Рейнджер вернулся к искрящему огню, за которым собрались те немногие, кто не уснул после долгого перехода. Ядри Стальборода присел рядом с Бьёри, завернувшись в меховой плащ. Долгое время гномы молча смотрели на пламя, иногда бросая взгляды туда, где братья Жуфбара выискивали путь даже чёрной безлунной ночью. Только потрескивание веток и сопение спящих дави изредка нарушало тишину.
— Я рад, что твои друзья согласились проложить путь над ущельем. Ночь темна, а глаза знаешь-ли уже не те… — сказал Ядри так, чтобы не разбудить остальных.
— И всё-таки, кажется, тебя что-то тревожит, почтенный…
Ядри вздохнул.
— Они кажутся славными парнями, но гномы которые боятся спать в глубинах крепости, вызывают невольные подозрения, друг мой.
С первых дней, как путники прибыли в Караз-а-Карак, братья спали за стенами столицы среди шатров иноземных купцов. А ещё только дурак не заметил бы дикую неприязнь Хирда и Фирда даже к самым безобидным насекомым. Для многих они казались ещё более дикими, чем звероловы Серых гор.
— Понимаю, они могут казаться странными, — пробормотал Бьёри. — Я не знаю, через что им пришлось пройти — да никто ничего об этом не знает. Но они не боятся подземелий. Нет, это далеко не так.
Он не мог в точности ответить на этот вопрос. Не смотря на крепкую дружбу, за время общих странствий вся их история, даже для Бьёри была всё ещё окутана тайной. На пути в Караз-а-Карак молодой рейнджер замечал у братьев тревожные сны. Он никогда не задавал лишних вопросов, старался успокоить их, когда гномы в холодном поту вскакивали со своих циновок, отбиваясь от каких-то неведомых существ…
Они были далеко не трусами. Нет. Но что-то без конца тревожило их души…
— Не удивительно, что даже ты не знаешь эту историю, — Рихард показался из тьмы с арбалетом наготове. Завершив караул, он, как и многие другие прислушался к разговору. — Когда я собирал свой отряд, я искал самых самоотверженных рейнджеров. Легенд… переживших самые мрачные битвы времён Скорби. Естественно, я навёл справки и о твоих друзьях… — Слабый свет огня едва освещал здоровенного Снежного паука, медленно перебирающего лапами у ботинок Багмана. Последний фыркнул и раздавил его с неподдельной жестокостью. — … я думаю, каждый здесь слышал об Убийцах Арахнароков.
— Я думал, они давно умерли. От яда или ещё чего, — неуверенно произнёс Ядри.
Бьёри подхватил прутик и потыкал в костёр. Огонь ожил, затрещал, загудел, отбросил на бородастые лица гномов золотой отблеск и подвижные тени.
Главарь Громриловых кружек подошёл ближе и заговорщицким тоном пояснил:
— О! Пожалуй, такого мнения придерживались многие. Так и было. Да не совсем так… Никто не знает, как удалось выжить двум младшим инженерам в самых тёмных подземельях Жуфбара, сражаясь с самыми отвратительными тварями Старого света.
Никто, кроме самих братьев...
Бьёри был прав.
Конечно, братья не боялись подземелий и в любой момент готовы спуститься в самые тёмные пещеры, чтобы сразиться с самой свирепой тварью, защищая свой народ. Однако, что-то умерло в них в те дни. Те ужасы, что постигли гномов в чертогах Жуфбара навсегда отпечатались в душах, а раны и яд хоть и по странному стечению обстоятельств не убили гномов, но по сей день не дают покоя.
Когда гигантские пауки проникли через естественные пещеры в нижние залы, первым делом они принялись пожирать тела павших гномов. Долгое время скрываясь среди руин, братьям пришлось слушать тошнотворное чавканье и хруст издаваемый мощными жвалами десятков пауков. Гномы были в таком ужасе, что несколько дней не могли сделать ничего, кроме как дрожать от страха и молиться богам о спасении… Но, когда они услышали как и их братья снаружи пробиваются к нижним палатам, гномы окрепли духом, представляя сколько смертей могут учинить пауки на поверхности. «Мы ведь гномы, брат» — сказал Хирд и схватил Фирда за плечо. —«Гномы своих не бросают, сражаются до конца и всегда чтят своих предков. Это значит, что мы с тобой пойдем до конца»… В те дни они стали рейнджерами. Жестокими и беспощадными охотниками, сумевшими использовать весь запас взрывчатки и ловушек для борьбы с Арахнороками… В те дни, чертоги навсегда оставили чёрный отпечаток в их душах. Теперь, они рейнджеры и дом их под звёздами…
Бьёри отвернулся, долго смотрел на розово-голубые облака, которые рассвет уже вырисовал над восточным краем мира.
На следующее утро, братья пробирались над ущельем, их души пели, купаясь в холодном потоке ветра. Они полагали, что смогут передвигаться незаметно и в случае тревоги предупредить основную группу, торопясь по вершине в глубине территории зеленокожих. Хирд обещал Рихарду, что проложит путь для рейнджеров, поэтому вместе с Фирдом, они прилагали все усилия, чтобы сдержать слово. Да и перед другими рейнджерами надо было тоже держать марку. Фирд размеренно высматривал тропу оставляя следы для группы. Многие мили уже остались позади. Хирд не предоставлял стаду выбирать, где и когда стоит сделать привал, иногда он устраивал искусственные обвалы перед ними, чтобы одурманенные грибами гоблины хоть иногда останавливались на ночлег и разбирали тяжёлые глыбы. Холодный воздух освежал лицо Хирда и он знал, что Фирд чувствует тоже самое. Да, несомненно в чертогах предков хорошо, но, бывалым рейнджерам место на поверхности.
За прошедшие годы «в поле», братья побывали в разных землях. Они овладели многими навыками, которые использовались рейнджерами: диверсией, охотой, засадами, взрывчаткой и стрельбой из арбалета. Братьям редко когда доставалась крыша над головой. Уже долгие годы они считали эти бескрайние просторы своим домом.
Ничего не предвещало беды, как вдруг, продвигаясь по каменистой равнине, Хирд припал к земле. Две чёрные стрелы пронзили воздух, с треском разлетевшись об глыбу. Хирд бросил взгляд на Фирда. Третья стрела свистнула прямо у уха брата и он тут же скрылся за камнем доставая из-за спины арбалет.
К этим выстрелам точно приложил руку мастер из гробьевского отродья. Драпая от эльфиских вонючек в былые времена, гоблины заметили, что стрелы с тонкими узкими наконечниками лучше пробивают доспехи. Никчемная гоблинская работа как и выстрел, по меркам гнома.
Однако, действовать нужно мгновенно. Дозорный пост уже заметил их, а значит, гроби в любой момент могут поднять тревогу и оповестить весь клан который наверняка скрыт внизу. Как же они могли так оступиться!
Фирд знал, что задание важнее всего — надо во что бы то ни стало уничтожить дозорных. Еще раз посмотрев туда, где лежит Хирд, он выскочил из-за камня и бросился вперёд, к следующему валуну, в надежде разглядеть откуда зеленокожие ведут стрельбу и отвлечь гроби на себя. Не успел он до него добраться, как его отчаянный взгляд наконец-то отыскал башенку с бойницами для стрельбы припорошенную снегом. Укрепление скорее служило убежищем от холодного ветра, поэтому гроби всё ещё не загудели в рог на краю ущелья. Черный массивный рог какого-то огромного животного находился внутри небольшой открытой террасы — гроби наверняка настолько уверились в своей безнаказанности, что уж давно побросали посты скрываясь от ветра и снега. Внезапно возле его уха просвистела ещё одна стрела. Лучника он не видел, но мог предположить его позицию по траектории полета из бойницы. Фирд поднял арбалет и выстрелил болтом точно насколько смог. Он прорезал воздух и скрылся из глаз в окошке башни. Секундой позже хриплый крик известил его о попадании, а в руке гнома уже был другой болт который он поспешил зарядить в механизм скрывшись за камнем. Сделав глубокий вздох, Фирд обернулся на брата. Последний скрылся за камнем — он всё ещё жив.
«Хвала предкам» — прошептал гном.
Все это время сигнальный рог не покидал его поля зрения. Пока рог под прицелом у рейнджеров был шанс, но этому помешал некстати выскочивший из-за ближайшего камня клыкастый орк. Его большой топор уже был занесен, чтобы разрубить гнома пополам. Перевязанные в тугой хвост волосы хлестали из стороны в сторону, пока он бежал к нему, мрачный оскал исказил его широкое лицо, являя на свет сломанные в нескольких прошлых схватках клыки. Эти повреждения делали его еще страшнее. Рейнджер еле успел парировать мощный удар арбалетом. Его руки задрожали от силы, с которой орк его нанес. Фирд сжал зубы, пытаясь не сдать свою позицию за камнем. На лбу гнома выступили бисеринки пота, дыхание с хрипом вырывалось из его груди.
