Полинка кивает ей, снимает свой бейдж и, потрепав мальчика по головке, выходит из-за ресепшена.

— Славкин? — машинально спрашиваю я о ребенке.

— Мой, — отвечает она, давая понять, что от Доронина там только материал для изготовления.

Да, Полиночка, похоже, у тебя с ним тоже не сложилось.

Тимошка начинает мяукать еще жалобней, и в этот момент мальчик выглядывает из-за стойки. Его глазки загораются, губки растягиваются в улыбке, обнажая мелкие белоснежные зубки.

— Мама, котенок! — взвизгивает он, спрыгивая с кресла и подбегая ко мне. Протягивая к Тимошке свои ручки, еще не лишенные детской пухлости, он гладит его по шерстке и приговаривает: — Какой хорошенький. На Веню похож.

— У него кот был, — поясняет мне Полинка. — Веня.

Судя по тому, как тянется мальчик к Тимошке, я понимаю, что кот был не так давно и явно умер. Я наклоняюсь к своему котенку, чмокаю его в головку и подаю мальчику:

— Он твой.

— Мама! — еще радостней вскрикивает он, беря подарок. — Мама!

— Окси, не стоит, — беспокоится Полинка. — Он, наверное, дорог тебе.

— Мне его все равно некуда, — вздыхаю я, а мальчишка уже уносит его в комнату для персонала.

— Мама, я дам ему сливок.

— Только подогрей их, — наказывает она ему вслед. — Он у меня такой самостоятельный.

Я обращаю внимание, что у Полинки нет обручального кольца. У меня-то нет, потому что слишком роскошно для Васьки. А у нее почему? Доронин никогда не экономил на подарках.

— Поль, это хорошо, что я тебя здесь застала, — меняю я тему. — Мне с тобой поговорить надо. Найдется минутка?

— Конечно! — В ней загорается неподдельная радость, словно она этого разговора целую вечность ждала.

Полинка приглашает меня в бар-ресторан при отеле, заказывает нам кофе со сладостями, и мы занимаем столик у панорамного окна. Сначала молчим, потом она не выдерживает:

— У тебя все плохо, да? — Я молча киваю, и тут Полинку несет: — Прости меня, Окси! — Она кладет свою нежную ухоженную ладонь поверх моей руки. Я вижу ее профессиональный маникюр и сглатываю ком. А она не сдерживается: вопреки макияжу, дает волю слезам. — Я не знала, клянусь…

— Что мы с ним встречаемся? — Я изгибаю бровь.

— Вы же тогда поругались. Он уверил меня, что в этот раз навсегда. Я, дурочка, поверила. И все как-то само собой произошло… Ты же когда за этого… Василия… — выдавливает она из себя имя моего горе-мужа, — замуж собралась, я себе места не находила. Ты знаешь, что я даже в ЗАГС отправилась, чтобы тебя остановить?

— Не доехала? — усмехаюсь я.

— Да! Я на красный дорогу перебежать хотела и под машину попала… Ничего серьезного, ушибами отделалась, но планы сорвались. Я три дня в больнице провалялась. Там-то о беременности и узнала. В общем…

— Не до меня стало, — вздыхаю я.

— Ты думаешь, я за Доронина вышла? Щас! После его вранья! Знал же, тварь, что нравится мне, и воспользовался этим. Его отец тогда настаивал на свадьбе, уверял меня, что исправит своего охламона. Только наша связь и так тебе жизнь испортила, а строить счастье на чужом несчастье плохая примета.

— Да ладно. Может, и правда, исправился бы.

— Да не исправился! По сей день гуляет кобелина. О сыне уже и не помнит. Ромка бабушку с дедушкой чаще видит, чем папашу.

— Не стоило нам из-за этого козла ссориться, — признаю я, и по моим щекам тоже текут слезы.

Полинка подскакивает, пересаживается на мой диванчик и прижимает меня к себе. Так мы обе плачем, шмыгая носами, а потом начинаем смеяться. Вот дуры же? Еще какие!

— А может, ну его, кофе? Чего покрепче закажем? — спрашивает она, и я киваю.

Снять стресс мне не помешает, как бы странно это ни звучало при пьющем муже.

Полинка заказывает бутылку шампанского и ананас и тащит меня за собой. Берет на ресепшене ключ от свободного вип-номера, наказывает администратору вызвать свою маму, чтобы она забрала Ромку, и мы на лифте поднимаемся на седьмой этаж.

Здесь шикарно все от потолка до паркета. Все блестит, светится. И мне даже как-то боязно ступать своими дешевыми мокасинами по чистому полу.

Полинка вводит меня в двухкомнатный номер, и я замираю в дверном проеме. Он что, для президента оборудован? Тут один ремонт в не одну тысячу долларов обошелся. А мебель! Я прикинула, сколько стоит пожить в таком номере, и не трогаясь с места, робко говорю:

— Поль, мне бы номер на время. Недорогой. А то у меня сейчас совсем ничего нет. Извини, я от мужа даже без трусов ушла.

— Заходи-заходи! — Манит она меня рукой, расставляя все на низком стеклянном столике перед мягкими креслами. — Еще бы ты у меня в дешевом номере с подселением не перебивалась.

— Но у меня нет столько денег…

— Я что, с тебя деньги прошу? — улыбается она.

Пожав плечами, я осторожно закрываю дверь, снимаю обувь и плетусь к столику. По пути кладу папку с документами на этажерку.

— Зачем разулась-то?! — Полинка откупоривает бутылку и разливает шампанское по фужерам. Один подает мне, другой берет сама и счастливо улыбается: — За нашу встречу.

— За нашу дружбу, — уточняю я. Мы стукаемся, делаем по глотку и рассаживаемся.

— Ну давай, рассказывай.

— Да что рассказывать… Хотела доказать вам, что меня не сломить, а вышло наоборот. Ничего хорошего, Поль, в моем браке не было и нет.

— Эта козлина поди на тебя еще и руку поднимает?

Я отмалчиваюсь. Не успевает Полинка возмутиться, как звонит мой телефон. Смотрю на экран: снова участковый.

— Он? — спрашивает подруга.

— Нет, — мотаю я головой. — Его ночью в «стакане» заперли. Участковый.

— О-о-о, полицейский, — скалится Полинка. Знаю я этот тон, улыбку, блеск в глазах. Она с ними на парней всегда охотилась. А к мужчинам с погонами с юности неравнодушна была. Говорила, что будет ментовской женой.

— Он женат, — уточняю я, и мы вновь смеемся, как в старые добрые времена.

— Не ответишь? Дай-ка мне. — Она забирает у меня мобильник, принимает вызов и протягивает: — А-а-л-ло-о… Я не Оксан, Сергей… Занята она… Может, что-то передать?.. — Полинка прикрывает трубку пальцами и шепчет мне: — Вася пельмешек просит.

Я выставляю перед собой поднятый вверх средний палец, и Полинка, хрюкнув от смеха, отвечает Сергею:

— Хуешек ему! Так и передай. И вообще не звоните больше на этот номер. Оксана на развод подает!

Она скидывает звонок и кладет мой телефон на столик. Окидывает меня сосредоточенным взглядом, допивает свое шампанское и говорит: — Окси, ты где-то работаешь?

— Да, в зоомагазине. Но сейчас длинные выходные. Я две недели работала за себя и за сотрудницу, что на больничном была. Так что, Поль, зарплата у меня небольшая. Платить за такие апартаменты я не смогу…

— Опять двадцать пять! — всплескивает она руками и достает из кармана джинсов свой мобильник. Набирает номер и заговаривает с какой-то Олесей: — Милая, тут одну девочку надо в порядок привести… Да, срочно. Мы с ней сегодня в клуб идем… Окей, подъедем… — Полинка опять смотрит на меня: — Блин, как я за руль-то теперь сяду?! Лан, на такси поедем!

— Что ты задумала? — начинаю бояться я.

— Ты на развод уже подала?

— Нет. Ты же видишь, в каком я виде.

— Вот именно! Завтра поедешь заявление подавать. Но поедешь красивая, отдохнувшая и начавшая жизнь с чистого листа! А сейчас допивай, бери кусочек ананаса и поехали шопиться…

— Поль…

— Ой, все! — отмахивается она. — Сначала шмотки, потом салон, а вечером клуб. Ко мне как раз братец двоюродный из Германии приехал. Неженатый…

— Начинается, — закатываю я глаза, еще не отойдя от австрийца Криса.

— Давай-давай-давай, — подгоняет меня Полинка, уже набирая по телефону брата. — Привет, дорогой! Как твоя конференция?.. Дальше можешь не рассказывать, уже слышу, что все смертельно скучно… Ты ночером чем занимаешься?.. Отли-и-ично! Мы с подружкой подтянемся?... Найдешь кого-нибудь для меня?.. Обожаю тебя! — Она целует мобильник и опять уделяет все внимание мне, медленно жующей вяжущий ананас. — Ну что, Окси, сегодня оторвемся?