Дома, помимо выполнения домашних заданий и чтения, стало больше времени для общения с папой и мамой; ведь прошло пять лет после войны и родители, особенно по воскресеньям, могли проводить часть времени с детьми; однажды за обедом мама как-то сказала мне и Оле фразу, которую где-то вычитала, и велела запомнить: «Хорошее воспитание заключается не в том, что ты не прольёшь соуса на скатерть, а в том, что ты не заметишь, если это сделает кто-то другой»; вспоминаю, как после обеда папа рассказывал о необычайных приключениях Синдбада-морехода; только через четыре года в клубе мы увидели первый цветной трофейный фильм о нём; папа научил нас разгадывать ребусы, составлять шарады, показывать интересные и умные фокусы: со спичкой в платке, определение предмета, который тайно загадали, а также разные карточные фокусы и др.
Появились у нас новые уличные игры, которые мы узнали от старших ребят – это игры на деньги в «пристенок» и «чик»; играли в «зоску», а также в «спортивные» игры: в «чехарду», в «осла», в «отмерного», в «коня-кобылу» и др.; были и опасные игры: наполнив бутылку кусочками ацетилена, заливали её водой, крепко закрывали пробкой и оставляли бутылку на земле; сами уходили подальше и через некоторое время наблюдали взрыв: осколки стекла разлетались довольно далеко; но всё же, мне удавалось посвящать большую часть свободного времени занятию, которое я выбрал сам, поскольку главным, постоянно действующим магнитом был футбол; значительно позже прочитал у Монтеня: «Постоянство не заслуживает ни похвалы, ни порицаний, ибо в нём проявляется устойчивость вкусов и чувств, не зависящая от нашей воли».
Ежедневно мы играли в футбол, причём и в зимний футбол; надувных мячей не было, играли тряпочными: покрышку шили сами и набивали её разным тряпьём, которое находили; иногда ребятам удавалось какие-то тряпки стащить дома, за что сильно доставалось от мамы; «Футбольное поле» немного расчищали от глубокого снега, играли два настоящих тайма; судьёй был Юра Шкарупо, старшеклассник, наставник, который любил возиться с нами, учил нас правилам игры, не уходил домой, пока все не наиграются, не станут мокрыми от пота и не разойдутся по домам; иногда заигрывались до темноты, позабыв про домашние задания; мы играли, забывая обо всём, и только думали об этой игре, будь она неладна! Через много лет в 1985 году в Москве состоялась встреча выпускников школы разных лет, и там я встретился с Юрой, который работал заместителем главного инженера Липецкого металлургического комбината; троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слёз, оба были приятно ошеломлены; мы обнялись, вспомнили зимний футбол; привожу стихи его одноклассника Кулагина:
Шкарупо Юрка был повеса…
В науках так – шаляй валяй.
Не проявлял к ним интереса,
Хоть знаний было через край.
В учёбе так: дела плохие,
В других делах ты – командир,
Футбольный мяч – твоя стихия,
Борис Пойчадзе – твой кумир.
Летом на большом пустыре играли в лапту – русский бейсбол; это была командная игра, но очень много зависело от забойщика; были среди нас сильные и ловкие ребята, которые посылали мяч за 80-метровую отметку, т.е. на край поля, и приходилось бежать на большие расстояния, не то, что при детской игре в штандер. Но с особенной признательностью я вспоминаю реку Алей; до сих пор ещё в моих ушах стоит переливчатый стеклянный звон от камней, бросаемых с берега по тонкому льду; когда лёд становится крепче, каждый день после уроков на реке вьются сотни юрких мальчишек, сбегаясь, разбегаясь, падая среди весёлой суетни, хохота, криков; с самого начала, когда ещё стадиона на посёлке не было, мы зимой на реке расчищали площадку, устраивали ворота из глыб снега, и играли команда на команду в русский хоккей; нами была разработана технология изготовления клюшек: толстую берёзовую ветку обрезали по размеру клюшки, учитывая загиб; один конец распаривали в кипятке и загибали под нужным углом, фиксируя загиб верёвкой или проволокой; затем дерево высушивали, снимали верёвку и каждый выстругивал ножом клюшку по своему фасону; загиб туго обматывали сыромятным кожаным шнуром – клюшка готова; в качестве мяча использовали всё, что угодно; в процессе жарких соревнований класс на класс клюшки часто ломались, а сделать новую не просто; ещё неудобство заключалось в том, что за ночь лёд покрывался снегом, приходилось долго чистить, но игра стоила свеч.
О лыжах. Конечно, в военные годы лыж в продаже не было, делали самодельные, примитивные с верёвочными или резиновыми креплениями к валенкам; даже после появления в продаже стандартных лыж проблема с креплениями была, и первое время решалась при помощи тех же «вожжей», которые обрезали с лошадей; валенки при этом должны быть обязательно подшитыми, чтобы плоская подошва хорошо прилегала к лыжам; однажды в приличный мороз мы катались на реке весь день, а когда я пришёл домой, обнаружилось, что отморозил большой палец правой ноги; мама увидела в недавно подшитом валенке дыру (вероятно, результат игры в футбол или в «коробочку»), а подшить валенки у сапожника всегда дорого стоило; за эту дыру и отмороженный палец она мне в назиданье съездила пару раз замёрзшим валенком по башке; пока мама была на кухне, я опёрся босой ногой на батарею отопления, чтобы нагреть палец (не знал тогда, что этого делать ни в коем случае нельзя), в это время ко мне подошёл Витя с ножом и спросил: «Хочешь, я тебе покажу фокус?», и показал: сделал маленький надрез на замороженном пальце и показал отсутствие крови; в это время подошла мама, и с гневом обрушилась на меня за попытку отогреть палец, Вите досталось за глупую демонстрацию «фокуса»; он разогрел мой палец шерстяной рукавицей, мама смазала его гусиным жиром.
Очень скоро в школе появились полужёсткие крепления для лыжных ботинок, но и пригодных для валенок; катались в основном с гор, т.е. с высокого левого берега Алея; часто устраивали из плотного снега трамплин и учились прыгать, но делали это с осторожностью, не потому что боялись падать, а больше всего опасались поломать лыжи; всё изменилось в старших классах с созданием школьного спортобщества «Искра», любимого детища неутомимого Иван-Матвеича; завод закупил хорошие лыжи, палки, ботинки и крепления в таком большом количестве, что хватало всем желающим; по воскресеньям в любой мороз мы выезжали в Забоку и катались весь день; скатывались с высокого берега на лёд замёрзшей старицы, бегали наперегонки.
Летом съезжались из разных городов страны студенты-выпускники нашей школы на каникулы; основной фон моих воспоминаний этого периода – шумное товарищество в школе, на пляже, в Забоке, в пионерлагере; каждый день пляж был заполнен студентами и молодёжью посёлка АТЗ, мы с удовольствием повторяли их остроты и каламбуры. Пляж был очень хорош, песок такой, как на Днепре; отдыхая, разыгрывались всевозможные игры: карты, шахматы, спортивные: бег наперегонки, и однажды состязались с большой собакой; играли в волейбол, строили живые пирамиды, плавали наперегонки, а лучшим ныряльщиком на дальность был Долик Сейферт, который мог пробыть под водой около пяти минут; в волейбол играли в кружок, а также «выбивали» сидящих: в центр круга садился на песок тот игрок, который не смог попасть в сидящих; если сидящий ловил мяч, то он возвращался к играющим, а тот игрок, чей мяч поймали сидящие в центре круга, садился в центр; игра заканчивалась, когда оставался один действующий игрок, а все остальные сидели в центре круга; тогда начинали играть по новой.
Очень распространена была игра в водное поло; полем являлась река, где вдоль берега глубина была по колено, а чуть дальше – по грудь; играли и юноши и девушки, количество игроков в команде было неограниченным; дозволялись любые приёмы и по ведению мяча, и по его отбору у противника; всё это скорее напоминало регби в воде, часто образовывалась куча-мала, и тогда разыгрывался спорный; играли азартно, иногда при отборе мяча у соперника стаскивали трусы – шокирующая картина для девушек; во время летних каникул купались в нашей реке Алей; учились прыгать в воду с обрыва, со свай и с моста, который был высоким, и первый мой прыжок оказался последним: я не рассчитал, грохнулся об воду пузом, а когда вынырнул из воды, все увидели, что из носа обильно шла кровь; на берегу пришлось полежать, грудь и живот были красными от удара об воду; больше с моста я не прыгал.
