Вспомнил, как её тонкие пальчики растягивали мой камзол, чтоб правильно его застегнуть. Как она ловко расчёсывала мои волосы. Как рассказывала о своём прошлом. И платье. То платье, которое она сшила сама, но так и не смогла выгулять в свет.

Я вспомнил всё. И даже то, кому могло понадобиться стереть мне память.

Но один вопрос оставался нераскрытым: как она вытащила ребенка из биологической матери?

Ответ пугал. Я очень надеялся, что моей жене не пришлось пережить это ужасное состояние потери, эту боль как физическую, так и душевную.

И если всё так, как я думаю, я собственными руками оторву ей голову!

Когда мозг отключился я попала в затягивающая темноту. Прислушавшись, уловила лёгкое дыхание ветерка, игравшего с ещё зелёной листвой. Щебетание небольших птичек доносилось откуда-то сверху. А когда открыла глаза, узрела себя, стоявшей посреди цветущего сада.

Я знала этот сад. С Августом каждый день приходила сюда. Но что-то в этом месте было мне незнакомым. Его энергетика. Она была другой, более живой.

Огляделась, заметила, как ко мне бежит какая-то незнакомая девушка с темно-зелеными волосами.

И тут понеслось. Обрывки воспоминаний сходились друг с другом, собирая целый пазл моего прошлого.

Пьяные танцы, драки, новый дом, новое тело и… муж. Красивый, умный, но очень холодный мужчина был окольцован со мной. А я под сердцем носила его сына. И ведь точно была уверена, что это мальчик.

С первого же взгляда я влюбилась в эти ледяные глаза, его сдержанный нрав, но горячее тело. А как он танцевал с мечами в устроенную им же пургу на заднем дворе замка… И ведь это всё досталось мне одной!

И только жизнь стала потихоньку налаживаться, как судьба вновь подкидывает испытания. Ну, конечно, прошлых мне было мало, нужно ещё!

Нимфа. Я помню, как она смотрела на моего мужа, как пожирала его сильное тело глазами и, как мечтала убить меня, лишь бы быть вместе с ним. Помню, как ждала в саду лорда, похитившего мой покой. Как видела сквозь деревья чью-то фигуру, а потом была темнота. Как переживала о ребёнке – не хотела, чтоб он пострадал. И как в воду глядела – его у меня отобрали. И не просто дождались нужного срока для родов, а на живую при помощи заклинаний опустошали матку.

Эта боль не сравнится ни с какой другой. Боль от осознания происходящего. Боль, когда тело больше не подчиняется тебе, а душа разрывается на части. Боль, которая заглушает всё, заставляет чувствовать себя беспомощной и слабой. Когда ты понимаешь, что не в силах справится с ситуацией, когда не в твоей власти изменить исход, когда ты ещё вчера был матерью, полноценной личностью, в один момент становишься никем – пустой оболочкой без души, личности, прошлого. Вот эта боль убивает быстрее пули, режет острее ножа. Эта боль – самое жестокое и бесчеловечное наказание, которое мог придумать человек или другое разумное существо.

Я ясно помнила тот день, когда меня нашли сестры, как они следили за мной, чтоб я не убила себя. А убивать нужно было не себя. Убить нужно Алифию…

Жар начал спадать. Органы, как и само тело, больше не полыхали огнём. Голова немного кружилась, но глаза открыть у меня всё же получилось. И первое, что я увидела – были родные тёмно-синие глаза, в глубине которых океан покрывался льдом. Муж был зол. Нет не так. Муж был в ярости. Его напряжение выдавали крепкие руки, обнявшие меня и сына, и стянутые в тонкую полоску губы. При одном взгляде на мужчину, можно было сказать, что он в любую минуту готов сорваться и разнести к чертям весь храм Афисы.

Как же я его понимала. Я полностью разделяла чувства мужа. И в первую очередь, потому что какой-то ненормальной нимфе захотелось причинить боль моему ребёнку.

Проскрипев зубами, я всё же улыбнулась своему мужчине, по которому, только сейчас поняла, сильно соскучилась. Прикоснулась ладонью к его шероховатой щеке – как же давно он не брился? – погладила её и, притянув за ворот рубашки, поцеловала мужчину так сильно, так сладко, как только могла. Я старалась передать ему все переполняющие меня чувства: и любовь к нему, и благодарность за такого чудесного ребёнка, и злость за то, что не нашёл меня раньше, и ревность за то, что спал в одной кровати с другой женщиной, и уничтожающую всё на своём пути ярость, которую с каждой секундой было тяжело сдерживать. Но и муж не отставал от меня. Он поглощал мои эмоции, делясь своими. Он впитывал всю меня, как губка, и восполнял более сильными эмоциями. Я горела в его руках, но не от страсти, а от бурлящих внутри нас чувств.

– Кхм-кхм, – лёгкое покашливание донеслось со стороны, но мы не обратили на него внимания – так были поглощены друг другом.

– Я всё понимаю, счастливое воссоединение и всё такое, но давайте не на глазах у всех! – голос Ларсене отрезвил меня. Смущаясь, отстранилась от мужа и, приняв его руку, поднялась на ноги.

– Ларсене, я могу всё объяснить, – начала и вдруг поняла, что не знаю, как лучше это сделать. А поверят ли они? Я ж не поверила, а Агата Авдосьевна говорила мне.

– Яна, не утруждайся, – начала сестра. – Мы и так всё поняли.

Улыбнувшись сёстрам, посмотрела на сына.

Мой мальчик. Мой маленький лорд мирно спал. Кажется, его совсем не интересовали наши с его отцом проблемы.

Кстати, о проблемах…

Как там любил говорить мой отец? Вспомнишь г***…

Ой, нет. Это из другой оперы.

Вспомнишь лучик – вот и Солнышко. Ага, это как раз по нашему случаю.

– Дорогой, ты здесь? – двери храма отворились, являя нашему взору желанную гостью. – Агата сказала, что ты пошёл знакомить Августа с Богиней. Почему ты меня не позвал? – её наигранный писклявый голосок резал уши.

– Сестра, подержи малыша, – протянула укутанного ребенка Ларсене.

– Он же…

– Сейчас он крепко спит, не переживай, – подмигнула ей.

– Няня и вы здесь?! Не ожидала, – встретилась со мной взглядом «Констанция». Толи она почувствовала что-то неладное, толи мой взгляд был красноречивее слов, но женщина опешила и даже попятилась. Её щеки побледнели, глаза вытянулись. Всё тело её задрожало, а губы никак не могли сомкнуться. Ещё чуть-чуть и точно бы разревелась. Да гордость не позволила бы этого сделать.

– Дорогой, что происходит? – теперь она искала спасения во взгляде Северуса. Но тщетно. Мы всё знали. И она это поняла. И это её пугало. Я её пугала.

Тварь!

Муж сразу почувствовал мои эмоции и попытался удержать.

– Север, отпусти меня, иначе сделаю больно.

Я не угрожала ему, просто сама не была уверена, что не причиню ему вреда. Бушующий внутри ураган требовал выхода. И он его получил.

В одно мгновенье пересекла разделяющие нас пять метров, со всей злостью врезала бывшей экономке в челюсть. От такой неожиданности и стремительности моих движений она потеряла равновесие и упала.

– Как ты посмела прикоснуться к моему сыну, тварь?! – огонь полыхал в моих глазах. Ярость набирала обороты, чтоб в полной мере ответить той, которая посмела навредить моим родным.

– Я спрашиваю тебя: как ты посмела?! – подняла нимфу за ворот её платья. Ладонь рассекла воздух и оставила кровавый след на женской щеке.

– Яна, остано…

– Тиш, – муж был на моей стороне, это придало сил.

– Отвечай, мерзавка!

– Я… – запинаясь начала она. – Я любила его! Хотела быть с ним. А он выбрал тебя. Немощную, жалкую уродину, которая себя еле как держит, что уж говорить о вынашивании ребенка.

– Если бы ты любила моего мужа, отпустила бы его, позволила быть счастливым, даже если не с тобой. Но я не про это. Как ты позволила тебе питаться моим сыном! – вторая ладонь просвистела в воздухе. – Ты хоть понимаешь, что могла убить его?! Хоть осознаешь, что могла натворить твоя зависть?!

– Давай, убей меня, – прошептала она.

– Нет, – слишком спокойно сказала, заставив опешить женщину. – Я не убью тебя, не стану мстить тебе и уж точно не возьму суд над тобой, – моей холодности мог позавидовать истинный маг Зимы. – Я прощаю тебя, – опустила женщину. И даже отступила назад, чтоб показать, что ей больше не угрожает опасность.