РИС. 1.3. Объем мирового производства на душу населения (1–2008 гг.) в международных долларах 1990 г. по методу Гири-Камиса

ИСТОЧНИК: Angus Maddison. “Statistics on World Population, GDP and Per Capita GDP, 1–2008 AD”, Historical Statistics 3 (2010): 1–36.

Перед нами три впечатляющих случая суперэкспоненциального роста, которые напоминают о столь же впечатляющих глобальных изменениях, произошедших с начала индустриализации. Однако не следует думать, что до 1800 года человеческие общества были статичны. Долгий период, который предшествовал началу индустриализации, был энергичным и необходимым путем к подлинному взлету мировой экономики. Предшествующие эпохи глобализации заложили принципиальные основания науки, технологий, управления, коммерческого права и масштабных амбиций, которые в конечном итоге и породили индустриальную эпоху.

В экономической теории существует базовое представление о том, что более значительный масштаб рынка способствует более высоким доходам и более быстрому росту. При наличии более масштабного рынка может происходить более существенная специализация трудовых задач, что ведет к более значительным навыкам и профессионализму рабочей силы в каждом направлении экономической деятельности (сельское хозяйство, строительство, обрабатывающий сектор, транспорт, здравоохранение и т. д.) и снижению производственных издержек. Кроме того, более масштабный рынок обеспечивает более значительные стимулы к изобретению новых продуктов, поскольку они добираются до большего количества потребителей, а для осуществления прорывных достижений обнаруживается больше изобретателей.

Поэтому наиболее принципиальной причиной для взлета экономического роста примерно в 1800 году является масштаб. К этому моменту численность мирового населения достигла 1 млрд жителей, а человечество стало все более взаимосвязанным с помощью торговли, транспорта, миграции и политики. Разумеется, наибольшие выгоды от этого нового масштаба получили лишь некоторые части планеты, прежде всего Северная Атлантика, а отдельные территории, прежде всего Африка южнее Сахары и Индия, подверглись жестокому и обессиливающему имперскому завоеванию. Тем не менее к 1800 году масштаб глобальной экономической деятельности был несопоставимо больше, чем, к примеру, за 10 тысяч лет до нашей эры, когда все человечество составляли порядка 2 млн рассеянных по обширной территории людей.

Таким образом, историю глобализации можно рассматривать как ряд трансформаций, которые вели к увеличению масштаба. В эпоху палеолита люди современного типа увеличивали масштаб человеческого расселения, мигрируя по всему миру, хотя большинство индивидов проводили свою жизнь в рамках групп численностью от 30 до 50 человек[5]. В эпоху неолита население планеты выросло примерно в 22 раза, с 2 млн за 10 тысяч лет до н. э. до порядка 45 млн в 3000 году до н. э., а люди жили в деревнях, насчитывавших несколько сотен человек. В эпоху всадников мировое население выросло примерно с 45 млн в 3000 году до н. э. до 115 млн в 1000 году н. э., причем подавляющее большинство проживало в пределах все более взаимосвязанной полосы, протянувшейся с востока на запад Евразии. Теперь человечество впервые было организовано в виде государств с отчетливыми границами, а не просто рассеянных деревень. В классическую эпоху численность человеческой популяции значительно выросла – от 188 млн в 1 году до 295 млн к 1000 году и 390 млн к 1400 году. Все больше людей жило в многонациональных многоконфессиональных империях, которые располагались на пространствах суши, таких как Римская, Ханьская, Персидская, Византийская и Монгольская империи, империи Маурьев и Омейядов и другие. Эти империи не только воевали, но и торговали друг с другом на дальние расстояния.

Вместе с путешествиями Христофора Колумба и Васко да Гамы, когда произошел переход к океанической эпохе, масштаб увеличился вновь, на сей раз до глобального охвата, который заново связал Старый и Новый Свет с помощью океанского мореплавания. Мировое население вновь резко увеличилось благодаря трансокеанскому обмену разнообразными продуктами питания (например, из Старого Света на Американский континент была завезена пшеница, а из Америки в Старый Свет попала кукуруза), что обусловило чрезвычайное увеличение производства продовольствия и численности населения. К 1800 году население планеты находилось на уровне 990 млн человек. В индустриальную эпоху глобальные взаимосвязи решительно усилились благодаря железным дорогам, океанским пароходам, автомобилям, авиации, телеграфу, телефону, спутниковой связи и, наконец, интернету, а численность мирового населения резко выросла. Впервые в человеческой истории появились подлинно гегемонистские политические силы, чье могущество распространялось на бо́льшую часть земного шара – сначала это была Британия, а затем, после Второй мировой войны, Соединенные Штаты. С переходом к цифровой эпохе глобальное могущество вновь трансформируется, а интенсивность всемирных взаимодействий продолжает нарастать, на сей раз благодаря всепроникающим, происходящим в режиме реального времени потокам информации, которые распространяются по планете.

В этом смысле эпохи глобализации как выступают объяснением растущего масштаба всемирных взаимодействий, так и сами объясняются ими. Всякое наращивание глобального масштаба порождало новые технологии, которые увеличивали население и производство. Кроме того, всякое наращивание масштаба меняло природу управления и характер геополитики. Однако теперь нам приходится расплачиваться за уникальный феномен нашего времени. В 2020 году, когда население планеты достигло 7,7 млрд человек, увеличиваясь на 75–80 млн человек ежегодно, а объем производства на душу населения в среднем составляет 17 тысяч долларов (в ценах с поправкой на паритет покупательной способности), обширный масштаб человеческой деятельности рискованно вторгается в фундаментальные процессы в окружающей среде: климат, воду, почвы и биологическое разнообразие. Мы достигли того масштаба, когда человеческая деятельность в целом опасным образом меняет климат, биоразнообразие и другие системы Земли, такие как водные и азотные циклы. В дальнейшем мы еще обратимся к этой теме.

Хотя масштаб имеет ключевое значение для производительности и инноваций, предопределяющим его решающим фактором зачастую выступает география. Масштаб той или иной экономики или группы взаимосвязанных экономик зависит от способности к торговле, а следовательно, от географических условий для перемещения товаров, людей и идей. Удаленные или изолированные места не будут получать столько же выгод от торговли и распространения идей, как территории с более удобным доступом. Например, Американский континент значительно отставал от Старого Света в части технологических достижений, пока два разделенных на протяжении десяти тысяч лет полушария после 1500 года не были вновь связаны океанским транспортом. Отдаленные общества горцев и общества небольших островов, находящихся далеко от материков и корабельных маршрутов, как правило, технологически отстают от более близких к побережьям и, как следствие, доступных регионов. Евразия долго обладала широчайшими географическими преимуществами в достижении масштаба над Америкой, Африкой и Океанией – эти преимущества возникали благодаря более связной торговле, более легким коммуникациям и общим экологическим нишам, которые способствовали распространению технологий, институтов и культурных практик.

Может показаться, что описанные выше основные контуры человеческой истории демонстрируют разворачивание прогресса, хотя этот прогресс и был постоянно отмечен несправедливостью, различными формами неравенства и крайним насилием. Однако по поводу устойчивости прогресса уже давно звучат авторитетные предупредительные голоса. Наиболее влиятельным пессимистом в современной экономической мысли, несомненно, был Томас Роберт Мальтус, английский пастор, написавший свои работы в конце XVIII – начале XIX века. Как хорошо известно, он предупреждал о пагубных последствиях попыток улучшить удел бедняков и даже делал предостережения относительно шансов на долгосрочный экономический прогресс. Мальтус утверждал, что вслед за любым подъемом производительности в мире может в итоге попросту появиться больше бедняков, но какого-либо долгосрочного решения проблемы бедности при этом не появится. Провокативный пессимизм Мальтуса стал известен как мальтузианское проклятие. Мальтус поднял принципиальный вопрос о том, можно ли надолго сохранять достижения в уровне жизни.