– Ты вся горишь…
Конечно, горю, как можно сейчас оставаться невозмутимой? Его рука медленно отпустила моё запястье и мягко опустилась под мою грудь, приобнимая и удерживая от побега. Я чуть повернула голову, чтобы ответить, выразить жалкую попытку возразить. Я действительно этого желала, или же голова была ведома его второй рукой? Я так и не поняла. В считанные секунды пальцы на лбу сменились губами, у меня перехватило дыхание.
Сердце билось так сильно, что я уже не слышала ничего. Боялась что-то сказать или двинуться, боялась нарушить незыблемость момента. Из-за жара наших тел и нехватки воздуха в глазах снова начало темнеть, а ноги будто стали ватными. Лоб, которого недавно касались его губы, покрылся испариной. Мужчина что-то сказал, но это было так далеко, и так невнятно…
Болезнь, на удивление, проходила не так тяжело, как я ожидала. Кашля почти не было, а жар… Жар я испытывала и во время описания воспоминаний и фантазий в своей книге. Поэтому, что из этого было болезнью, а что смущением – различить я не особо пыталась.
Ковыряя еду вилкой, я старалась не думать о произошедшем, чтобы не выдать себя излишней эмоциональностью. Всё же опыт общения с людьми у меня небольшой, из-за этого мысли, которые мелькали в голове, всегда отображались на моём лице. И в этом нет ничего хорошего, тем более если учитывать, что некоторые вещи, свидетелем которых я стала, были за гранью дозволенного.
– Семейство Катердайль пригласило нас на приём завтра вечером, – Аманда оглядела присутствующих, задержав особенно пристальный взгляд на мне. – Не думаю, что при твоём самочувствии это будет хорошей затеей. Поэтому лучше тебе остаться, Адель, ты уж прости.
Я чуть расстроенно кивнула. Наверное, она права. Хоть я и не особо плохо себя чувствую, но принимаю лекарства, как советовала старшая служанка. Лишний раз мёрзнуть и ухудшать состояние – не самая лучшая идея. Мои раздумья прервал голос Чарльза:
– Понимаю, что погода обещает быть лучше, но дороги по-прежнему размыты. Не опасно ли это?
– Дорогой, я устала находиться взаперти. Сезон дождей нагоняет на всех невыносимую грусть и тоску. Посмотри на Присцилу – ей бы не помешало увидеть светское общество. Совсем завяла здесь со своими страхами.
С тяжёлым вздохом он посмотрел на дочь, а та, казалось, даже слегка переигрывала, строя опечаленный вид.
– Ладно, можете ехать, только у меня не получится. Слишком много бумажной работы, некогда развлекаться.
Услышав это, я насмешливо приподняла уголки губ. Похоже, служанка вместе с ним работала не покладая рук. Чтобы не выдать себя ещё больше, я стала есть интенсивнее, полностью сконцентрировавшись на еде. Но, к сожалению, мою реакцию всё же уличили, акцентируя на ней внимание:
– Что-то не так? – я быстро окинула взглядом обращающегося ко мне брата и постаралась невинно улыбнуться:
– Просто задумалась. Как удивительно порой бывает, что подразумевая одно, люди имеют в виду совсем иное… – осознав, что аналогия была слишком явной, и другие это заметили, я невозмутимо продолжила: – Я о соусе к мясу. Он ведь сладковат, и, скорее всего, сначала его задумали десертом, а в итоге он стал дополнением к основному блюду.
Брат широко улыбнулся, посмотрев на меня так, словно видел насквозь:
– Прекрасное замечание, – он отпил из бокала, а я вновь принялась за еду, стараясь больше не усугублять своё положение. Вот же дьявол дёрнул за язык. Надеюсь, у меня получилось сгладить ситуацию.
После завтрака сестра быстро утащила меня за собой, вновь возлагая надежды на мой вкус. Впрочем, зная Присцилу, я больше склонялась к варианту, что ей хотелось показаться передо мной во всей красе. Похвастаться обилием украшений и дорогих нарядов. Благодаря её голубым глазам и белокурым волосам цвет платьев подходил любой. Да и фигура у неё была поистине изящной и утончённой, что совсем не удивительно при таких родителях.
Стоп, родителях? Кивнув, когда Присцила показала очередное платье, я продолжала думать о своём. Мне кажется, или Ричард говорил, что мы неродные? Это было очередным напоминанием о том, что он мне кузен, или о том, что Аманда не его мать? Я-то думала, что она родила и приезжала к нам без детей в тот раз, что я запомнила. Но учитывая, что обычно детей не оставляют, да и познакомить нас было бы неплохой идеей, то возникало предположение, что их тогда ещё не было. А родила бы тётушка уже после поездки, то они бы были младше меня, а не старше. Да и, насколько я помню, она была вдовой. Тогда всё вполне логично – дети либо от первого брака, либо вовсе Чарльза. Впрочем, отмеченное мной сходство между ними и Амандой можно списать на то, что голубые глаза были и у Чарльза. Может, прошлая жена была вылитой тётей. Только вот, что с ней случилось?
– Эй, ты слушаешь вообще? Я зачем тебя позвала сюда? Ты сидишь, смотришь в одну точку и просто на всё киваешь! – обиженно надув губы, Присцила небрежно кинула очередное платье в сторону, вынуждая служанку извернуться, чтобы поймать его.
– Идиотка, осторожнее! Оно стоит больше, чем твоя жалкая жизнь! – рявкнула она, вызвав у служанки поток тихих извинений, а у меня разочарование.
Не думала, что она так нерадиво относится к другим, словно ей нет никакого дела до их чувств. Посмотрев сначала на одну, а затем на другую, я вздохнула, пытаясь придать словам убедительности:
– Милая сестра, разве я виновата, что любая вещь на тебе сияет краше драгоценных камней? Даже будь ты в одежде прислуги, всё равно бы затмила всех остальных дворян.
Сестра застыла. Надменная улыбка, которая возникла в начале моей фразы, почему-то стихла, сменившись задумчивостью. Она посмотрела в окно, а я на выражение её лица. Такое серьёзное в тот момент и, казалось, наконец-то настоящее. Это делало её прекрасней в сто крат, чем эти наряды, в комплекте с которыми шло высокомерие.
– Адель, думаешь, дождя и вправду не будет?
– Надеюсь на это. Хочется, чтобы вы прекрасно провели время.
– Ты тоже считаешь, что я очень устала и мне нужно отдохнуть? – девушка повернулась ко мне и спросила это так тихо, будто вот-вот сорвётся на плач.
– Я стараюсь не решать за других. Если ты чувствуешь, что тебе это необходимо, то не стоит пытаться показать обратное. А если наоборот…
– То что?
– Тогда это ещё лучше, ведь люди думают, что ты слабая. Недооценённый противник – сильный противник.
Присцила посмотрела на свой белоснежный корсет, прошептав:
– Но я ведь ни с кем не сражаюсь… – хоть лицо и взгляд говорили обратное, но сказала она именно это. Подтверждая, что главное сражение происходит сейчас внутри неё.
Я не решилась продолжить разговор, а она, не глядя, ткнула пальцем на одно из платьев, сказав, что пойдёт сегодня в нём. Столько было потрачено сил на выбор, который она даже не сделала. Девушка попросила меня уйти, сославшись на то, что хочет побыть одна, а слугам и говорить было не надо – боясь её гнева, они самостоятельно быстро покинули комнату.
Ступая по деревянному полу, я смотрела на картины, которые украшали дом. Раньше я не обращала внимания, но сейчас понимала, что на нижнем этаже не было портретов, а вот наверху, напротив спален, почти каждая вторая картина была портретом. Вероятно, кто-то даже мог быть мне знаком, но они не были подписаны, поэтому мне осталось лишь смотреть и предполагать, кем являлись эти люди для семьи. Родственники или просто друзья?
Глядя на такие разные лица, я вдохновилась. Всё же то, что я писала, лишь немного отличалось от реальности. Просто добавляла что-то новое для разбавления монотонности. Даже имя героини оставила то же самое… Может, это ошибка? Хотя какая разница, что подумают люди, писала же я для себя в первую очередь. А иначе зачем вообще это делать?
Вернувшись к себе в комнату, я выпила лекарство, которое сегодня чуть горчило. «Ну, надеюсь, хуже не станет». Стул поскрипывал, пока я его двигала, располагаясь поудобней. Тучи то и дело проплывали за окном, но мне не хотелось смотреть на них в надежде, что дождя не будет. Это редкость, чтобы в сезон его не было хотя бы день. Так что уповать на исключение, тратя время – точно не мой выбор. Будь что будет. Пальцы застучали по клавишам, полностью отдавая моё сердце героине.
