- А, Тонино, - говорит дядя Карло, - это твоя собака? Поди сюда, пёсик! Фью-фью-фью!

Дядя Карло не торговец, он ещё как-то зарабатывает деньги, и он сейчас в добром настроении, с ним можно поговорить.

Тонио подошёл поближе:

- Дядя Карло, как вы зарабатываете деньги?

- Э, - отмахнулся Карло, - я уже поел сегодня, что говорить о работе? Да ну её, работу! Скажи-ка лучше, как зовут твоего пёсика!

Он нежно щекотал Пальму за ушами. Пальма блаженствовала.

Нет, ничего не добился Тонио от дяди Карло.

Тонио слыхал, что в верхнем конце улочки живёт один старик. Про него говорят: он умнее всех на свете и знает всё. Один раз Тонио с ребятами пробегал по верхнему концу, и они показали ему ворота, где живёт этот старик.

Здесь ещё теснее, ещё темнее. Высоко, между сдвинутыми домами, сияет узкая полоска неба, а на дне щели - темно, тихо, глухо. Здесь тоже торгуют, но торговцы не выставляют товары, не расхваливают их во всё горло, а сидят, как тараканы, в подворотнях и у дверей. А где товары? Неизвестно. Как только появится какой-нибудь человек, к нему подходят, что-то тихо говорят, вместе с ним скрываются в подворотне, и покупатель выходит со свёртком, а иногда и без ничего. Тонио идёт по чёрным, скользким камням, Пальма плетётся за ним. Ей здесь не нравится.

Кажется, вот эти ворота. Тонио сперва не видит ничего. Он только слышит: «Кхе-кхе-кхе!» Это старик, наверное, кашляет. Глаза Тонио привыкают к темноте, и он видит старика. Тот, словно сшит из тряпок, весь обвис на табурете, а голова у него повязана красным платком, как повязываются бабушки. Тонио подходит ближе. Ох, как блестят глаза из-под бровей!

- Добрый день, синьор! - говорит Тонио с поклоном.

«Что он бормочет? Не разберёшь!» - Тонио подходит ещё ближе.

- Деньги, деньги, деньги! - слышит он. - Все только и спрашивают как получить побольше денег?

Тонио вздрогнул - он как раз об этом и собирался спросить. А старик продолжал:

- Теперь уж присылают маленьких детей! Чем я кормился всю жизнь? Как я добывал деньги?

Тонио вытянул шею - ну, как? Как?

- Кх-кх-кхе! - старик ужасно раскашлялся, а потом у него в груди стало сипеть и свистеть, и он ничего уже не мог сказать.

Какой-то человек быстро прошёл мимо них на улицу.

- Контрабанда! - выдохнул старик между сипеньем и кашлем и показал на человека.

Тонио бросился за ним. Они с Пальмой догнали этого человека у самого выхода с улочки.

- Синьор Контрабанда! - крикнул Тонио и схватил человека за рукав.

Он обернулся. Ох, какое страшное, свирепое лицо смотрело на Тонио. Он чуть не умер от страха.

- Кто тебя научил, змеёныш? -прошипел страшный человек. - Смотри, если попадёшься мне ещё раз…

Попадаться такому человеку? Нет, Тонио ни за что больше ему не попадётся! Он никогда больше не придёт в этот конец улочки!

- Джино! - спросил Тонио вечером старшего брата. - Я назвал одного человека «синьор Контрабанда», а он очень рассердился. Почему?

- Ты назвал его «Контрабанда»? - хохотал Джино. - Ты думал - это имя?

- Ну да! - ответил Тонио.

- А ведь контрабандой называются недозволенные товары.

- Как - недозволенные?

- Ну, такие, которые привозят из-за границы, а их привозить нельзя. Контрабандист - преступник, за ним следит полиция.

- А тот старик, знаешь, к которому ходят советоваться, он тоже контрабандист?

- Ого, ещё какой! Он знает все приёмы и уловки контрабандистов. Они все с ним советуются.

- А почему его не поймает полиция?

- В своё время не поймали, уж больно хитёр. А теперь что же его ловить? Сидит на табурете и кашляет!

Вот, оказывается, что такое «контрабанда», а Тонио думал - имя!

За обедом были макароны с мясной подливкой. Конечно, лучше было бы отделить мясо для Пальмы, собаки ведь любят мясо, но Тонио тоже любит мясо. Он ужасно любит мясо!

Вот этот кусочек он съест сам, нет, этот - побольше!

- Что ты возишь вилкой по тарелке? - сказала мама. - Что привередничаешь? Тонио, я тебе говорю! Мать из последних сил добывает для них мясо, а он не изволит есть, оно ему, видите ли, не по вкусу!

По вкусу, по вкусу, уж так по вкусу! Но Тонио не может сказать об этом маме! Тонио поднял к ней заплаканное лицо.

- Люди добрые! - закричала мама. - На кого он похож? Ты болен! Ты такой бледный! У тебя такие круги под глазами! Нет, мама ни за чем не постоит, мама купит своему мальчику лекарство. Пусть оно дорого стоит! Мама не поскупится!

За ужином мама торжественно поставила перед Тонио бутылку с чёрной жидкостью:

- Пей, это для аппетита! Вот увидишь, теперь ты будешь очищать всю тарелку и просить ещё! - мама положила Тонио целую гору еды и села рядом. - Ешь, ну?

Тонио весь дрожал. Его аппетит словно взбесился. При маме отложить что-нибудь для Пальмы всё равно невозможно. И Тонио, будто с него свалились цепи, которые не давали ему свободы, так и набросился на еду. В комнату заглянула соседка.

- Никаких денег не пожалею для своего ребёнка! - заявила мама. - У него такой аппетит!

Тонио давно не был так сыт. Он забыл о Пальме. Он ткнулся на кровать и заснул.

А утром, когда Тонио спустил ногу, никто не лизнул его в большой палец. Пальмы под кроватью не было. Пальма пропала. Тонио ухитрился за завтраком спрятать для неё несколько кусочков и отправился на розыски. Улочка уже открыла свои лавки, всё сверкало - бусы, туфли, посуда - всё было такое нарядное, весёлое, а Тонио не радовался. Как стыдно! Сам наелся и заснул, а Пальма? Где она? Тонио заглядывал во все закоулки, во все дворы.

И вот в одном дворе, возле мусорного ящика, он увидал знакомый серый хвост. Пальма стояла на задних лапах, а передними упиралась в ящик. Из-под крышки свисала колбасная кожица, и Пальма старалась её достать. Тонио влетел во двор. Пальма! Серенькая Пальма! Косматая, голодная, забытая Пальма! Тонио вывернул перед ней карманы. Пальма ела и вся дрожала от носа до хвоста.

По набережной залива катятся автомобили, шагают люди, там стоят скамейки, а если спуститься вниз, к самой воде, около каменной стенки, можно увидеть рыбаков. До чего хорошо у них под навесом! На железном тагане стоит огромный котёл, под ним разведён огонь, из-под крышки вырывается пар варят уху. А у самой загородки, так, чтобы с набережной было видно, пристроены длинные корытца, светлые внутри. В них плавает всякая морская живность. Розовый осьминог скручивает и раскручивает свои мягкие ноги. Он обхватывает собственную голову, как будто хочет её оторвать, чешет живот, цепляется за стенки корытца, и всё это сразу - ведь у него восемь ног! А ещё он раздувает капюшон и хлопает им. Кроме него, тут есть пронзительно-голубые рыбки и маленькие рачки… Всё это продаётся.

Тонио зашёл к рыбакам под навес. За ним семенила Пальма. Как тихо, как ласково здесь плещет море! Тонкая волна наплывает - плынь! И отступает, таща за собой песок - пш-ш! И можно из-под навеса смотреть, как блестит море. На нём всё время вспыхивают искры. На Тонио и Пальму никто не обратил внимания. Один рыбак чинил сеть. Он сидел на опрокинутой лодке. Одну ногу спустил, другую вытянул вдоль лодки - толстую, коричневую ногу в залатанной штанине.

Тонио стал смотреть, как этот рыбак ловко продёргивает нитку, задевает иглой узелки, потом одним движением, непонятно как, завязывает нитку, и получается точно такой узелок, как и все другие. Вот бы научиться! А другой рыбак сидит на низкой скамейке перед котлом и чистит рыбу. Лениво так чистит. И поёт. На высокой ноте его руки, одна с ножом, другая - с рыбой, поднимаются к небу, и он трясёт ими, и закрывает глаза, и откидывает голову. Ему больше хочется петь, чем чистить рыбу. А Тонио умеет чистить рыбу. Сколько раз он помогал маме! И он бы не стал петь, а всё бы чистил и чистил…