Церковь Христова стоит на преемстве, соединяющем дни древние с современностью, на передаче традиций.

В начале XX века священник Сергий Мансуров составил наглядную таблицу благодатной преемственности от первохристианских времен до недавнего времени. В пояснении к ней он пишет: «В каждом поколении мы указываем имена тех людей, в которых и вокруг которых всегда ярче видна духовная жизнь этого поколения. Эти люди освящали путь своих современников, открывали им волю Божию примером и словом, вокруг них и через них строилось в Церкви все, что в ней есть вечного, Божественного. Это — столпы и утверждения церковные. Все, что поется, созерцается, что читается как истинное и исполняется как верное, почитается как святое в Православии, — все Предание Церковное, связано с этими именами... Единая благодатная жизнь течет неизменно. Замирая на одном месте, она вспыхивает в другом, то шире раскидываясь, то сосредотачиваясь в небольшом круге людей, но никогда не иссякает, обновляясь и обновляя в каждом поколении того, кто отзывается на призыв истины».1

Особое место в таблице отца Сергия Мансурова среди хранителей и преемников духовных традиций занимают благодатные старцы всех времен. «Золотой цепью святости» называется их служение; как звенья в цепи, связаны друг с другом подвижники; прежде чем стать наставниками, старцами, все они были учениками и учились «искусству святости» не сами по себе, а друг от друга.

О значении «института старчества» как хранителя духа Православия афористически точно сказал новомученик епископ Арсений (Жадановский): «Старчество — это живая сила, воспитывающая в человеке христианина». То есть не через книжное научение, не ценой только собственных усилий человек преображает свой ум, свои чувства, но через живое общение с благодатным человеком. Старцы — это хранители духовной культуры Православия, живое Предание Церкви. Издревле старческое служение было таинством общения духа подвижника и приходящего к нему ученика, часто оно не выражалось словами. Человек, прибегавший к старцу (в случае монастырских старцев, откуда и пошла вообще практика старческого окормления, — постоянно, изо дня в день), открывал ему свои помыслы, просил об уврачевании души. Не практические вопросы решались со старцами (как это в большинстве случаев бывает в наши дни), а вопросы духовные. И исцеление души происходило рядом со старцем постепенно, и не потому, что он произносил постоянно какие-то поучения, а потому что сокровенно молился и передавал силу духовную своему ученику, если сердце ученика было открыто для такого восприятия. Кроме того, отношения «старец — ученик» предполагали полное послушание последнего. При этом старцы иногда, намеренно испытывая учеников, давали им послушания, несогласные со здравым смыслом. Классический пример: поливание сухого прута, воткнутого в песок, или таскание воды в решете. Что происходило с послушникам во время исполнения такого противоречащего умному рассуждению поступка? Он боролся с собой, он побеждал свою гордыню, он заставлял себя заниматься не просто тем, что ему не нравится, а тем, что является очевидной бессмыслицей. Но одновременно он понимал, что старец его воспитывает, ваяет его душу, как искусный художник. Потому что дело старцев во все времена — это устроение душ человеческих, это преображение, которое происходит незримо. Об этом прекрасно сказал ученик одного из последних старцев нашего времени схиархимандрита Софрония (Сахарова):

«Но кто такой старец, как мы назвали отца Софрония?

Это человек молитвы, через которого говорит Слово, он — направляющий свою первую мысль Богу и получающий от Него ответы на вопросы приходящих к нему людей.

Это человек Слова, носитель Духа, способный вести диалог на равных с любым человеком, от ребенка и простого рабочего — до самого интеллектуального философа, умеющий читать в сердцах, разделять радость и скорбь, сострадать и смеяться.

Все, кто знал старца, кто имел счастье встречаться с ним, я думаю, были потрясены его присутствием. Качеством и силой его присутствия Когда он шагал рядом в саду или сидел напротив нас во время беседы, он в самом деле был там: всецело присутствовал с нами, потому что всецело присутствовал перед Богом и самим собой. Это было присутствие, через которое Сам Бог был с нами».2

Слова, сказанные об одном из духоносных старцев, могут быть отнесены к каждому из носителей старческих даров во все времена.

Суть благодатного старческого служения людям всегда состояла в одном — утешение, вразумление, прозорливость, исцеления. Через все перечисленные дары открывалась воля Божия о человеке, как ему следует жить и поступать, чтобы исполнить свое предназначение на земле.

Старчество было своеобразным противоядием против искушения возможным цезарепапизмом в нашей Церкви, так как существовало неслиянно и нераздельно с церковной иерархией. Неслиянно — потому что старчество не административная единица, нераздельно — потому что старцы никогда не шли против церковной иерархии, а наоборот, всегда призывали народ не отвергать авторитет епископата.

Но прежде всего старчество — это духовное творчество. Нет двух одинаковых, похожих старцев в нашей истории. Жития их так различны! Но при этом они образуют «золотую цепь святости», потому что не «хранят сокровище под спудом», а передают свои дары ученикам — тем, кто предопределен на старческое служение.

Старцы — это «детоводители ко Христу», это те, чьи молитвы слышит Бог, кому открыта Его воля. И самое удивительное, что дух истинного старчества — смиренный, незлобивый и простой — во все времена ощущается верующими людьми как «благоухание духовное», исходящее от человека. Народ тянется к такому человеку, окружает его плотным кольцом, стремится если не побеседовать, то хотя бы благословение получить от такого батюшки — и так, без слов даже, получить утешение.

Читаешь древние патерики, отечники, «достопамятные сказания», и поражаешься преемственности — и во времена древние, и в наши времена старцев отличала евангельская простота. Люди молили: «Дай нам наставление» — и слышали в ответ: «Не входи в состязание ни о каком предмете, но плачь и сокрушайся, ибо время близко» (сказано в VI веке аввой Маттоем), «Никого не осуждай, никому не досаждай и всем мое почтение» (сказано в XIX веке старцем Амвросием Оптинским), «Верьте в Бога, и Он все устроит» (сказано в XXI веке старцем Николаем Гурьяновым).

В этой книге мы представим вам «лики святости», которые явило старческое служение на протяжении веков в разных концах мира, но прежде всего, конечно, на Русской земле в самое плодоносное в старческом отношении XX столетие.

На почитании старших строились все древние культуры, всюду почитали старейшин, старших, патриархов — людей, умудренных жизненным опытом. Изречения, советы старцев во всех народах передавались из поколения в поколение и составляли золотой фонд, фундамент жизни. Почитаемых Церковью патриархов Авраама, Исаака, Иакова, Еноха можно назвать ветхозаветными старцами.

Появление в христианской культуре особого старческого служения — окормления опытным подвижником приходящих к нему за духовным советом учеников — совпадает с зарождением монашества. Основателехм монашества считается прп. Антоний Великий (253-356). Подвиги этого святого настолько потрясали людей, что ему посвящено немало светских произведений слова и живописного искусства, но изображается в них прежде всего период его отшельнической жизни, который обозначают уже ставшим крылатым выражением «искушения святого Антония». Нам же интересно то время, когда, претерпев двадцатилетний искус, святой выходит на общественное служение — становится наставником и духовным отцом многих людей, старающихся подражать сему подвижнику. Прп. Антоний основал монастырь Приспер и еще несколько монашеских общин в Египте. Почти в то же время к югу от Александрии создалось монашеское поселение Нитрийской пустыни. Основателем его был прп. Аммон. Еще один великий святой древности — прп. Макарий Египетский — основал около 330 года монашеское поселение, получившее название «Скит». Еще один центр иноческий жизни в Египте возник вокруг прп. Пахомия Великого в середине IV столетия в Тавениси. Употребленное нами сейчас выражение «возник вокруг» можно применить по отношению к любому зарождавшемуся в древности монастырю. Когда какой-то подвижник достигал высокой степени бесстрастия (то есть побеждал главную человеческую страсть — гордыню, и другие страсти), то вокруг него начинали собираться ученики, и так составлялась «монастырская семья», где был отец духовный и его «чада послушания». Такой отец обладал всеми харизматическими дарами старческого служения3 и, конечно, заслуживал величания «старец».