– Серёга! Тебя к директору срочно! – запыхавшаяся и раскрасневшаяся диспетчер Лизка всем своим видом показывала, что дело и впрямь срочное.

Серёга, хотя и был от роду уже сорока пяти лет, от такой фамильярности нисколько не покривился. Диспетчер была со всеми в панибратских отношениях. Вытерев руки о ветошь, Сергей Гаврилович Камнеедов сообщил слесарям, которые и так всё слышали: «Я щас, до директора прогуляюсь», – и отправился в контору.

Обычно в таких случаях положено переживать, но наш герой был совершенно спокоен. Грехов за собой, требовавших беспокоиться, он не знал, начальства не боялся и удивить его чем-то было сложно.

Даже немного надеялся на лучшее, поскольку последний раз с директором он разговаривал почти месяц назад, и темой разговора была машина. Камнеедову при устройстве достался весьма побитый жизнью "УралЗИС – 355М" аж пятьдесят седьмого года выпуска. За более чем два десятка лет жизни машина, несмотря ни на какие усилия, превратилась в груду металла, из-за чего последний год он на ремонтах был чаще, чем в дороге. Спасало только то, что его перевели в подменные водители, и он гонял на всём, что есть в автопарке, меняя то заболевших, то отпускников, из-за чего по зарплате не сильно страдал. Директор тогда ему первому железно обещал новую машину, благо в целом Сергей Гаврилович был на хорошем счету. А директор считался человеком слова. Да ещё главмех на днях проболтался, что скоро получат несколько новейших ЗИЛ-130.

Секретарша с порога, не дав опомниться, заявила: «Заходи быстрее –ждёт!». Пройдя сквозь двойные двери, Камнеедов вошёл в длинный кабинет. Пять окон справа, самодельная карта Омской области почти во всю стену с отметками – слева. Напротив двери, за длинным т-образным столом сидел «шеф». Небольшого роста, лысоватый и при этом какой-то квадратный. Директор, выйдя из-за стола, заговорил:

– Проходи, проходи Сергей Гаврилович.

Вообще-то то, что он вышел из-за стола, было странным. Работники автобазы даже шутили. Считалось, что если директор предлагает сесть за левую от него сторону ножки буквы «Т» – то будет хвалить, за правую – ну, готовься, работу даст – мало не покажется. Ну, а если посадит напротив, вдалеке – будет взбучка. Нейтральный вариант – просто «присаживайтесь». А тут вышел сам из-за стола и, взяв Камнеедова за локоток, отвёл его к карте.

– Понимаешь, есть у меня к тебе дело. Можно сказать, личное. Но очень важное – понимаешь? – При этом он заглянул снизу вверх в глаза рослому Камнеедову.

– Понимаю, только что конкретно? – уточнил никогда не спешащий говорить «да» или «нет» Камнеедов.

– Тут такое дело, – вдруг директор зашёл с неожиданного угла.

– Ты же за прошлый год три дня не выгулял отпуска? Не отнекивайся – мне кадры доложили уже. Ругаются, между прочим! Ну так вот – и в этом году у тебя кроме законных пятнадцати рабочих дней и этих пяти есть ещё дополнительные за сверхурочную. Короче, мне твёрдо сказали, что 20 рабочих дней у тебя есть.

– Возможно, не проверял, – ответил Камнеедов, слегка удивлённый темой разговора.

– Ну, так вот. Поедешь в Крым, отдохнёшь там – и обратно. Причём, за дорогу платить не надо, и, если устроит, то и жильё пока там тебе найдётся.

– Я что, в лотерею выиграл? Или профсоюз у нас в загуле? У нас ведомственный санаторий здесь же, недалеко? – Камнеедов уже удивился открыто.

– Ну, не лотерею. Просто, понимаешь, недавнось ко мне обратилась жена друга моего фронтового. Он был у меня командиром батареи. Друг-то, понимаешь, помер в прошлый год. Жена его все дела закруглила. И решила вернуться с дочкой на малую родину, в Севастополь. Она оттуда эвакуировалась с родителями к нам, да застряла, выйдя замуж за Петра.

– Совсем ничего не понимаю. А я – то тут причём?

Директор взял два стула и поставил их друг против друга под картой:

– Садись.

Расселись. Директор, секунду помявшись и почесав в затылке, что было для него совсем не характерно, продолжил:

– Понимаешь, была у них с Петром мечта – съездить на машине до Севастополя. Родину Галины посетить, страну посмотреть. Даже машину купили два года назад – «Волгу». Но у Петра дел было много в академии.

– В сельхоз, что ли?

–Да, в ней. Он там профессорствовал. Это в войну он батарей командовал, а после войны зерновыми и студентами, до профессора дошёл. Но вот, понимаешь, сердце подвело. Ну, Галина и решила, что и мечту их общую исполнит, и на родину переберётся одновременно. У них дочка как раз десятилетку закончила. Но сама Галина не водит, попросила меня найти водителя хорошего. Она тебе ещё и приплатит, и билет обратно на поезд приобретёт. Так что дело выгодное, – директор при этом подмигнул.

– Ну, Казимир Николаевич, дело, конечно, хорошее. Но сейчас апрель, а отпуск у меня по графику в сентябре. А ехать лучше летом, в июне – июле. Дожди реже, дорога лучше. Так что лучше Вам кого-то другого позвать.

– Да, отпуск твой уже, считай, передвинули. Даже без скандала – повод есть хороший. Викторов выговор схлопотал за грубое нарушении Пэ Дэ Дэ. Заодно ему и отпуск поменяем с твоим. А будет возмущаться – с Васильковым – у того в ноябре. Так что, теперь у тебя отпуск с шестнадцатого июня, учитывая, что это понедельник, можешь считать, с четырнадцатого, – директор откинулся на спинку стула. – В общем, вон на столе лежит бумажка с адресом и телефоном. Сегодня вечером после шести зайди в гости и обсуди уже все детали.

– Но, Казимир Николаевич! В парк вот-вот придут новые ЗИЛ-ы! И я, пока буду в отпуске, опять останусь со своей рухлядью.

– Ладно – ладно. Этот вопрос я вот прямо при тебе сейчас решу, чтобы ты спокоен был, – сказав это, он встал, подошёл к столу, взял трубку, набрал номер:

– Никанорыч? (это главный механик). Слушай, ты там мне должен списки подать, кого на новые ЗИЛ-ы посадим. Ну, так вот, в списке обязательно – ты понял – обязательно, должен быть Камнеедов. Всё. Остальных сам решай, – и положил трубку.

***

Поскольку Камнеедов был опять на ремонте, он спокойно смог уйти пораньше с работы. Предварительно тщательнее, чем обычно, помывшись в душевой парка, заскочил в свою комнату в общаге, переоделся – сменил фуфайку на пальто, надел свежую рубашку, даже побрился зачем-то, хотя брился обычно утром. Всё-таки не каждый день к профессоршам, да ещё вдовым, в гости ходишь. Вот маленько марафет и навёл.

Ехать пришлось далековато, с пересадками. И вот в половине седьмого он уже поднялся на третий этаж и позвонил в звонок возле обитой дерматином двери.

– Кто там? – прозвучал из-за двери весьма юный голос.

– Я из автопарка. Мы договаривались с Галиной Фёдоровной насчёт поездки.

Дверь распахнулась и из-за неё выглянуло юное создание, длинноногое, розовощёкое, в простеньком домашнем платьице и двумя косичками. Повернувшись спиной к гостю, девочка громко, так что слегка оглушила, крикнула:

– Мама! К тебе с автопарка! – обернулась к Камнеедову и лишь чуть тише продолжила: – Заходите! Чего стоите?

Сергей перешагнул порог. Ориентируясь на кино, он ожидал увидеть какую-нибудь огромную квартиру со стеллажами книг, массивным столом в кабинете… Но это оказалась вполне себе типовая четырёхкомнатная квартира, что, конечно, многовато для семьи из трёх человек. Но, пожалуй, на этом роскошь заканчивалась. В квартире вовсю были видны следы подготовки к переезду. Девочка, дождавшись, когда Камнеедов разуется, провела его в зал, заставленный тюками и ящиками. Над упаковкой одного из ящиков, видимо, как раз трудились хозяева, когда к ним пожаловал гость.

Профессорша оказалась весьма крепко сбитой дамой, вряд ли глубоко перешедшей сорокалетний рубеж. Поменять причёску и одежду на что попроще, то, пожалуй, Камнеедов принял бы её за местную крестьянку. Из тех самых, что и «коня», и «избу горящую» – сразу и одной рукой. Голос у хозяйки оказался низкий, «грудной». Говорила она не спеша и не громко, в отличие от своей громогласной дочери.