– Отставить нагнетание, сержант.

Вздох. Запотевшее стекло шлема скафандра с выключенной внутренней подсветкой. Наконец, мужской голос помоложе заканчивает.

– «Альфа» пропала. Связь исчезла как только они вошли сюда: дня два назад. Пропала, младший лейтенант. Целиком. Всё, что мы нашли за несколько часов вашего, лейтенант, ползания на коленях в песке и пыли, это дневник командира отряда. До этого мы предполагали, что на такой глубине просто вышел перебой со связью, но теперь…

Грубый мужской голос рявкает, обрывая говорящего.

– Сержант!

Испуганный женский голос. Вместе с ним – частые серии вдохов-выдохов.

– Б-боже… А… Ах… Ха-а… А…

Порождённую словами старшего сержанта панику у коллеги вовремя останавливает всё тот же мужской голос, чей владелец кладёт на плечо Ирины Степановны руку.

– Младший лейтенант, успокойтесь. На вас новейший образец защитного скафандра ИКСРА. Ну-ка, вспомните, как это расшифровать?

– И-индивидуальный..

– Та-а-ак…

– К-кинетический…

– Хорошо-о…

– Скафандр… Рабочего… А-аналитика…

– Вот. Как и у нас всех. Специальное оборудование для работы в аномальных зонах. Вы у нас кто?

Пришедший в себя женский голос. Всё ещё запинающийся, но более не теряющий мысль, которую нёс изначально.

– А… Аналитик. Я, Уварова Ирина Степановна, аналитик, временно приставленный к отряду «Гамма» для исследования и записи во время спасательной миссии во Втором Уральском кратере…

– Ну вот, Ир. У нас модифицированные версии ИКСРЫ. Они, прости господи, даже перемещение во времени выдержат. И не слушай старшего сержанта – он это любит. Драму, в смысле.

Слегка повеселевший мужской голос помоложе.

– И про трагедию не забываю, ха-ха!

– Я уже по «Сплин», играющим через динамики, всё поняла… Спасибо, Тёма. Чуть паничку с твоим Ворониным не словила.

Посмеивающийся мужской голос.

– Дык пожалуйста, лейтенант.

Он же продолжает, но обращаясь уже не к ней.

– Сержант, я могу вновь доверить тебе тыл? Пока Молотов с Курочкиным ищут вход.

– Так точно, Артём Васильевич. И, это… Ирина Степановна… Младший лейтенант, разрешите извиниться! Не хотел вас пугать, никак нет!

Переливчатый женский смех.

– Фу-у-ух… Иди уже, старший сержант.

Топот, постепенно удаляющийся. Снова смех, сперва мужской, потом – опять женский. На некоторое время в пещере становится тихо – лица за стёклами защитных скафандров шевелятся, но звуки через динамики не передаются. Старший лейтенант докладывает одному начальству, младший лейтенант-аналитик – другому. Наконец, они вновь собираются у места, возле которого был найден злополучный дневник.

– Слушай, Ир, пока мы не спустились. Давай, что-ли, прочитаем, что там Костя написал. Некрасиво, конечно, но что поделать. Может, узнаем, что случилось с отрядом «Альфа» и его командиром.

Улыбка. Простая и обворожительная. Такая, что самый старший среди всех прочих мужских голосов смущается, а его владелец отводит взгляд.

– Ты впрямь думаешь, что во время задания у него было время что-то писать?

– Не думаю, Ир. Кхм… Знаю.

– Эх, чём чёрт не шутит… Всё равно в главную лабораторию мы сможем войти только после полной разведки десятого этажа. Выключи только нагрудные лампы. Уже глазам больно…

Шорох страниц. Неразборчивое бормотание обоих оставшихся голосов. Выцветшие, выведенные чёрным карандашом буквы. Тонкий, убористый почерк, заполнивший предложениями буквально каждый сантиметр когда-то пустых разворотов. Между абзацами практически нет пробелов. Больше всего места оставлено в промежутках от одной записи к началу другой. Там же проставлены числа – дата записи и точное, до минут, время.

– Это точно его почерк. Узнаю из тысячи. Сам когда-то успешно подделывал, когда приказ фабриковал на отпускные…

– Читаем молча, старший лейтенант!

Старший мужской голос не отвечает, с подозрением глядя на ужасное качество бумаги, что составляет страницы с текстом записей. Он помнит, что его друг педант, каких поискать. И ни за что не довёл бы свой личный дневник до такого состояния. Создавалось ощущение, что тот был искусственно состарен, но в таком случае повредились бы и записи.

Однако, сейчас, перед глазами, каждая строка, каждое слово и каждая буква виднеются ярко и чётко, пусть и в небольшой завесе пыли, заслоняющей обзор.

16.10.2049. 9:42. Запись №4322. Очередная поломка.

Погода отвратительная. В штабе матерят пилотов, пилоты матерят штабных. Каждый год здесь одно и то же — стоит придти зиме, как начинаются неполадки со связью. То радиостанцию завалит, то где-то что-то перемкнёт: а ни у кого, как обычно, нет достаточно высокого уровня допуска, чтобы слетать хотя бы до Первого уральского кратера.

11:55.

Снегопад. Валит так, что Володя курить выйти не может. Из штаба пришла информация о потери связи. Ожидаемо. Ну что, собираемся в поход на несколько суток. Рацион берём сразу на неделю – не знаю, чем кормят учёных на сверхсекретных Уральских проектах, но наши консервы они чуть ли не с руками отрывают.

12:00.

Нас направляют во Второй кратер. Кравченко уже пошёл прятать в подсумки с магазинами для «Калашей» водку. Чекушки. Останавливать не стал – сам прекрасно знаю, насколько в тех пещерах мерзко.

13:00.

Навестил Гнедина. Генерал много молчал. Мало курил. Выпили. Не закусывая. Перекрестил и выставил вон. Собираем остатки всего необходимого, плюс грузим оборудование для починки. Инженеров с собой не берём – сказали, на месте разберутся.

13:31.

Летим. Часов пять в винтокрыле, на низкой высоте – потом пешком. Два часа, может, больше. На север от места высадки. Хотя бы сани выдали, и на том спасибо. Запретил пить всем, пока не доберёмся до лабы. В их пещеры лучше входить трезвым.

А мне можно.

23:57.

В кратере. Закончили спуск. Пока погружались вниз, вышли из строя датчики движения и радары на скафандрах. Без эхолокации будет тяжело. Наверно, программный сбой. Надо попросить ребят из лаборатории посмотреть, что к чему. Не зря же консервы наши едят?

Света нет, перешли на дальние фары ИКБС(вот смеху-то было, когда мне ИКСРу вручили – она ж для полевых аналитиков, а не для вояк!). Не встречают. Ожидаемо. Проверили фильтры – радиация в норме, но дышать пылью и сыростью пещер как-то не захотелось. Погрузили самое важное в рюкзаки и подсумки. Выдвинулись вглубь. Думаю, встретим наших светлоликих уже на втором этаже – у них там что-то вроде строительной площадки, если правильно помню.

17.10.2049. 3:25. Запись №4323. Первый день во Втором кратере.

Без эхолокации и сопровождающего продвижение замедленно. Сова с её нюхом провела нас через второй и третий этажи, но чем глубже – тем система ветвистей. Повороты одинаковые, хоть бутылки пустые за собой оставляй, как в сказке. Света всё ещё нет.

Учёных тоже. Они молчат, хотя встроенные рации должны доставать вплоть до лабы в самом низу. Это странно. Попытались связаться со штабом – тишина и помехи. Рябчик, новичок(для старших по званию – старший сержант Рябчиков выразил своё полное согласие на присвоение ему данного прозвища), всё рвётся вперёд.

Ему-то подавай приключения – сперва год по призыву, потом три по контракту… Не нагляделся, видать. Хотя секреты, конечно, вещь привлекающая.

3:54.

Остановились. Привал. Часа четыре на сон, думаю, хватит. Заминировали тоннель на полкилометра впереди на столько же сзади. В любом случае, взрывчатки у нас столько, что при желании и при должной сноровке сможем хоть весь кратер обвалить.

Кстати, всегда забавляло. Мы называем кратер – кратером, хотя он – не он. В плане, кратер – не кратер. Это огромная система пещер, переплетённых между собой. Удобно, когда нужно что-то скрыть. Так и не догадаешься, что в горе находится огромный лабораторный комплекс. Но что это я – опять расписываю все тайны Родины как на духу.