ПРЕДИСЛОВИЕ

На всё есть причины, каковы же они, побудившие меня оставить потомкам написанные мною жизненные эпизоды? В начале 1970-х годов, когда мне было 36 лет, не стало моих родителей. Я всё чаще задумывался о том, что очень поздно пришло понимание: не побеседовал, не расспросил подробно об их прожитой жизни, всегда откладывал и … опоздал. С течением времени всё больше и больше сожалел об этом, ибо знал, что судьба родителей была не простой, наполненной и радостями, и лишениями. Они, жившие в жестокие сталинские 1930 – 1950-е годы ничего детям не рассказывали, ограждали от ужасов, которых пришлось самим испытать. Даже если дети пытались что-то узнать, ничего не получалось. Поэтому моё поколение хотя и знает родителей, но не знает об их жизни и судьбе; из своей родословной даже имён дедушек и бабушек многие совсем не знают. Очень печально чувствовать себя «без роду, без племени, Иванами, не знающими своего родства». Почему с возрастом человек становится дальше от отца, чем был при рождении. А всё это происходит от того, что он мало общается с отцом, не обращается к нему за советом, а порой обратившись, не пытается услышать его совета; обратившись за советом в следующий раз, ответа, увы, может не последовать. Хорошо бы, чтобы дети и внуки бережно хранили и сберегли много семейных преданий о своих ушедших предках; поэтому теперь в преклонном возрасте стараюсь рассказать им о прожитой жизни.

Иногда говорят, что нет особой нужды узнавать о жизни предыдущих поколений, поскольку своих забот хватает; однако новые поколения растят своих детей, внуков и могут передать им не только свои знания и опыт, но и то, что сами узнали о жизни своих предков. Известно, «без прошлого нет будущего»; поэтому мой долг правдиво рассказать о жизни и особенно о тех эпизодах, информация о которых совсем недавно была под запретом.

Я строитель и. быть может, кто-то из моих потомков станет строителем; хочу рассказать о некоторых ситуациях и предупредить о возможных неприятностях; мои записки полезно будет прочесть студентам и молодым строителям, особенно тем, кто будет работать в Сибири и на Севере, где климат суров. На склоне лет осмысливаешь свою жизнь, вспоминаешь людей и особенности эпохи, в которой жил; оцениваешь поступки, хорошие и плохие; многие воспоминания просто греют душу.

х х х

Мой дар убог, и голос мой не громок,

Но я живу, и на земле моё

Кому-нибуди любезно бытиё

(Евгений Баратынский)

Когда человек освобождается от повседневных забот, связанных с исполнением профессиональных обязанностей, и уходит, наконец, на заслуженный отдых, получает достаточно времени окинуть мысленным взором свой жизненный путь. И тогда твоя жизнь предстаёт перед тобой со всеми взлётами и падениями, прямолинейными путями и окольными тропами, которые оказались, как выясняется впоследствии, неизбежными. И ты приходишь к однозначному выводу: в каждой биографии есть черты, характерные лишь для данной личности – единственные и неповторимые – и в то же время тесно переплетающиеся с тем общим, что присуще любому человеку. И они-то эти черты, превращают личность в индивидуальность.

С годами, будучи на пенсии, меня всё чаще посещала мысль написать свои воспоминания. Так уж случилось, что в 75-летнем возрасте пришлось выбирать: что важнее всего, что делать в первую очередь, чему отдать предпочтение, и этот выбор пал на мои воспоминания. Я подумал, отчего бы не взяться за перо и бумагу? Отчего не запечатлеть былое? «Всякий раз, когда ты чувствуешь, что устал от жизни, начинай писать; как я давно уже понял, чернила – отличное лекарство от всех человеческих недугов». (Клайв Льюис). Я с ним был полностью согласен.

Но как засесть за описание своей жизни. Сначала я восстанавливал подлинный ход событий, старался освежить в памяти всё, как было; рассказать историю моей производственной деятельности в истинном свете. Описывая всё это, я как бы заново переживал свою жизнь; вспоминал о тех, кто мне были дороги и многих из которых уже нет; передо мною зримыми стали многие эпизоды жизненного пути семьи, они и легли в основу написанного; я не писатель, пишу только потому, что жизнь была богата эпизодами. Но сначала меня одолевали сомнения, подумал об эпизодах: так может, ни к чему и бумагу на них изводить? Многое запечатлелось в моей памяти, и наверняка я имел основания не ворошить прошлое; к тому же, как отмечал Толстой: «Только такая биография, как не стыдно мне будет писать её, может иметь настоящий и плодотворный интерес для читателей». Я писал не для истории, ибо знал замечание И.Д.Писарева «… что касается биографии, то она должна занимать в истории очень скромное место. Частная жизнь только тогда интересна для историков, когда она выражает в себе особенности коллективной жизни масс, которая составляет единственный предмет, вполне достойный исторического изучения».

С другой стороны, многие люди очень любят отслеживать свои корни, они всерьёз увлекаются созданием своих родословных древ, сидят в архивах, списываются со специалистами, ищут документы. Известно, Пушкин поощрял всякие дневники, мемуары, записки: «Помните, господа, что ваше слово, пока вы живы, много, много значит». Герцен писал: «… кажется, будто жизнь людей обыкновенных однообразна, – это только кажется, ничего на свете нет оригинальнее и разнообразнее биографии неизвестных людей». Но особенно меня поразили слова Генриха Шлимана, знаменитого исследователя Трои: «История сохранила имена фараонов, многих жрецов и высших сановников, но она не сохранила нам ни одного имени из миллионов людей, составляющих народ. А ведь они, а не фараон, при всём его великолепии, – настоящий Египет. Фараон – вершина пирамиды. Но что такое один каменный блок без двух миллионов трёхсот тысяч блоков, на которые он опирается? … Я думаю, что у современных греческих историков не всё благополучно. Гомер, писавший три тысячелетия назад, был не таков: он сообщает нам о речах и деяниях простых людей. Но потом об этом забыли, да и мы ещё не научились этому снова». Вот и мне хотелось сообщить кое-что о людях, которые возвели такие гиганты мирового значения, как КРАЗ, БЛПК и другие, пусть менее значимые производственные предприятия.

х х х

Работе над воспоминаниями предшествовали иногда посещавшие меня мысли о том, что некоторые друзья и знакомые, которые частично знали мой жизненный путь или отдельные эпизоды этого пути, желали, чтобы я написал об этом; особенно после некоторых моих пространных публикаций (в РИСИ – это «Лесной десант», в БИИ – о студенческих практиках, в Пятигорске – о поездках в разные страны мира). В архиве было много различного рода записей и документов, и главное – сохранились сотни фотографий. В 1997 г. я впервые лечился в Пятигорском санатории и начал по вечерам записывать отдельные эпизоды своей жизни; но одолевали сомнения, зачем я пишу, кому это нужно? Стоит ли бередить раны? Может быть плюнуть на всё и жить как многие, заботясь о хлебе насущном? Не утруждать себя, ходить на озеро с удочкой, сидеть с мужиками во дворе и забивать козла, а вечером уткнуться в ТВ и с шести часов смотреть всё подряд до сна. Ведь прошло столько лет, а я с маникальной настойчивостью извлекаю из недр памяти те или иные события, стряхиваю пыль и протираю ладонью до блеска. Кому это нужно, кроме меня самого? Может сыновьям, Кириллу и Саше, будущим внукам, если дождусь? Впрочем, иногда полезно обернуться назад, чтобы согнать с души жир, чтобы лоск сошёл с лица, чтобы, в конце концов, ещё раз уяснить себе – кто ты и чего стоишь. После внезапной смерти младшего сына в 1999 г. я далеко отложил папку с написанными черновиками и перестал этим заниматься, не было желания. Но когда в 2010 г. у меня появились двое внучат, и я с ними пообщался, появился стимул написать воспоминания, поскольку у меня не оставалось иного выбора. Я стал, хотя и с перерывами, но систематически работать над ними; мои мысли постоянно обращались к внукам, пока ещё маленьким, и, если биография дедушки способна дать им в будущем реалистическое представление о творческих стимулах личности, внушить им некоторые идеи о том, как надо жить и работать, тогда мой большой «писательский» труд не пропадёт даром. Словом, это был толчок, который требовался, и в один прекрасный день, преодолев барьер сомнений и осознав, что найдутся те, кто пожелает прикоснуться к событиям 1960-90-х годов, поскольку жить им в ту пору не довелось, я принялся разворачивать свёрнутый было и поставленный в угол на вечное хранение ковёр воспоминаний. «Восстановить себя через воспоминания, значит воскреснуть, объединив себя настоящего с собой прошлым» (Лев Карсавин).