– Я тебе ТАКОЕ расскажу! – Олеська чуть не задушила меня в объятиях.

– И тебе привет! – засмеялась я.– Уже думала, ты не вернешься из своего Питера.

– Эээ, ну почти. Я поступать буду там в университет. И еще я кое с кем познакомилась. Ты бы его видела! Такой красавчик! И мы встречаемся теперь, прикинь! Я – его девушка! – остановить подругу было невозможно. История их знакомства была выплеснута на меня водопадом слов. Я уже не понимала смысла, сказанного ею. В голове звенело от эмоционального потока подруги. Сердце сжалось – Олеся уезжает от меня. Моя подруга больше не будет на расстоянии вытянутой руки. «Не будь эгоисткой! Возьми себя в руки! Соберись, тряпка!».

– Ну ты меня удивила. Я думала, ты парней отшивать будешь еще лет пять, – я понемногу начала отходить от такой сногсшибательной новости. – Неужели твой Сережа не тупица?

– Да он вообще другой! Он учится в университете, он спортсмен, у него такая классная собака!

– Я буду по тебе скучать. Я уже сейчас по тебе скучаю.

– У тебя появится новая подруга, ты же тоже будешь учиться в универе.

– Такой, как ты, не будет никогда.

– Будем приезжать друг к другу в гости, – Олеся обняла меня снова. – Ты видела Каринку сегодня? Интересно, как она.

– Еще не видела, пойдем к ее классу, мне тоже интересно, как прошел ее рабочий сезон.

Карины в классе не оказалось, и никто из одноклассников ее не видел и ничего не знал о ней.

Дни летели слишком быстро. Олеся во всю готовилась к переезду и без умолку болтала о Сереже. Я готовилась к выпускным и вступительным экзаменам. Мне всегда нравился английский язык и давался он мне легко. Поэтому профессия переводчика казалось мне абсолютно логичной. Бабушка меня поддержала, особенно ее радовало, что лингвистический университет находился всего в паре часов езды от нашего поселка.

Как победительницы ежегодных районных олимпиад по английскому у меня были неплохие шансы попасть на бюджет.

Карина в школе так и не появилась. Оказалось, что она решила не идти в десятый класс, а продолжать работать. Мысли о Германе Сергеевиче все реже мешали мне спать. Иногда мне казалось, что я его и вовсе выдумала.

Экзамены я сдала на отлично. Золотая медаль стала гордостью для моей бабушки и непонятной безделушкой в бархатной коробке для меня.

В день выпускного я смотрела на себя в зеркало и впервые мне нравилась девушка в отражении. Молочный цвет заграничного платья, которое привезла бабушкина приятельница-бортпроводница к такому случаю, смягчил оттенок бледной кожи лица, придав ей теплоты, прибавил яркости зеленому цвету глаз и оттенил каштановые волосы, завитые в легкие локоны.

Перед входом в здание гостиницы «Кавказ» я немного отстала от бабушки, чтобы в очередной раз рассмотреть единственное высокое здание районного центра. Мраморные высоченные колонны, позолоченные львы на постаментах у подножия ступенек, двери с массивными витыми ручками подошли бы дворцу, а для маленького одноэтажного городка все это было слишком вычурным и совершенно не вписывающимся в местность.

– Хватит мечтать, ты идешь? – бабушка уже поднялась к двери, которую тут же услужливо открыл усатый мужичок в серой униформе с блестящими золотыми пуговицами. Было видно, что держать тяжелую дверь стоило мужичку значительных усилий. Я быстро взбежала по мраморным ступенькам, цокая каблучками, и нырнула в прохладный холл гостиницы.

Бабушка уже нажала кнопку лифта. Банкетный зал находился на верхнем этаже и был известен на весь район своим потрясающим видом на горы. Говорили, что в ясную погоду можно было увидеть Кавказский хребет с Эльбрусом.

Зал выглядел невероятно торжественно – тяжелые портьеры с кисточками, бахромой и замысловатой драпировкой, массивные бронзовые люстры, мраморные вазы в рост человека.

«Так, а где же вид?! Тут же все занавешено шторами?!» – пронеслось у меня в голове. Гирлянда из воздушных шаров над сценой и плакат «До свидания, школа!» вообще казались вырезанными из другого журнала и по ошибке вклеенными в картинку пафосного интерьера.

Почти все кресла уже были заняты одноклассниками и их родственниками.

– Кристина, мы заняли уже вам место здесь! – как всегда громко и не стесняясь заорала Олеська с другого конца зала.

В платье в пол нежно-лимонного цвета и волосами, собранными наверх моя подруга выглядела сногсшибательно! Я никогда раньше не видела ее такой нежной и женственной.

– Смотри, что мне Сережа прислал сегодня с курьером! – на ее запястье блестела тонкая золотая цепочка с ярко-красным эмалевым сердечком.

– Какой он у тебя романтик!

– Девочки, давайте садитесь уже, хватит болтать, сейчас начнется, – тетя Валя, мама Олеси, как всегда строгим голосом окликнула нас.

Вот-вот должен был начать свою речь директор школы Николай Владимирович. Я терпеть не могла его занудный голос и манеру разговора.

– Кристиночка, я очки в машине забыла, – бабушка подала мне ключи. – Сбегай быстренько.

– Конечно, бабуль, – я с облегчением выскочила из зала, подмигнув Олеське. Если повезет, пропущу нудятину с гундосым голосом директора.

Найдя очки, я чуть задержалась в машине. Бабушка водила машину всю жизнь, сколько я помню. В детстве это был странный темно-синий москвич больше похожий на жучка. Сейчас это была вишневая десятка. Иногда по воскресеньям бабушка и меня учила водить, но мне не особо это было интересно. Заводить, переключать передачи я умела, но водительского азарта во мне никогда не было. Я примерила на себя бабулины очки в коричневой роговой оправе и скорчила рожу в зеркале. «Дорогхие выпускники! Идите нафигх побыстрее!» – передразнила я южный говор Николая Владимировича и выскочила довольная из машины.

Заходя в лифт, я услышала, как мужичок в униформе с кем-то поздоровался. Затем кто-то побежал. Двери лифта возмущенно дзынькнули, когда рука в серой униформе не дала им закрыться. Им пришлось разъехаться в стороны, чтобы пропустить очень важного гостя в темно-синем костюме и белоснежной рубашке. Гостя с ярко-синими глазами. Палец швейцара нажал нужную кнопку, двери захлопнулись. Я вжалась в угол не сводя взгляд с того, о ком мечтала все лето.

– Это опять ты?

Я молчала.

– Я помню, что ты немногословна, – усмехнулся Герман Сергеевич. – Значит, конец школьной жизни?

«Я тону в этих глазах. Я пропадаю в этом бархатном голосе. Поцелуй меня!», – проносились мысли одна за другой в голове. Однако вслух я так ничего и не сказала.

– Кристина? Я правильно запомнил твое имя? – он улыбнулся и сделал шаг ко мне.

Сердце выскочило куда-то в область горла, а в глазах потемнело.

– Что за черт?!

Оказалось, что не только у меня в глазах потемнело. В лифте было совершенно темно. И он больше не двигался.

– Где эта красная кнопка? Вот черт! И телефон не взял с собой! -голос Германа Сергеевича был немного раздражен. – У тебя есть телефон посветить?

– Нет, – мне стало немного не по себе.

– Ну что ж, будем ждать, пока нас спасут, – его тон стал спокойнее. – Не бойся, кислорода на двоих здесь хватит.

Внезапно страх и беспокойство исчезли. Пришла уверенность и невероятная смелость. Я сделаю это! И будь, что будет!

– Эй, ты как там? Я тебя не вижу.

Я шагнула на его голос.

– Ты в обморок опять не упала?

Еще шаг. Нос уловил тонкий свежий запах его одеколона. Еще шаг. Я стояла вплотную к нему так, что почувствовала, как моментально напряглось его тело. Руками провела по пиджаку вверх к плечам, шее, дотронулась до его лица, приподнялась на носочки и поцеловала его в губы. Мой робкий девственный поцелуй без внимания оставался всего мгновение. Через миг его рот впился в мои нежные губы, а сильные руки так крепко прижали к себе, что мне стало трудно дышать. Это безумие длилось пару мгновений, пока лифт не загудел и не зажегся свет. Герман Сергеевич резко отстранил меня. В его глазах было смятение и еще что-то, непонятное и пугающее.