В числе кандидатур прозвучали еще одно мужское имя, но Галина предложила и провела через голосование еще одну девушку. Я уж не помню кого. Я сидел на своем месте в первом ряду и всеми дрожащими от напряжения клетками тела молча в глубине кричал себе: «ПО-БЕ-ДА!!!»

Когда все покинули аудиторию, ко мне, еще сидящему на своем месте, подошла Валя.

– Ну ты даёшь! – со смехом и удивлением сказала она. – Зачем тебе это было надо, ты, конечно, не признаешься. Но это было бесподобно и зрелищно. Спасибо за представление. И вот еще что, – скажи Галине, что сегодня присутствовать на первом заседании комитета я не могу. Плохо себя чувствую. Скажешь?

Я пообещал сказать, а сам подумал, что сегодня не провожу ее домой, как было задумано.

Когда комитет собрался после занятий, мне было грустно. Валентины, ради кого я сюда так рвался, кого я единственную хотел видеть и слышать, здесь сегодня не было. Я сел в дальнем уголочке и делал вид, что дремлю. И не задремал, а реально провалился в сон. А что? За окнами реально давно темно. Трудный день победы и поражения позади. Полный комплект основных и дополнительных занятий тоже. К тому же конец недели… Не знаю, шумно я спал или нет, но проснулся я в полутьме от того, что меня кто-то аккуратно гладит по щеке, а на коленях у меня кто-то сидит.

Когда я начал приходить в себя, то женские руки крепко-крепко обняли меня за шею, и неизвестная дама прижалась ко мне всем телом. Я автоматически тоже ее обнял, пытаясь понять кто это.

– Как хорошо, что тебя приняли в комитет, – зазвучал около уха горячий шепот. – Я так рада, так рада. Ты даже представить себе не можешь как. Мне так грустно всегда было, что ты с той еврейки не спускал глаз, а вот теперь мы вместе, одни в этой комнате. Не беспокойся, все уже разошлись. Дверь я заперла изнутри, еще и стулом приперла, спинкой стула. И свет погасила. Достаточно того, что фонари светят в окна. Ну, просыпайся же.

Я почувствовал, как неизвестная девушка начала расстегивать мне рубашку, а потом и брюки. Она привстала с колен, где сидела верхом, и села снова после того, как высвободила наружу член. Села именно на него, стоящего дыбом.

– Ух, как хорошо, – снова зашептала она. – Ты даже представить себе не можешь, как я хотела всегда этого соединения! Как мечтала быть вот так в твоих объятьях.

Если бы не ощущения, что лен пребывает в настоящее время на самом деле во влагалище, которое сжимается, скользит по нему, колеблется из стороны в сторону, – я бы подумал, что еще не проснулся. Во сне таких полных иллюзий не бывает. По крайней мере у меня. А дамочка стала интенсивно елозить у меня на коленях, массируя член и членом свое влагалище. И продолжала шептать мне о том, как ей всегда этого хотелось, и как она теперь рада, что оделась на член и сидит с ним в себе. И покачивалась, покачивалась, покачивалась. Но медленно, словно смакуя и растягивая свои собственные ощущения. Член это чувствовал, но требования его были иные. От того, что он раздулся и вырос, ему требовались более резкие, быстрые и сильные движения.

Потому я ухватил Неизвестную за ягодицы, встал со стула вместе с ней и посадил ее на стол. Не вынутый член был посла вперед сильным толчком, от которого Неизвестная взвыла и закусила рукав своей кофты. И после того, как сама себе закрыла рот, только подвывала и поскуливала при каждом моем движении. Я барабанил и барабанил членом внутри влагалища, а Неизвестная стала выть уже без остановки, непрерывно. Она замахала ногами, словно пытаясь меня оттолкнуть, но я лег на нее всем весом, не давая этого сделать. Я трахал и трахал извивающееся подо мной женское тело с неистовым вдохновением. И взорвался внутри нее огромным потоком спермы, от которого Неизвестная просто в голос заорала бы, если бы не держала рот обеими руками, и только издавала орущие звуки ртом и хлюпающие звуки губами между ног.

Когда я кончил и замер, то увидел в полутьме сильно распахнутые глаза дамы, смотрящие на меня. В луче света из окна я, наконец-то разглядел, в кого только что кончил. Алла! Это была Алла! Лучшая подруга Вали!!! Это было как удар по голове дубинкой, от которой не вынутый член снова окреп и начал двигаться моим тазом с нарастающей скоростью.

– Погоди, остановись, уймись ты, Гусар, я очень тебя прошу, дай передышки, – запричитала она полушепотом. Но остановиться я уже не мог, пока, оголодавший, не кончил еще раз.

Ее раздвинутые ноги просто свисали со стола, за которым еще недавно сидела толпа телок, что-то обсуждавших о делах комитета, о политике партии и правительства и о чем-то еще, что я не услышал, когда заснул. Не прикрытые ничем низ живота и промежность, судя по всему, ее не волновали. Руки раскиданы по столу в разные стороны, глаза закрыты. Вот если бы не спящее состояние, я бы никогда не решился переспать с лучшей подругой и постоянно спутницей девушки, которую хочу и не могу получить в свои объятия. И что делать теперь я даже и не знаю. Потому я сидел напротив нее и тупо смотрел на ее обнаженную половую сферу. Смотрел и не видел.

– А ты знаешь, – зашевелилась и села, одергивая одежду, сказала Алла. – Ты знаешь, что Валя девственница?

– А что это меняет? – нет, я не знал, но услышать это было приятно.

– Она не даст тебе до самой свадьбы. Вот что меняет. А я дам. Меня так заинтриговали слухи, которые о тебе ходят по вузу, что от одних только слухов я тебя хотела заполучить. И получила раньше Вали. Оставайся со мной, зачем тебе эта девственница.

Я помотал головой из стороны в сторону. Не смотря на происшедшее, я еще не отошел от сна, да и половой акт с Аллой тоже добавил дезориентацию. Надо прийти в себя.

– Давай мы будем просто дружить.

– Ага. Это ты будешь приходить ко не дружить, как в баню или как в публичный дом?

– Я буду дружить с тобой, как с другом. Если ты захочешь, сделаю приятно, как другу. Разве тебе сегодня не было приятно и хорошо?

– Было, было и приятно, и хорошо. Все слухи о себе превзошел. Ладно, я подумаю.

– Только пожалуйста, не ревнуй меня ни в Валентине, ни к кому-то еще. Не я выбираю путь, которым иду. Это дороги выбирают меня. Я не могу с этим ничего поделать…

– Ладно, валим домой. А то вход в здание запрут, и где мы потом будем искать сторожей и выход?..

Как потом выяснилось, мне «выпала честь» стать редактором стенгазеты курса. Стенгазета должна выходить в полном объеме раз в квартал, в урезанном формате перед большими праздниками и в виде листовки при разных событиях в институте и в стране.

Я взвыл и пошел к Галине. После полутора-двухчасовом общении в койке у нее в общежитии мне удалось заручиться тем, что она даст мне помощниц из числа активных комсомолок курса. Будет присылать их по мере поиска, а я уже буду выбирать из них тех, кто станет костяком редакционной коллегии. Удобно, конечно, и приятно вот так решать дела с начальством.

Через пару дней ко мне пришла Наташа, которая очень стеснительно представилась и сказала, что она от Галины в помощь. Понятно, «первая пошла»…

– Что ты умеешь делать для стенгазеты?

– Знаешь, Гусар, я неплохо училась несколько лет в школе рисования, потому давай попробуем…

– Нежная вдохновенная натура? – улыбнулся я.

– Ну, как-то так, – мило и загадочно улыбнулась она в ответ.

Мы заперлись с ней в комитете после ухода всех, разложили бумагу и краски, полученные мной от комитета, стали обсуждать первый выпуск газеты. Сначала раскладывали имеющиеся картинки по листу ватмана, потом распределяли тексты, которые запланировали, и которые еще предстояло написать.

– Это правда, что ты пишешь стихи? – обратилась ко мне Наташа.

– Правда, а что?

– А можешь почитать их? – стеснительно потупила взгляд.

– Прямо сейчас? – рассмеялся я.

– Могу. Но они тебе не понравятся. Для стенгазеты подходят разве что только для номера на восьмое марта. Они больше про чувства и отношения мужчины и женщины.