали сидеть тут. – тихо сказала Ля. – Просто плачет какая-то девочка, это нормально, все дети плачут.

– Ночью на улице? – так же шёпотом спросила я.

– Возможно она не одна.

– Проверим?

– Разве что очень быстро. – ответила Ля и стремительно поднялась.

Чернь протяжно мяукнул, но выбора у него не было, поплёлся за нами, хотя видимо не одобрял наши действия.

Мы с сиреной и котом помчались на плач, который уже переходил в истерику. Через три квартала свернули в небольшой дворик маленького домика. В окнах свет не горел, а на улице была непроглядная тьма. На жухлой траве во дворе сидела маленькая гномочка лет шести и истерично рыдала, обвив тоненькими коротенькими ручонками коленки, прижатые к мордашке. Я создала в руке небольшое тёмно-фиолетовое пламя, чтобы увидеть девчушку.

Как-то сразу стало понятно, что она гномочка. Совсем миниатюрная девочка, с непропорционально большой головой, которую она приподняла, услышав наши шаги, и перестала плакать.

– О-о-о… – удивлённо произнесла гномочка, посмотрев на пламя в моей ладони.

У неё были ярко выраженные черты лица, маленькие голубые глазки и носик картошкой. Густые тёмно-коричневые бровки и такие же тёмные кучерявые волосики. Необычайно длинные пальчики на ручках, а на ногах были забавные ботиночки с длинным носиком, отчего мне показалось что её стопа больше моей.

– Ты чего плачешь? – со всей любовью на которую способна, нежно произнесла я, наклонившись к этому дивному созданию.

Гномочка вновь начала истерично рыдать. Ля присела к ней на землю и, сняв капюшон, аккуратно приподняла мордашку ребёнка за подбородок, чтобы та на неё посмотрела.

– Как тебя зовут и что у тебя случилось, маленькая?

По всей видимости Ля использовала на ней свою силу влияния, так как гномочка уже не могла оторвать взгляда от сирены.

– Я Акими… У меня Милли заболел… – сквозь слёзы пыталась говорить гномочка. – Он очень хороший и добрый, и вообще он мой друг. А теперь он заболел… Мама сказала, что мы его убьём, чтобы не мучился… А он мой друг! Нельзя его убивать!

Я присела перед маленькой девочкой и тихо спросила:

– А чем он заболел?

Гномочка удивлённо смотрела теперь лишь на пламя:

– А что у тебя за огонёк? Тебе не больно?

– Нет, маленькая, мне не больно. – нежно ответила я и заставила пламя гореть то ярче, то слабее.

– Ва-а-ау… – произнесла удивлённая гномочка и как заворожённая смотрела на огонь.

– Акими, хочешь я посмотрю на твоего друга? – спросила я, перекатывая пламя из одной руки в другую, стараясь отвлечь от грустных мыслей ребёнка. – Я целитель, могу попробовать вылечить твоего Милли.

Гномочка активно закивала и быстренько поднялась с земли. Схватив меня за плащ возле ноги запричитала:

– Побежали! Побежали скорее!

Такое крохотное дитя, но такое резвое. Каким-то странным, несуразным бегом это дивное создание направилось вглубь двора, и громко кричала:

– Побежали скорее, а то матушка проснётся, ну побежали.

– Акими, милая, не кричи и никто не проснётся. – шептала Ля стараясь не отставать. – А ты гном?

Ребёнок резко остановилась и злобно посмотрела на сирену.

– У них это не прилично спрашивать! – гневно произнесла я. – Вспомни что говорила профессор Доен.

– Акими, прости. – начала извиняться Ля. – Мы не местные.

Гномочка рукавом вытерла носик и гневно, но как-то так по-детски ответила:

– Я гном! Злюка!

– Прости её, давай мы поможем твоему другу и пойдём, хорошо? Ты же хочешь его вылечить?

Акими быстро закивала и, развернувшись, вновь потащила меня за плащ в какой-то высокий деревянный сарай.

– Милли тут, ему плохо!

Зайдя в этот странное строение перед нами предстало пугающее зрелище. Огромное, чем-то напоминающее лошадь, создание, только в два раза больше. С длинной вытянутой мордой и острыми торчащими из пасти клыками. Он был агатово-чёрный, четыре копыта покрыты огромными шипами, такие же были и по бокам этого жуткого создания. А глаза ярко светились золотым. У чудовища было три хвоста, неестественно длинных, без какой-либо шерсти и напоминал огромных жутких змей

Чернь протяжно мяукнул и слегка попятился назад. Монстр издал протяжный рёв, а я приготовила два огромных огненных снаряда, чтобы убить это чудовище, как только он решит наброситься на нас.

Гномочка отпустила мой плащ и побежала к этому ужасающему созданию.

– Акими не надо… – крикнула я, но та меня не слушала.

Она лишь прижалась к одной из ног этого монстра и заплакала:

– Это Милли, он заболел.

– Это Милли? – удивлённо завопила Ля.

– Да, он мой друг. Ему больно.

Имя Милли этому пугающему существу не подходило вовсе. Тот снова издал протяжный рёв, наполненный болью и хвостом обвил маленькую гномочку, которая едва доставала до сгибательной части копыта этого создания.

Я медленно направилась к этому свирепому и пугающему меня до глубины души созданию, чтобы аккуратно освободить Акими, которая видимо не отдавала отчёта своим действиям, обнимая этого жуткого зверя. Ля с Чернем продолжали бояться где-то в сторонке, но по всей видимости тоже собирались атаковать чудовище, как только оно шевельнётся.

– Акими, маленькая, иди ко мне. – тихо говорила я, медленно приближаясь к чудовищу, которому словно до меня не было никакого дела. – Аккуратно отойди от него и подойди ко мне.

– Вы сказали, что поможете ему! – поглаживая обвивающий её хвост, вопила гномочка.

– Акими мы… – начала я, но подойдя ещё чуть ближе оборвала фразу, почувствовав невыносимую боль этого ужасающего зверя.

Медленно протянув дрожащую руку сделала неуверенный шаг.

– Саша, не надо! – вопила сирена.

– Ля, ему правда больно. Я бы даже сказала очень больно.

Я аккуратно сделала ещё пару шагов и бросила взгляд на морду чудовища. Тот на меня даже не взглянул, а в его глазах было явное безразличие и боль.

Сделав последний неуверенный шаг, приблизилась к монстру и неуверенно подняла руку, прикасаюсь к брюху чудовища, к тому самому месту где и почувствовала боль.

– Акими, а что с ним случилось? – тихо спросила я.

Гномочка вытирала слёзки рукавом, пытаясь успокоиться:

– Мама сказала, что у него животик болит.

Я увереннее приложила ладонь к брюху монстра с ужаснейшим именем Милли и закрыв глаза, начала рассеивать боль чудовища. Тот вновь издал рык и слегка встрепетнулся.