– Угу. – Делая очередной глоток вина, Ира кивнула и потянулась за салатом.

Я достала поднос, составила на него все тарелочки, не забыв еще и полотенце этому маленькому поросенку положить, крикнула, приглашая дочь забрать организованный для нее ужин. Юлька вихрем примчалась на кухню, подхватила поднос и, окинув взглядом, общий стол на предмет чего бы еще урвать, добавила пару кусочков колбасы. Расплылась в радостной улыбке и почти так же быстро упорхнула в свою комнату.

Все, больше поводов оттягивать разговор не было. Да и вообще, сама же нажала кнопку SOS – вот команда быстрого реагирования в лице одной-единственной и очень ценной подруги прибыла оказывать моральную поддержку.

Пригубив еще вина, я поведала подруге о событиях сегодняшнего дня. О том, что я давно и безответно вздыхаю по Давиду, Ира знала. Не осуждала. Ее девиз по жизни: «Делай так, как считаешь нужным. Главное – чтобы тебе было хорошо, а другим не больно!» А я чаще думала о других, отодвигая свои потребности и желания на второй план в угоду мужу, маме, коллегам на работе… Может, пора подумать и о себе?

– И чего? – Она пристально посмотрела на меня. – Ты еще сомневаешься? Бери! Даже если это на одну ночь! Сонь, что тебе мешает расслабиться в объятиях шикарного самца? Полагаешь, это Павел? Так тем более! Тут ты либо избавишься от своего влечения к Давиду, заменив его экземпляром не хуже, а может, и лучше…

– Либо? – От любопытства перестала жевать и посмотрела на подругу. Та излагала все с серьезным выражением лица, уверенная в своих предположениях.

– Либо в Давиде взыграет ревность, и он наконец-то проявит свой интерес.

Вспомнив его реакцию на прочтенную записку, я в этом ой как усомнилась! Но глубоко в душе еще теплился маленький процент надежды, и мне очень хотелось, чтобы было так, как предположила подруга. Потому что есть еще и третий вариант: приглашение от кого-то левого, и эта ночь не изменит наших дружески-деловых отношений с Давидом и моих к нему чувств, о чем не преминула сообщить подруге.

– И это то же может быть. – Ира пожала плечами она. – Но! – воскликнула, взметнув вилку вверх, как указующий перст.– Не попробуешь – не узнаешь, – философски изрекла Ирка.

И, как всегда, в точку! Мы еще часа два наслаждались вкусом вина, оттеняя его фруктами, рассуждали, обсуждали, спорили… Обычные женские посиделки.

– Так, кажется, мы засиделись, – Ира глянула на часы.

– Ой, точно! – ахнула я.

Мы засуетились. Я заглянула в комнату дочери. Мой самостоятельный ребенок мирно посапывал в своей кровати, обнимая вязаного зайца. Убавив яркость ночника, поправила на ней одеяло и, поцеловав в бархатную щечку, вышла из комнаты, тихо прикрыв за собою дверь. Ира составляла грязную посуду в посудомоечную машину – золото, а не подруга! – и, зажав телефон между плечом и ухом, что-то мило журчала абоненту.

Я убрала остатки салатов в холодильник, щелкнула клавишу на электрическом чайнике и достала чашки – ромашковый чай перед сном уже как ритуал отхождения ко сну наравне с теплым ласковым душем и косметическими процедурами.

– На меня чай не заваривай. – Закончив разговор, Ира подошла и встала рядом, опершись попой о столешницу кухонной тумбы, – Стас уже подъезжает, – сообщила она, отщипнув ягоду от виноградной грозди, – мою машину завтра заберем.

– Спасибо, дорогая, что пришла! – Я благодарно приобняла подругу.

– А как иначе? Мы же подруги!

Телефон в ее руках завибрировал. Глянув на экран, она улыбнулась и засобиралась на выход. Проводив подругу до двери, я залила крутым кипятком горсть душистой ромашки вперемешку с мятой, накрыла чашку полотенцем и отправилась в душ. После выпитого вина и задушевного разговора в голове была какая-то пустота, а спокойствие окутало меня тонкой шалью, погрузив в теплую негу беззаботности.

Покончив со всеми вечерними ритуалами, я отправилась спать. Приоткрыла окно, впуская в спальню свежий прохладный воздух, забралась под невесомое одеяло, и стоило мне только коснуться головой подушки, как безмятежный сон заключил меня в свои объятия.

Рабочий день начался с немыслимого количества разом навалившихся срочных дел, и каждое из них требовало если не полного моего участия, то четкого делегирования по сотрудникам отдела, а это то же время и умственные ресурсы. К обеду я была как выжатый для фреша лимон. Урвав для себя полчаса, я покинула кабинет. Глаза требовали отдыха не меньше, чем затекшая спина и гудящие ноги. Вот, вроде бы, большую часть времени провела в рабочем кресле, но ощущение было такое, будто стометровку пробежала, причем не единожды, да еще и в полную мощь, финишируя всегда в первой тройке.

Я прошла на нашу небольшую кухню, благо, обеденное время у большинства сотрудников закончилось, и в помещении никого не было. Достала из холодильника принесенный с собой контейнер с мясным салатом и, присев на диванчик, скинула туфли, вытянула ноги, положив их на в стоявший впереди стул. Откинувшись на спинку такого удобного предмета мебели, я на миг прикрыла глаза. Хорошая у японцев практика: им позволяется подремать на рабочем месте около пятнадцати минут. Говорят, это хорошо влияет на дальнейшую работоспособность. Вот только как определить этот золотой отрезок времени, чтобы не провалиться в сладкий сон, как в детском саду – часа на два. Громко вздохнув, все же распахнула глаза, чтобы не уплыть на облаках умиротворения в страну сновидений. У нас не Япония, а пятнадцать минут меня не спасут.

– Привет, – тягучей патокой растеклось по коже его простое приветствие. – Проголодалась?

Затаив дыхание, медленно, давая себе время собрать воедино расплавившиеся мысли, повернула голову в сторону обладателя обольстительного тембра. Он никогда раньше не разговаривал со мной так. НИКОГДА! И даже тогда, когда намекал на возможность наших встреч – игриво, буднично, между строк. Что изменилось? Вчерашний секс в лифте? Записка от него?

Я вглядывалась в его лицо с лукавыми морщинками, разбегающихся тонкими лучиками от уголков его миндалевидных зеленых глаз цвета авантюрина . Его волевой квадратный подбородок с зовущей ямочкой так и манил пройтись по нему в невесомых касаниях подушечек пальцев, чтобы удостовериться в том, так ли он тверд и слегка колюч от успевшей отрасти за полдня темной щетины. Нос с небольшой горбинкой, намекавшей на бурную юность и четко очерченные губы, уголки которых вздернуты в загадочной улыбке. И почему я раньше не замечала, как он хорош? Или это вчерашнее приключение в замкнутом пространстве так шарахнуло меня?

Внимательно присматривалась к нему, пытаясь найти хотя бы маленький намек на его причастность к тому, что случилось вчера. Но непроницаемое выражение его лица хранило сей секрет.

Он стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди и облокотившись на косяк. Его недвусмысленный взгляд мягкой бархатной пуховкой проходился по мне, вызывая шквал эмоций до щекотки внизу живота. И опять эта мысль, что раньше он так себя не вел, буравила мой разум.

– Ты вчера так и не ответила, чем планируешь занять свои выходные. – Оттолкнувшись от косяка, он прошел вглубь.

Я, как загипнотизированная, следила за его движениями и поперхнулась воздухом, когда его крепкие ладони бережно обхватили мои щиколотки, все еще покоившихся на стуле, и приподняли их. Усевшись на освободившееся место, Павел положил мои ноги к себе на колено и как ни в чем не бывало, будто между делом, стал разминать мышцы голени. Иголочки удовольствия пронзили меня насквозь, а острая потребность почувствовать эти сильные руки не только на ногах упоительной волной прокатилась по телу

Резко дернувшись, я выпрямилась на сиденье и отдернула ноги, спрятав их под столом. Вот, к чему приводит двухлетнее воздержание! Боже, как же неловко! Щеки залились ярким румянцем, а рука дрогнула, когда я, взявшись за вилку, нанизала на неё кусочек курочки из салата.

– Планов особо никаких нет, – стараясь казаться беззаботной, пожала плечами, продолжая ковыряться в своем обеде. – Стандартный набор для женщины.