Сразу видно государственного защитника.

Через девять дверей по правую руку мы остановились, и Пако коснулся красной панели своим кольцом с печаткой. Дверь отъехала в сторону, меня втолкнули внутрь. Из узкого окна открывался вид на кусочек того же пейзажа, что я только что видел. Центр комнаты занимал потрепанный стол из металлических сплавов, по обе стороны от него стояла пара дешевых стульев из углеводородного волокна. За столом, спиной к окну, скрестив ноги и положив руки на колени, сидела китаянка в дорогом костюме. По элегантности она могла поспорить с дорогой адвокатшей, которая пронеслась мимо нас в коридоре. Было и еще кое-что – на столе перед ней лежало маленькое неглубокое блюдце с радиальными ребрами и тупым бугорком в центре, похожим на перевернутый черный гриб из орудийного металла. Шифратор частот, судя по виду, одна из последних моделей «Сеннхайзера». Дорогая игрушка.

Зомби с дергачом наклонился к моему уху.

– У тебя пятнадцать минут, – прорычал он и испарился.

Дверь захлопнулась.

– Это неожиданно, – признал я, – насколько помню, вы должны были появиться только послезавтра.

Она жестом пригласила меня сесть. Линзы головной гарнитуры были такими же непроницаемыми, как и тогда, когда я видел ее в последний раз, в голубом полумраке балкона в «Девочках Долины». Ее лицо было таким же бесстрастным, как и тогда, когда она ушла и оставила мне свой стул за столом Сэла. И все-таки сейчас она сидела так, что казалось, будто изображение гостьи слегка дрожит по краям.

И она пришла на два дня раньше.

– Что происходит? – спросил я, так и не сев. – Вы нормально прибрали Сэла?

– Все в порядке. – Шифратор глушил эхо голосов, придавая всему странно приглушенную резкость, словно мы разговаривали с кем-то, обернутым в хлопковую вату. – Полиция взяла показания у моих людей, все они рассказали одну и ту же историю. Словно из ниоткуда появилась фигура в маске, никто точно не уверен, как именно она выглядела. Вы выстрелили в нее из дергача, но попали в других, попытались повалить ее на землю, но вам это не удалось, неизвестный убил Кирогу и исчез. – Она сделала деликатную паузу. – Непонятно даже, был ли это мужчина. В этом тоже никто не уверен. В конце концов все пришли в замешательство, головные гарнитуры не дали им ослепнуть, но свидетели крайне потрясены и шокированы насилием.

– Потрясены насилием. Точно. Приятный штрих. – Я отодвинул стул. – А что говорит охрана Сэла?

– Ничего особенного. Их убедили в том, что стоит поступить мудро и согласовать свои заявления с новым менеджментом. – Она небрежно пожала плечами. – В любом случае их ослепила вспышка.

Я сел.

– Ну хорошо, это должно сработать. Никто не купится, но они не смогут ничего доказать. Что с моими деньгами?

– Они будут переведены на ваш счет в течение нескольких следующих месяцев по мере того, как мы возьмем под свой контроль деятельность Кироги и его денежные потоки.

– Мы так не договаривались.

– Мистер Вейл, я не сомневаюсь, вы прекрасно помните, что соглашение предусматривало неизбежную растяжимость сроков. Боюсь, в настоящий момент наши денежные потоки подвергаются непредвиденной проверке.

Аудит. Сраный аудит.

И внезапно губернаторский дискомфорт Малхолланда разом стал доставлять мне куда меньше удовольствия. Хорошо, что главный мудак и его соратники запаниковали, но мне как-то и в голову не приходило, что его проблемы могут стать моими. Радости стимулирования – похоже, все те парни, в честь кого здесь называют бульвары, что-то там да знали, в конце концов.

– Непредвиденная проверка, да? – Внезапно желудок свернулся в тугой узел – я понял, к чему все идет. – Дайте угадаю, она отсрочит мой выход отсюда?

Она заколебалась.

– По мнению нанятого нами адвоката, любая нежелательная спешка в этом вопросе только привлечет к нам внимание, которого мы бы предпочли избежать. Он предлагает оставить все как есть, по крайней мере до тех пор, пока не начнется рассмотрение дела.

– Рассмотрение дела… – Я наклонился и понизил голос до едкого шипения. – Мы договорились на три недели, край – месяц. Вы хоть представляете себе, как здесь рассматриваются дела? По убийству в стрипклубе? Еще и сейчас, когда все пытаются прикрыть свое дерьмо прежде, чем Земной надзор его унюхает? Да я могу просидеть в камере до следующего года, прежде чем они оторвут коллективную жопу от стула и решат наверстать упущенное.

– Такой риск существует, это правда.

– Найдите мне другого адвоката. Такого, кто знаком с понятием трудовой этики.

– У нас есть только один адвокат. И поиск кого-то нового может поставить нас в уязвимое положение.

– Это полная ерунда по сравнению с тем, насколько уязвимыми вы себя почувствуете, если мне надоест пялиться в стену и я решу рассказать о нашем соглашении насчет Сэла.

Короткая ледяная пауза. Словно бы я рассказал очень безвкусную шутку или плюнул на стол между нами.

– Я не верю, что вы так поступите, – произнесла она с самообладанием, которое лишь на микрон отличалось от идеального. – Вы… вы потеряете столько же, сколько и мы.

– Не совсем. – Я наклонился ближе. – Вы же помните, как я сказал вам, когда мы еще все планировали, что с таким куском дерьма, как Сэл, ДПБ будет просто действовать по правилам? Что ж, из этого вытекает одно полезное следствие. Видите ли, им будет насрать, кто конкретно выставил его из шлюза, если, отпустив меня, они смогут накрыть операцию Кратерных тварей.

– У нас было соглашение, мистер Вейл.

– Да, и нарушаю его не я. Пока что.

– Мы понимаем, что ситуация… неудобная.

Я усмехнулся и кивнул.

– Неудобная. Послушайте… Сюй, верно? Это же значит «Постепенная»?

– Да, – настороженно.

– Ну, прямо сейчас я бы сказал, что это имя вам чертовски идет. – Я указал на виднеющиеся в окне очертания Брэдбери. – Где-то там у меня есть арендованная капсула Дайсона, за которую я внес меньше половины стоимости. И я снимаю место, в котором ее держу. Полная срань, но это дом, и я по уши влез в долги, чтобы его содержать. Примерно через восемь месяцев мне придется снова забраться в капсулу, уснуть и проснуться только через четыре месяца.

– Ваша физиология… мы осведомлены о том, какие ограничения она на вас накладывает.

– Неужели? Что ж, одно из этих ограничений заключается в том, что я должен получать деньги. Чтобы платить за капсулу, за аренду, они должны перечисляться, пока я в отключке. Не знаю, как вы ведете дела в Элладе, но здесь? Здесь, если я пропущу платеж, обо мне, блядь, все тут же забудут. Так что скажите мне, Постепенная, каким образом я смогу заработать жирок, необходимый мне на целых четыре месяца, если застрял здесь из-за ваших проблем с денежными потоками и вашего трусливого придурка-адвоката?

– Мы, разумеется, сожалеем…

Я резко вскочил на ноги. Дешевый углеводородный стул отлетел в сторону. Она подалась назад, вскинула руки, готовая к драке. Большинство кратерных ребят из триад знает кое-какие приемы, 489-й не отобрал бы их для работы в Разломе, если бы они не могли за себя постоять. Так что я замер на месте, лишь бы она поняла, что драки не будет. Я заговорил размеренно, пытаясь обрести спокойствие, которого не чувствовал.

– Не лгите мне, Постепенная. Прямо сейчас вы ни о чем не жалеете. – Я оперся о стол. – Но еще пожалеете, если я не вернусь на улицы через сорок дней, как мы и договаривались. Я не собираюсь сидеть сложа руки взаперти восемь месяцев просто потому, что вы, ребята, лишились яиц перед лицом небольшой операционной трудности. А теперь идите и передай это своему 489-му, потому что здесь мы закончили.

Я развернулся. Направился к двери.

– Мистер Вейл?

Я повернулся, занеся руку для стука.

– Что?

– В данном контексте я и есть 489-я.

Я опустил руку, развернулся и посмотрел на нее. Она не отвела взгляда, линзы гарнитуры внезапно стали прозрачными – миндалевидные глаза, жесткие и внимательные, не несли в себе никакой угрозы. 489-я – традиционная позиция триад – старший силовик. Она занимала центральное место в моих переговорах с командой Кратера, когда четыре месяца назад мы договаривались о смерти Сэла, но я понятия не имел, что она на самом деле может возглавлять их бойцов. А теперь они отправили ее, чтобы извиниться. Сама ли она так решила, или кто-то еще выше по иерархической лестнице там, в Элладе, – не имело особого значения. В любом случае это был мост, который не стоило сжигать.