– Тут недалеко, – обнадежила подруга, достала знакомую магическую вещицу и создала иллюзию: прозрачный купол, который на пару минут делал нас невидимыми. А затем скомандовала: – Бежим!

И мы побежали вдоль забора, прячась за кустами и деревьями.

– Вилка, ты хоть объясни, куда бежим? – охнула я, когда мы миновали арену и проскакали мимо преподавательских коттеджей. Не хотелось бы предстать в таком виде перед любимым ректором. А то выйдет подышать ночью свежим воздухом, а с меня иллюзия сползет.

– Не отвлекайся! – грозно шепнула Вилария и потащила меня к студенческому общежитию.

Мы укрылись за развесистым деревом, спрятавшись за широким стволом, и в этот самый миг иллюзия исчезла. А Вилка указала рукой на темные окна на втором этаже. Рядом появилась Полли, поднялась на хвосте и, сложив на груди лапки, вопросительно заглянула в глаза хозяйки. Вилария склонилась к зверю и принялась шепотом что-то объяснять, показывая то на окна здания, то на свой кулон – серебристый листик с маленьким мерцающим камушком.

– Ханку Беде помнишь? Тощую высокомерную блондинку. Она еще помешала нам стащить зубастый фолиант из книгохранилища, – спросила Вилка, а змеелисица клацнула зубами и сжала лапки в кулачки.

Разумеется, подобного позора Полли забыть не могла.

– Во-от, – довольно протянула Вилария. – Ее комната номер шестнадцать. Проникаешь и забираешь с шеи такой же кулон! – Вилария вновь указала на свое украшение и уточнила: – Задача ясна?

Полли серьезно кивнула и исчезла.

– Теперь объяснишь, что происходит? – спросила я, переминаясь с ноги на ногу и кутаясь в кофту.

Для подобной вылазки было холодно, поэтому хотелось поскорее вернуться домой. И, конечно, узнать, ради чего такие жертвы.

– Дело в том, что у меня возникли смутные сомнения насчет магического уровня Ханки.

– А кулон-то здесь при чем? – нахмурилась я. Спросонья соображалось крайне трудно. – И я тебе зачем?

– Ты мне для подстраховки. На карауле постоять, свистнуть, если кто подойдет, – пояснила Вилка, напряженно вглядываясь в темные окна. – А кулон…

Она осеклась, потому что перед нашими взорами опять возникла Полли. Зверюга хитро улыбалась, в пасти она держала цепочку с кулоном.

– Умничка ты моя пушистая, – улыбнулась ей Вилка, вещь забрала и не забыла почесать зверя за ушком. А затем шепнула мне: – Бежим обратно! В комнате все объясню.

И мы вновь побежали: от дерева к дереву, от куста к кусту, мимо арены. В тот момент, когда мы приблизились к преподавательским коттеджам, иллюзия самым нахальным образом с нас спала. Вилка несколько раз нажала на рычажок и потрясла серебристую коробочку. Судя по треску и выскочившей пружине, механизм не сработал.

– Сломалась, – «обрадовала» подруга. – Лиска, из кустов не высовывайся! Нам до забора немного осталось! Ползи!

Я, конечно, ползла, но возле двери в ректорский коттедж замедлилась. Нет, не потому, что высматривала знакомый силуэт. Банально зацепилась кофтой за какую-то ветку и теперь пыталась «соскочить с крючка». И именно в этот момент ректор Тори возвращался из учебного корпуса домой. Вот любят некоторые до ночи работать, вместо того чтобы спать. Я дернулась, ткань предательски треснула, ветка сломалась. Почувствовав свободу, сделала рывок, но сильные руки подхватили меня и поставили на землю.

– Лиска? Что ты здесь делаешь?! – искренне удивился Амадор. – Да еще в таком виде.

– Просто мимо пробегала… – промямлила я, кутаясь в кофту.

С моим кошмарным везением из всех кустов в парке я выбрала те, что были ближе к ректорскому дому. Судорожно придумывала на ходу причину, по которой бегаю в пижаме по территории академии, но Амадор все додумал за меня.

– Выслеживаешь?

– Случайно вышло, – пробормотала в ответ и поежилась.

От ночной прохлады в такое время года даже теплая кофта не спасала, а уж тонкая пижама с горгульями и подавно. И все Вилка виновата: «Мы быстренько! Туда и обратно, лишь одну вещицу заберем». Угу, забрали. Меня.

– Ты вся дрожишь, глупенькая, – ужаснулся Амадор, неожиданно подхватил меня на руки и зачем-то понес в дом.

– Не-е н-надо!.. Отпусти-те! – Я жалобно простучала зубами и прижалась к ректорской груди, вернее к его теплому пиджаку.

– Надо! – решительно произнес ректор, занося меня в коттедж. – Сейчас я буду тебя отпаивать.

– Оп-паивать? – пискнула я.

– Целебной настойкой отпаивать, – хмыкнул Амадор, посадил меня в кресло и закутал в теплый плед.

Сам завозился на маленькой кухне, явно предназначенной не для готовки, а для таких вот чаепитий. И пока я пыталась согреться, а заодно сообразить, что соврать о ночной вылазке, ректор уже вернулся с чашкой травяного чая и ложкой какой-то противно пахнущей микстуры. Не спрашивая разрешения, он залил эту гадость мне в рот, а затем принялся поить чаем. Сам сел рядом на корточки и смотрел так, словно я больная, заблудившаяся в лесу мышка, которую непременно нужно спасти. Хоть чай подозрительно пах, я не стала сопротивляться – пусть спасает! И сделала большой глоток. А затем закашлялась, выпучив глаза. Мда-а, ректор однозначно не зельевар и не целитель. Кажется, кто-то положил в напиток все, что было в доме. Во рту горело и щипало.

– Там имбирь, перец и целебный порошок от декана Матеуша, при переохлаждении очень помогает, – довольно кивнул Амадор, заметив мою реакцию.

– Такое гэ-э… гремучее зелье, – прохрипела я и отставила чашку на столик. – Благодарю, сразу стало лучше. Мне пора!

Я рывком поднялась с кресла и решительно скинула плед. Амадор тоже поднялся и медленно заскользил взглядом по моей фигуре.

– Элиска, ты же в одной пижаме, – охнул он. – Что ты творишь, безумная?! Неужели все это ради меня?

Амадор порывисто прижал меня к своей груди и уткнулся в волосы, тяжело дыша.

– Да я не ради тебя… вас, – попыталась оправдаться, а заодно сообразить: мы по-прежнему на «ты» или опять на «вы», как ученица и преподаватель. Хотя, вроде бы, адептки с учителями не должны обниматься по ночам?

– Ничего не говори, я все понимаю, – прошептал Амадор, крепче прижимая меня к груди. – Ты влюблена, страдаешь, пыталась увидеть меня хотя бы так, издалека, ночью.

– М-м-м… А-а-а… – нечленораздельно промычала я.

– Откуда я знаю? – усмехнулся ректор, неправильно истолковав мое мычание. – Потому что сам такой. Вчера после отбоя бродил под твоими окнами, все надеялся увидеть. Думал, выглянешь, улыбнешься, посмотришь на меня нежным взглядом…

Я напряглась, вспоминая, что вчера было. Кажется, мы так набегались в лабиринте, что после отбоя сразу заснули. Главное, чтобы я не храпела, а то неудобно получится – Амадор гуляет под окнами и страдает, а я, вместо того чтобы тоже страдать, дрыхну.

– Даже хотел забраться по дереву, проникнуть в твою комнату и… – Голос Амадора дрогнул, а я заволновалась.

– И что?

– И это, – выдохнул он и поцеловал – ласково, нежно, сжимая ладонями лицо.

А я… Ну а что я? Не оставлять же поцелуй ректора без ответа. Между прочим, наш четвертый поцелуй, который мне сегодня снился. Хоть я и решила, что мы расстались и кроме учебы меня больше ничего не интересует, но именно сейчас решимость улетучилась. Я обхватила Амадора за шею и ответила на поцелуй. Объятия стали крепче, поцелуй жарче, дыхание сбилось.

Увы, на самом интересном месте меня кто-то схватил за руку, пытаясь оттащить от ректора. Что ж такое? Никакой личной жизни! Но, услышав знакомое мычание, мы с Амадором обернулись. Рядом с нами сидела горгулья, она хмурилась и пыталась выдернуть меня из ректорских объятий. Воспользовавшись тем, что мы замерли, Матюша потащила меня за собой – в темную воронку перехода. При этом она успела погрозить кулаком растерянному Амадору, который пробормотал:

– Может, к лучшему. Потому что…

Окончание фразы я не услышала, так как мы с горгульей оказались в спальне, где нас ждали Вилка и Полли.

– Фуф, – выдохнула Вилария и погладила Матюшу по голове. – Молодец! А теперь возвращайся в загон, а то смотритель заметит и будет ругаться.