Снег и первоцветы… Ледяная свежесть и легкая сладость. А еще зеленые яблоки.
Я усмехнулся.
Снаружи переливалось северное сияние. Я замер, понимая, что мог бы смотреть вечно на три вещи – как пылает небо, как горит огонь, и как раздевается красивая женщина…
Я глухо выругался.
Это все брачная татуировка! Готов поклясться – все дело в ней. Отравляет кровь, подчиняет себе мысли. Иначе как объяснить это странное влечение, ведь Фардана Ангабельд не в моем вкусе. Мне всегда нравились девушки милые, веселые, болтушки и кокетки, любительницы танцев, сладостей, праздности и…
Пустые. Как глиняные бочонки. Только сейчас я начал это понимать.
Я думал, что тренировка с огнем вернет ясность мысли, но разум то и дело подбрасывал образы северянки. А потом огонь передал мне, что его кто-то коснулся.
Она появилась в темном зеве пещеры. В первое мгновение показалась окутанной светом, и я протянул руку. Это был совершенно неосознанный порыв, шедший изнутри, но в последний момент я все-таки вернул над собой контроль.
В эти мгновения ловил себя на мысли, что еще никогда не чувствовал жизнь так остро и глубоко. Даже во время медитаций, даже в битве, когда вокруг ревет огонь и льется кровь. Она, эта жизнь, была сейчас вокруг меня: в глазах северянки, в ее усмешке, в запахе снега, первоцветов и последних осенних трав. В этом пылающем небе и пронизывающем ветре.
Это открытие ошеломило.
Мы оба несли почти ничего не значащую ерунду, пока я случайно не заметил, как изменилась татуировка на запястье. И конечно, женушка не дала мне рассмотреть свою. В серых глазах колючие льдинки, губы упрямо сжаты.
«Того, что сделано, не исправить…»
– Ты сегодня странно молчалив, – из раздумий вырвал ее голос.
Фардана шагала чуть поодаль, словно боялась приближаться. Мы брели по долине с самого утра и за все это время не проронили ни слова. К полудню ветер стих и небо слегка прояснилось, но совсем скоро начнет вечереть.
– Хотела что-то обсудить? Подумала над моими словами?
Она пожала плечами.
– Нет. Просто странно. Ты не заболел, южанин?
Ага, заболел. Но вслух произнес:
– Часто у вас встречаются маги Холода?
– А тебе зачем? – она подозрительно сощурилась, а потом, наклонившись, сорвала с куста ягоду льдяники и закинула в рот. – Неужели твой новый друг Хальф не поделился информацией?
– Мы с ним другие темы обсуждали.
Например, Хальф допытывался, зачем мне понадобилась наследница Ангабельдов, но золото убедило его усмирить любопытство. Тогда у нас были общие интересы, он давно готовился захватить земли ее отца, для этого нельзя было допустить брака Фарданы с Улвисом Ангабельдом и усиления обоих княжеств. Самой Фардане во всем этом была определена одна-единственная роль – тихо и трагично умереть.
На свою беду Роонская княжна решила сократить путь через земли тогда еще друга, я попросту купил ее у Хальфа, в противном случае она была бы уже мертва. Я был там, когда люди старого слизняка подожгли ее корабль и перебили отряд. Я мог расправиться с ними одним махом, но князь был мне необходим.
Была такая мысль, что Хальф с самого начала не планировал отпускать меня живым, присвоил золото и решил убрать, как и Фардану. Но выбор был небогат – на Север я приплыл совершенно один, а тех сынов Огнеликого, кого взял с собой в плаванье, унесла лихорадка в дороге. Торговый корабль как раз держал путь в Тору, где властвовал Хальф. Удивительно, что он вообще согласился выслушать чужака.
– Холод заключает в себе три составляющих: снег, лед и северное сияние. Те, кто владел бы всеми сразу, давно не рождались. Самые сильные маги появляются только в высокородных семьях, – после долгого молчания произнесла Фардана. – Ангабельды ведут свой род от ледяных гигантов, поэтому наш дар Холода всегда был самым ярким. Раньше лишь первенец наследовал способность повелевать всеми тремя осколками – льдом, снегом и северным огнем, но после рождения близнецов у моего далекого предка силы разделились, и с тех пор не удавалось собрать их воедино.
– А что же остальные?
Она пожала плечами.
– Маги у нас на особом счету, как и жрецы. Князья часто сманивают их друг у друга. У Хальфа дара вообще нет, мой отец совмещал в себе осколки северного сияния и льда, Улвис в совершенстве владеет снегом.
– Не слишком-то тепло ты отзываешься о женихе. И кольцо мужское на шее носишь. Это не его вещь, верно?
Обычно при упоминании имени суженого девушки мечтательно вздыхали, закатывали глаза или улыбались, у этой же на лице читалось полное равнодушие.
– Не лезь не в свое дело, южанин, – сразу ощетинилась Фардана. – Я вообще не обязана с тобой разговаривать, а о личном – тем более.
– Хорошо, тогда скажи, как можно передать свой дар?
Она помедлила несколько мгновений, потом призналась:
– Если умирает член семьи, владеющий даром, то он может перейти к другому близкому родственнику.
– Я слышал, у тебя был брат близнец, – начал я, уже зная, что придется сковырнуть корку с раны. – Он тоже был магом?
– Был. Он погиб, – ответила жестко. – Гилбар мог управлять льдом.
– После его смерти лед не перешел к тебе?
– Нет, – она разочарованно помотала головой. – Должен был достаться мне, но так и остался без хозяина.
– Странно. Однако некоторые считали, что ты убила его нарочно, чтобы присвоить лед себе? – я подтолкнул разговор в нужном направлении, замечая, что на этих словах губы Фарданы побелели.
– Это все сплетни! – выплюнула с ненавистью, полыхнув глазами.
– То есть теоретически возможно, что, убив какого-то родственника, можно присвоить себе его дар?
– Наверное, я об этом не думала, – пожала плечами и, наклонившись, сорвала гибкий стебель, чтобы хоть чем-то занять руки.
И тогда я спросил:
– Даже ни разу не думала о том, чтобы убить Улвиса и присвоить себе его снег?
Она отшатнулась, глядя на меня широко распахнутыми серыми глазами. Приоткрыла рот, чтобы сказать что-то резкое, но с губ не слетело ни звука.
– Ты… просто сумасшедший! – прошипела, когда голос вернулся. – Что за мысли бродят в твоей голове, убийца? За что ты так ненавидишь Улвиса?
Я догадывался, за что. И эта догадка мне не нравилась.
Фардана демонстративно воздела руки к небу.
– И вот таким мужем меня наградили боги. Где-то я очень сильно нагрешила!
– Если не желаешь обсуждать эту щекотливую тему сейчас, давай вернемся к ней потом, – произнес, наблюдая за тем, как сокрушается северянка.
Фардана резко повернулась и вцепилась в меня пристальным взглядом.
– Ты только и думаешь, что об убийствах.
– Отчего же? Порой я думаю о человеческом предназначении и смысле бытия. А еще о том, что не мешало бы подкрепиться. Я голоден.
И не смог сдержать улыбку в ответ на обескураженное выражение лица княжны. Покачав головой и тяжело вздохнув, она прошла вперед, едва не зацепив меня плечом.
– Еда, убийства, непристойности… – она пнула попавший под ноги камешек. – Ох уж эти южане. Меня устраивает больше, когда ты молчишь.
– Придется потерпеть меня хотя бы на время нашего брака. А по пути можем изучить свойства брачного плетения и его влияние на нашу магию. Можем провести несколько тренировок, если ваша светлость захочет.
Фардана запнулась и бросила злой взгляд из-под ресниц, но я продолжал:
– Я ненавижу вопросы без ответов. Ты ведь и сама такая же? Почему лед не желает тебе подчиняться? Почему мой огонь не навредил тебе? Я ведь чувствовал, что в пещере ты его касалась. И почему алтарь соединил нас, даже несмотря на то, что наши стихии противоположны?
А еще – есть ли другое решение моей проблемы. Когда я говорил о предназначении и высшем замысле, я не шутил.
Кажется, княжна задумалась над моим словами, но красивое лицо снова испортило упрямое выражение. Вскинув подбородок, она обдала меня ледяной волной.
– А если я не желаю этого знать? Если единственное мое желание – избавиться от тебя?
