Я сделала рывок, пытаясь юркнуть ему под руку, но Дарис легко перехватил меня за талию. Мои ноги оторвались от земли: Дарис держал меня одной рукой, и это совсем не доставляло ему неудобств. Я начала размахивать ногами, уже понимая, что проиграла. Меня душили слезы.

Перехватив меня поудобнее, будто держал какое-то животное, Дарис кивнул на расстеленный прямо поверх глины плащ. Когда он успел положить его там?

–Дарис, я не хочу, – все же решилась я. – Пожалуйста. Отпусти меня. Я не готова.

–Ты мне соврала, – выдохнул он мне в губы перед глубоким, жарким поцелуем. Его жесткий и скользкий язык заполнил мой рот так быстро, что я и пискнуть не успела. Когда мне уже казалось, что я потеряю сознание от нехватки воздуха, он дал мне вздохнуть. – Ты не невинна. Я понял еще в храме.

Я не знала, что сказать ему. Что бы я ни говорила, это лишь усиливало его желание. Он ждал, что я признаюсь в распутстве, чтобы заставить меня искупить этот грех перед ним, теперь владевшим мной. Дарис надеялся, что я буду отрицать, и тогда он войдет в меня с ликованием. Его заводили мои мольбы. Я упрямо сжала губы, надеясь, что Дарис хотя бы меня больше не поцелует.

–Не отрицаешь, – довольно улыбнулся он, раздирая лиф платья.

–Дарис, я не хочу, – повторила я жалобно. Я не знала, что делать. Немыслимым казалось оставаться в этом положении, и вместе с тем я понимала, что вырваться абсолютно невозможно.

–Ты принадлежишь мне, – вкрадчиво сказал Дарис. – Твое тело принадлежит мне. Мне надоело не пользоваться этим. Сейчас я хочу… Я приказываю… – Его рука по-хозяйски сдавила мою грудь. – Чтобы ты получала удовольствие от моих прикосновений, моя Илиана.

Проклятая клятва на крови работала!

Вдруг я поняла, что ниже живота от его уверенных действий разгорается настоящий пожар. Он смотрел мне в глаза, не отрываясь, будто пытаясь выпить меня взглядом, а свободная его рука исследовала мое тело, проходилась по бедрам, не касаясь, впрочем, того, что скрывалось между ними, гладила живот, поднималась вверх, снова и снова сжимала грудь.

–Дарис, пожалуйста, остановись, ради Света!.. Я не могу!

–Вздумала меня одурачить, – прошептал он. – Решила, что расплата не придет? За твою непокорность мне придется наказать тебя, Илиана, сейчас. И тебе это понравится, как нравилось отдаваться моим ласкам в храме. Я хочу, чтобы ты получала удовольствие, – повторил он громче. – Ты – моя!

И швырнул меня на плащ. Только сейчас я заметила, что совсем рядом со мной, в стене, торчат какие-то металлические кольца, похожие на причальные. Это открытие пронеслось волной страха и дрожи, и я чуть не заплакала.

Пока я пыталась встать, оглушенная падением, Дарис выдернул из-под тарелок узкую полосу ткани, служившую мне полотенцем, и раздался всплеск: что-то упало в реку. Он настиг меня на самом краю хода и неуловимым движением обвязал тканью мои руки выше ладоней, дернул за получившиеся концы назад так, что я снова потеряла равновесие и повалилась прямо в его объятия.

–Дарис, пожалуйста! – прошептала я, с силой удерживая в голове ускользавшую, неверную мысль о побеге. На ней было все сложнее сконцентрироваться, я почти не верила, что действительно хочу избежать его любви, хотя и знала, что он мне неприятен.

–Да, называй меня по имени, – улыбнулся он мне в губы.

Тяжело дыша, я забыла держать рот закрытым, и Дарис воспользовался этим, снова проникая в меня своим языком – только теперь это почему-то было приятно. Кожа моя горела и жаждала его прикосновений. Я пыталась ухватиться за воспоминание о клятве на крови, чтобы не терять себя, но и этот образ все тускнел и тускнел, стирался, оставляя меня наедине только с настоящим.

Дарис торжествующе выдохнул, чувствуя, что я подалась бедрами ему навстречу. Он сжал одной рукой мои связанные запястья и снова поднял меня на них, как тогда, когда я только вышла из клетки. Полотенце затянулось туже, до боли, и я вскрикнула.

–Ну-ну, – прошептал он успокаивающе, будто я была капризным ребенком. – Не надо. Так нужно. Куда удобнее, когда не мешают руки, правда? – И оглядел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на уже не скрытой разорванным платьем оголенной груди. – Ты великолепна, Илиана.

Он продолжал ласкать меня. Не отдавая себе отчета, я заскулила.

Дарис навис надо мной, перебрасывая ткань через кольцо. Я уже даже не дернулась, просто надеясь, что все скоро закончится.

–И пусть ты не невинна, Илиана, я докажу тебе, что с этого момента ты принадлежишь только мне, – усмехнулся он, разводя коленом мои ноги в стороны.

Я пискнула, но ничего не сказала. Мне хотелось, чтобы он это сделал – и было невероятно стыдно за это желание, но стыд потонул в издаваемых мной же стонах, когда Дарис приник к моему лону ртом. Уже теряя себя, я закричала из последних сил:

–Не хочу! Нет!

.

И Дарис исчез.

Мне резко стало холодно – и сразу же тепло, будто кто-то укутал меня в шелковую шерсть. Я распахнула глаза: Дарис стоял на коленях спиной ко мне, а над ним, сжимая его горло одной рукой, возвышался Келлфер. На меня он, к счастью, не смотрел. Я пошевелила кистями: они были свободны, только саднили, а ткань лежала рядом. От шеи и до пояса я была увита каким-то слабо мерцающим и, главное, абсолютно непрозрачным материалом.

–Какого… – прохрипел Дарис, отчаянно пытаясь освободиться.

–При мне насилия не будет! – отчеканил Келлфер. – Раскрой глаза: она же даже убежать не может! Или ты держишь себя в руках, ничтожество, или клянусь Светом, я лично посажу тебя в ту клетку, откуда ты ее достал, – сквозь зубы процедил он. Глаза Келлфера горели огнем, который испугал меня, и на секунду я поверила, что этот страшный человек почему-то способен и на такое жестокое наказание, и даже на большее.

Запястья ныли, низ живота продолжал пульсировать. Я собрала всю свою храбрость и, стараясь не смотреть на багрового от бессильной ярости Дариса, обратилась напрямую к его отцу:

–Келлфер, я думаю, Дарис не виноват. Не нужно!

Шепчущий отпустил сына, и тот мигом вскочил на ноги. На шее его краснели кровоподтеки.

Зеленые глаза Келлфера словно иглами впились в мое лицо. Некоторое время он только смотрел, не отвечая, а потом зло усмехнулся:

–Нам лучше поговорить наедине, я полагаю?

–Да! – с пылом ответила я, решив, что отступать некуда. Сейчас или никогда! Все равно в его глазах падать ниже уже некуда…

Я ощутила ревность Дариса, и когда он схватил меня за предплечье, прямо поверх ссадины от пут, я вскрикнула. Боль прокатилась по моему телу и почему-то снова отозвалась волной наслаждения. Тело получало удовольствие, как и велел мой хозяин.

Я отвернула от обоих мужчин лицо, надеясь, что они не заметили происходящего со мной.

–Отпусти ее, Дарис. – Келлфер впервые назвал сына эти именем, и Дарис, и я одинаково удивленно вскинули головы. – Или я тебя заставлю.

Дарис оскалился, показывая свои белоснежные, безупречно ровные зубы, и прошипел:

–Да ну? Как же? Ты не имеешь права вмешиваться в дела мои и того, что мне принадлежит. И потом, ты же не будешь здесь ше…

И он рухнул на землю, как подкошенный. Пальцы его скользнули по моей коже, царапнули ногти – я была свободна.

Я остолбенело рассматривала руку, не решаясь поднять на Келлфера взора. Мне казалось, что он пылает, как охваченный пламенем лик пар-оольского божества.

–Была жена, стала уже вещью, – заметил он иронично. – Сдается мне, я знаю, о чем ты мне хочешь рассказать. Но сначала помойся, у тебя по ногам течет. – Его голос мог бы резать металл.

Я вспыхнула: и правда, влага ощущалась на внутренней стороне бедер, а подол был задран выше колен. Хорошо еще, если он не увидел чего-то выше. Какой стыд! Я натянула подол почти до щиколоток. Сердце рвалось, дыхание то ли замерло, то ли сбилось, я все никак не могла втянуть воздух.