– Мам, ты чего, я же пошутила, – но меня уже никто не слушал.

– У тети Вали из второго подъезда дочь замуж в Америку вышла, так она внуков уже пять лет не видела, да и увидит, толку-то, они по-русски не разговаривают. Вася, а как же мы? А кто тебе лыжи будет привозить, пирожки и борщ в баночке, ты же готовить его не умеешь?

– В Бразилии лето, там лыжи не нужны, – вклинилась Маринка, и тут же, взглянув на мать, осеклась. До сестрицы, видать, тоже стало доходить, что до Бразилии, это не до центра прошвырнуться по хорошей погоде, со слезами она кинулась маме на шею. Вид у моих барышень был, словно они уже сажают меня в поезд с огромной надписью: «Васюки – Рио-де-Жанейро».

– Ну, вы чего? Да я же…

– Его надо уговорить в России остаться, – перебила меня мама, – а что, у нас тоже очень жарко бывает.

– В августе две недели, – поддакнула Маринка.

– Вот-вот, у Василисы и жилплощадь своя имеется, а ананасы можно и в банках покупать. Верно?

– Мам, какие ананасы? Причем здесь Бразилия? – начала я решительно, но тут мой сотовый снова зазвонил.

– Опять он! - мама отшвырнула телефон, словно ей сунули гранату с выдернутой чекой. Хорошо упал на диванчик, а то бы разбился.

– Алло, Олег! – отозвалась я на звонок, громко проговаривая имя.

Мама встрепенулась, Маринка в голос заржала.

– Наконец-то! – выдохнул Олег. – Ты чего трубку не берешь?

– Я телефон дома забыла, мы только пришли.

– А мне какая-то тетка последний раз вместо тебя ответила: «Донт джингал-белз ин зет». Представляешь?

– Представляю, это мама так шутит.

Мама суетливо стала вытирать и без того чистую скатерть.

– Я возле полки с зеленым горошком стою, может, завтра «Оливье» настрогаем?

– Давай, – улыбаюсь.

– А что туда еще нужно?

– На «Оливье»? Да все есть, яйца только закончились.

– У меня в холодильнике целая клетка из деревни.

– Мам, он «Оливье» знает, вряд ли бразилец, – громко зашептала Маринка уже заметно успокоившейся матушке, – но ты, мам, не расслабляйся, может он с Сахалина, это тоже далеко.

– Судя по одному носку, он из соседней квартиры. Теряю чутье, – вздохнула мама.

– Олег, ты подожди, я сейчас на балкон выйду, – накидываю куртку, бессовестно показываю Маринке язык.

На улице умиротворяюще спокойно, в лицо сыростью дышит оттепель.

– Олег.

– Да, любимая.

– Как?

Любимая! ЛЮБИМАЯ!

– Ну и, чего молчим? – улыбнулся Олежик. Как я поняла по телефону, что улыбнулся? Да кто его знает.

– Как придешь домой, приходи чай пить.

– А торт сильно диетический брать?

– «Наполеона» тащи.