Мужчина обернулся и посмотрел своими голубыми глазами.

– Домой к мужу. Скоро он приедет и отметите первую брачную ночь, – усмехнулся этот козел. – Кстати, я Наиль. Добро пожаловать в семью, – с этими словами он вышел за дверь.

Я обняла себя руками и опять едва не расплакалась.

Первая брачная ночь.

Одна мысль о том, что ко мне прикоснётся этот… Убийца. Вызывала тошноту. Не хочу! Взять меня он сможет только силой, по-другому я не дамся. Он лишил меня всего, привез к себе и что собирается делать? Сказал, что ему нужны ответы. Пусть спрашивает и отпускает меня. Я все расскажу, лишь бы выбраться из этой передряги.

Мысли переключились на жениха. Карим ведь знал, что Амирхан появится на свадьбе. Не просто так он тогда пришел ко мне и дал сим-карту. И на что он надеялся? Что после всего этого я ему позвоню? Пошел к чёрту, трусливый ублюдок. Почему не предупредил? Почему не взял с собой? Ведь говорил слова любви, давал обещания… Нельзя верить словам и вообще нельзя верить никому. Всегда надо полагаться только на себя. Да и вообще, что он сделал? Карим любитель выпятить свой статус, но я никогда особо не интересовалась, чем он занимается и откуда у него всё это. А теперь не знаю, хорошо это или плохо. Поверит мне Абрамов или нет.

Как же я хочу, чтобы родители были живы и обняли меня, сказали, что всё будет хорошо. Но у меня никого не осталось в этом мире. Никто не скажет, что всё будет хорошо, никто не обнимет, не утешит. Мне нужно быть сильной. Как любил повторять мой дедушка: нет ничего невозможного, главное – вовремя подстроиться. Так я и сделаю. Я не могу изменить прошлое, но мне под силу изменить будущее.

Я снова посмотрела по сторонам этого огромного и холодного дома. Наиль завёл меня в фойе и бросил здесь. Никто навстречу так и не вышел. Я не знала, что делать… Могу ли я пройти дальше? Разозлит ли это Амирхана? Я же ничего не знаю о нём, о его реакции. А вдруг он такой же, как дядя Дилявер? Вдруг будет обижать меня и ломать… А что, если я стану такой же, как Назие, тенью самой себя… От этих мыслей стало ещё страшнее.

Я устала стоять, нога ныла, поэтому я не придумала ничего лучше – опустилась на пол. Мне хотелось снять с себя платье и смыть сегодняшний день. Надеюсь, вскоре такая возможность появится. Притянула колени к груди и опустила на них голову. Мысли то и дело перепрыгивали на моего супруга. Вспомнила, как ударила его по лицу, выражение его лица… Страшный человек. Очень. Но при этом есть в нем что-то такое животное, что ли, необъяснимый дикий магнетизм. И внешность такая запоминающаяся. Мне кажется, его светлые глаза навсегда отпечатались у меня в памяти. Смотрит в самую душу, видит каждый грех и добавит новых. С мыслями о новоиспеченном супруге я и уснула.

А проснулась от того, что почувствовала, как моей щеки кто-то касается. Сердце забилось часто-часто, словно пойманная птица в клетке. Дыхание перехватило, и я резко распахнула глаза и тут же встретилась со взглядом Амирхана. Я села на… Кровати? Непонимающе оглянулась по сторонам и поняла, что нахожусь в комнате. Но убранство рассмотреть не могу, свет горит лишь в коридоре, и я вижу только Амирхана. Он перенёс меня сюда? Как долго я спала? Что… Что он здесь делает, почему не ушёл?

– Боишься, – не вопрос, утверждение.

Я едва не вздрагиваю от звука его голоса.

– Да, – еле слышно говорю.

Смысл отрицать очевидное. Мне страшно. Очень.

– Не надо, – улыбается широкой улыбкой, а я снова теряю дар речи.

У него такая великолепная улыбка, открытая, мальчишеская. Его лицо полностью преображается. Как такое вообще может быть?

И потом он добавляет слова, от которых внутри всё холодеет от страха:

– Пока не надо. А теперь давай избавим тебя от платья.

С этими словами он достает выкидной нож и тянется ко мне.

Амирхан

Мне нужно было проветрить мозги. В голове столько всего, что ещё немного – и взорвусь. Перед внутренним взором образ Зарины никуда не уходит. Своенравная и рисковая. Хотела сбежать и посмела меня ударить. Усмехнулся, потирая щеку, удар у девчонки никудышный. А потом сжалась в комок, словно боялась, что я ударю в ответ. Мне это совершенно не понравилось. Видеть её страх. Неужели её били? Карим или дядя? Внутри такой гнев поднялся. Я понял, что охладиться надо. Знал, что Наиль позаботится. А сам разобрался с Икрамом, уроком для других будет, и поехал к жене…

– Привет, дорогая, – сказал в пустоту.

Стоял у могилы жены и смотрел на её лицо, высеченное на камне. Надия смотрела на меня с фотографии, улыбаясь. Нутро сжалось от нахлынувших чувств. Провел рукой по ее чертам, словно мог вновь почувствовать её тепло.

Засунул руки в карманы, курить хотелось до трясучки, но я не стал. Жена не любила этой моей привычки. Помню, когда её первый раз увидел. Она работала официанткой. На макушке хвост, волнистые пряди обрамляли лицо, летнее платье оголяло стройные длинные ноги. Посмотрел выше на лицо и завис, такое чувство, что покинул эту реальность. А когда она улыбнулась мне улыбкой, которая была только моей, то меня словно в солнечное сплетение шибанули. Крышу снесло конкретно.

Я был восемнадцатилетним оболтусом, который встречался с разными девчонками и перепробовал абсолютно всё. А Надия была другой, словно неземная, такая воздушная, утончённая. Училась на филфаке. Пастернака наизусть читала. А я слушал. Потому что понял, что люблю. До исступления, взахлеб. Первый раз такое со мной было. И плевать, что она из бедной семьи, и на то, что не девственница (я никогда их не любил и никогда с ними не был). Понял, что хочу быть с ней. Время зря не терял, через два месяца мы расписались. Родители против были, но мне было плевать. Я был безумно влюблён и счастлив.

Мы с Надие прожили хорошую совместную жизнь, между нами всякое бывало. Мы ссорились, я гулял, она уходила из дома, но мы всегда потом мирились. Она превратилась в мудрую женщину, которая была со мной в самое трудное время. Надия подарила мне самое дорогое, что есть в жизни – Лейлу. А потом… жены не стало. У неё просто остановилось сердце. Ничего не предвещало беды. Лейла и Камилла уехали в школу, мы завтракали, Надия встала, чтобы отнести посуду на кухню, но так до неё и не дошла. Я помню, как подлетел к ней, рухнул на колени, пытался привести в чувства, делал непрямой массаж сердца и искусственное дыхание, но она так и не очнулась. Тогда я схватил её на руки и повёз в больницу. Я не помню дорогу, ничего не помню. Помню только, как кричал в приёмном покое с женой на руках, как требовал, а потом умолял спасти её. Но дежурный врач лишь констатировал дату смерти. В тот момент я и сам умер вместе с ней. Но мне нельзя проявлять слабость. Нужно держаться.

Самое ужасное – рассказать Лейле о том, что мамы больше нет. Я помню, как она и Камилла пришли домой, счастливые, беззаботные, а у меня в горле ком, который я не мог проглотить. Но мне пришлось это сделать. Я позвал их в кабинет и сообщил о смерти Надие. Не буду скрывать, это было тяжёлое время. Но жизнь продолжается. С болью в сердце привыкаешь жить.

А теперь я взял в жены другую. И такие диаметрально разные эмоции.

Я пробыл на кладбище до поздней ночи. Наиль отзвонился, сказал, что Зарина в доме. Когда зашёл внутрь, то сразу увидел девушку, свернувшуюся калачиком на полу. Я подошел к ней, она крепко спала. Какого хрена она спит здесь? Почему никто не провёл в комнату? Завтра поговорю с управляющим.

Я с раздражением выдохнул и поднял девчонку с пола. Она весила, как пушинка. Зара даже не проснулась, доверчиво положила голову мне на грудь и продолжила спать.

Я отнёс её в спальню на втором этаже, аккуратно положил на кровать. Её вещи доставят только завтра, поэтому я пошел в комнату Лейлы и взял её пижаму. Принёс и положил на кровать. Но не ушёл. Наблюдал за спящей… Супругой. Она такая юная, сколько ей, она сказала? Вся жизнь впереди. Но порой судьба имеет нас в разных позах, не спрашивая.