Ева запнулась от нахлынувших воспоминаний, стараясь подобрать подходящие слова.

– Следопыты рассказали, что нашли вас неподалёку от пещер одичавших, – поспешила помочь ей Иштар.

– Одичавших, – задумчиво повторила Ева. – Эта встреча, она очень… Как бы лучше выразиться? Очень измотала великого праотца.

– Следопыты рассказали, что сотворил с одичавшими великий праотец, – спокойно ответила Иштар.

 Ева покачала головой и тяжело вздохнула.

– Что ж, да будет так! Тогда проводи меня и великого праотца к могиле Каина. Мы желаем с ним проститься.

– Для нас счастье служить великой матери!

 Под женский визг и улюлюкание они вошли в городские ворота, где к ним стали выходить все новые и новые люди. Старики обоих полов падали перед ногами Евы, стремясь прикоснуться к ее ступням, а матери подсовывали маленьких детей, чтобы тень проходящей коснулась их. Мужчины и женщины, похожие как две капли воды на Каина, громко хлопали в ладоши и визжали, когда Ева мимоходом касалась их тел. Так, окружённые восторженным поклонением они шли прямо по вымощенной камнем улице. Она начиналась у ворот и вела к тяжёлой постройке из мрамора, возвышающейся над всеми прочими строениями города.

 В конце улицы, перед входом в строение стоял угрюмый исполин. Его огненную шевелюру колыхал ветер в такт языкам пламени факела, который он держал в могучей руке. Из-под густых косматых бровей смотрели маленькие, близко посаженные глаза. Непомерно широкий торс белокожего мускулистого тела был скрыт медвежьей шкурой, а из-за спины сияло медное лезвие тесака.

 Когда процессия приблизилась, он поднял руку и шум разом стих.

– Я – Ламех. Сын Еноха. Сына Каина! – прорычал он и запнулся, переводя прямой немигающий взгляд с Евы на безвольно лежащее тело Адама и обратно.

 Ева, едва доходившая ему до груди, с улыбкой подошла, протянув к нему свои руки.

– Ламех, дитя моё, обними же меня поскорее! Я так счастлива, что вижу тебя.

– Я – Ламех, сын Еноха, сын Каина, – снова повторил гигант, переминаясь с ноги на ногу.

– Ах, посмотри, любимый! – сказала, рассмеявшись, Ева, обращаясь к бесчувственному телу Адама, – Как же он похож на Каина! Тот же угрюмый взгляд под тяжёлыми бровями, та же рыжая шевелюра! А эта манера растягивать слова- ну совсем как Каин!

– Я – Ламех.

 Он обернулся, видимо ожидая, что ему подскажут окончание заученной фразы, но, не найдя поддержки у стоявшей позади него группы рослых самцов, лишь потянул носом.

– Это чудесно! Ламех, мальчик мой, я в восхищении от твоего города, как, впрочем, и твой праотец. – Ева махнула в сторону Адама. – Мы с радостью примем все почести, которые ты приготовил нам. А сейчас мы очень устали и твоему праотцу необходим покой. Будь хорошим мальчиком, проводи нас внутрь.

 Она нежно погладила Ламеха по широкой груди, а затем с силой потянула его вниз и поцеловала в лоб.

 Ламех покраснел, засопел, встал на колено и снял с толстой шеи шнурок. На нем висела пара стёртых кремней Камня Причины, подаренных великим праотцом Каину. Он протянул их Еве.

Наш отец Каин хранил это у груди. Смотрел на них и рассказывал о тебе.

 Ева взяла камни и, прижав к лицу, с шумом втянула запах. Потом обняла голову Ламеха и стала осыпать ее поцелуями. Великан стоял на коленях перед Евой, зажмурившись и улыбаясь во весь рот. Потом, охваченный внезапным порывом, подхватил ее, посадил себе на плечо и, распрямившись во весь рост, стал, пританцовывая, громко нараспев рычать.

– Я Ламех, сын Каина!

Слушать всем сюда!

Я убью любого за Каина отца!

 Его речевку подхватили женщины, дети и вскоре к этому нехитрому ритму присоединилось все население города. Под этот гимн великих праотцов проводили в здание посреди города.

 Это было высокое помещение без окон, сложенное из белоснежных скальных блоков, подогнанных друг к другу настолько тесно, насколько вообще позволяла обработка камня. Стены были завешены шкурами, а в глубине возвышался камень, на котором чётко выделялись символы. На нем покоилось нетленное тело Каина.

Рядом, на высоких толстых шестах с продетыми в них кожаными ремнями было подвешено ложе из шкур и душистых трав, туда положили тело Адама.

 Ева велела всем удалиться. Стоя между телом сына и мужа она немного помолчала, а затем опустилась на колени и закрыла глаза. Медленно, словно клонимая нарастающим ветром, она стала раскачиваться из стороны в сторону, шёпотом повторяя имена мужа и сына. Она снова и снова называла их имена, словно хотела разбудить обоих. Словно звала их из какого-то далекого необитаемого мира.

 Так она провела много дней, не покидая каиновой могилы. Лишь Иштар, приносившая ей воду и еду, служила связью с внешним миром. За это время Ева очень сблизилась с женщиной племени Ламеха. В перерывах между сном и заклинаниями она расспрашивала Иштар об устройстве жизни в городе, о детях Каина. Но чаще всего Ева с интересом слушала о жизни женщин племени.

 Не имея никаких прав от момента рождения до самой смерти, они жили в постоянном страхе перед физически превосходящими их мужчинами. Пища до них доходила по остаточному принципу. Начиная с самого раннего возраста они вынуждены были беспрекословно терпеть насилие над собой со стороны отцов и братьев, а затем мужей. Они были ограничены в правах выказываться в присутствии мужчин, да и вообще наличие своего мнения сильно порицалось, даже со стороны прочих женщин племени. Нередки были случаи, когда женщин погибшего или умершего мужчины заживо погребали вместе с ним, дабы таким образом избавить племя от лишних ртов.

 Когда в рассказах Иштар проскальзывали особо яркие образы женщин племени, Ева взволнованно вскакивала и, заламывая руки, принималась ходить по комнате из угла в угол. Но затем снова опускалась на колени, в полной тишине возобновляя свои заклинания.

 Вскоре Ламех дал знать, что желает говорить с праматерью. Он пришёл в сопровождении нескольких мужчин племени. Едва перейдя порог, они остановились у входа в нерешительности и стали боязливо озираться по сторонам. Стоящие за спиной Ламеха тихо перешёптывались, подталкивая того в спину.

 Ева жестом пригласила их пройти, что-то шепнув на ухо Иштар.

– Итак, мой дорогой Ламех, ты пришёл представить мне своих сыновей, я правильно понимаю?

– Старейшины клана Пещерного Медведя – Явал, Ювель, Тувалкаин, Мафусал и Еред. Ламех им отец! – гордо улыбаясь, подытожил он.

– Я рада приветствовать вас, дети мои. К несчастью ваш великий праотец, и наш любимый сын Каин не могут также приветствовать вас.

 Мужчины опасливо посмотрели туда, где покоились оба тела. Некоторые даже закрыли глаза.

– Явал, следопыт Ламеха – ты помнишь его, великая мать – рассказал нам, что он видел в пещере одичавших. Гнев праотца был велик и ужасен!

– Скажи мне, Ламех, мой мальчик, как так получилось, что мои дети… как ты говоришь? Одичали? Почему они живут в ледяных горах, где нет пищи, кроме как тела себе подобных, вместо того, чтобы жить в этой чудной долине?

 Ламех словно ждал этого вопроса. С гордостью выступив вперёд, он начал рассказывать.

– Отец наш Каин первый пришёл в долину. Никто здесь не жил. Он привел с собой клан Пещерного Медведя. Его женщины и дети поселились здесь и жили вместе. Потом его сын Енох построил этот город для своего отца, своих женщин и детей, а других в него не впустил. Прочим сынам Каина это не понравилось. Они стали требовать открыть для них ворота города. Были битвы. Отец Енох погиб в них. Но потом Ламех сделал вот это.

 Он достал из-за спины широкий медный топор и с гордостью поднял его над головой.

– Слеза Гнева. С ней Ламех стал самым сильным! Он убил неверных сынов Каина. Остальные сбежали в горы. Там они одичали, и великий праотец наказал их за это лютой смертью!

 Стоящие позади старейшины стали бить себя в грудь, выкрикивая:

– Ламех наш вождь!

 Сам Ламех встал, выпрямившись во весь рост, улыбаясь и сияя от гордости.