Прошло время и прибыли немецкие купцы, приняли товар, внимательно осмотрев каждое изделие, расплатились с Ахеном. Тихон получил первую плату за пуговицы в сумме пятнадцати рублей.

– Теперь, когда вы, герр Ахен, убедились в состоятельности моей затеи, проверили мою надежность в делах денежных, я готов перед вами раскрыть состав пропитки пуговиц.

– Просто так? Не верю! Что хочешь взамен?

– Взамен хочу состав пропитки древесины против огня и соли.

– Просишь на благое дело?

– По цареву велению. Токмо при дворе не состою, исполню задание и забуду. Хочу пуговицы делать и продавать их. Никаких задних мыслей не имею, герр Ахен.

– Ладно! Тебе верю, а тут приходили двое, угрозами секрет выманывали. Имя царя тоже употребляли.

Немец велел Тихону оставаться в мастерской, через половину часа принес десять листов с немецкими словам и какими-то знаками.

– Отдай в таком виде, разберутся. Там все просто.

Тихон отдал записи отцу и велел идти во дворец, передать царю Петру тайну обработки дерева от Вильгельма Ахена.

– Да предупреди царя, что те двое, которых он посылал ранее, хотели угрозами тайну выведать, а деньги себе присвоить.

Верно говорят, что в раннем возрасте человек полностью открыт для знаний. К лету Тихон бегло говорил на немецком языке. Особо длинные беседы случались у него с сестрой хозяина. Получалось так, что Тихон оказался единственным человеком в окружении Фриды, который общался с ней с удовольствием.

Роман ушел к родителям, хвалился, что отец откроет ему собственную мастерскую по изготовлению мебели. На его место взяли паренька из села Братеево, которое раскинулось за городом на берегу реки Москвы. Отец нового ученика служил ярыжкой в каком-то Приказе. Паренька звали Семен, он оказался застенчивым и нетребовательным.

Алекс к этому времени постиг многие премудрости работы с древесиной, но все одно не хотел уходить от мастера. Было понятно, что причиной тому – Фрида. Что к ней испытывал Сашка, не знал никто. Но между ними существовала обоюдная духовная привязанность. Ей немного за тридцать, ему только-только стукнула пятнадцать годков.

После очередной ссоры с братом Фрида сидела в гостиной и тихо плакала. Тихон не смог оставить ее без внимания и подсел на лавку.

– Можешь мне не говорить о причине своих слез, все и без того понятно. Конечно, обидно, когда от брата слышишь только грубости. Служить бы ему командиром и орать на своих солдат. Причем, солдат должно быть много, а тут одна женщина принимает на себя грубость, рассчитанную на целый полк.

Фрида закивала головой, вытерла слезы и начала рассказывать:

– Всего-то неправильно сложила три цифры, и ошибка случилась на четыре единицы. За это он меня назвал одним русским словом таким, что повторять не хочу. К этому слову добавил еще кое-что, но уже по-немецки.

На следующий день приехал Сашкин отец, чтобы передать ему очередную партию сладостей и денег. Обнаружив свое чадо в приподнятом расположении духа, в состоянии трепетного волнения, купец начал допытываться о причинах. Видимо, Сашок, как воспитанный сын, откровенно поделился с отцом своими чувствами к Фриде. Если силу грома и молнии принять за единицу, то купец умножил все это раз на восемь. Учение моментально было закончено, мальца под белы рученьки вывели из дома и усадили в ландо. На выходе купец высказал учителю все, что родилось у него в голове после сообщения сына.

Фрида снова залилась горючими слезами, Вильгельм закрылся у себя в кабинете. Тихон решил, что должно пройти какое-то время, чтобы забылся случившийся конфуз.

По-прежнему в общении между Тихоном и хозяином оставалось доверие и наличествовало дело. Все имевшие место разговоры не выходили за рамки одной темы. По мере освоения европейского рынка среди немецких купцов, привлеченных Ахеном к сотрудничеству, активнее всех продвигался герр Клюге. Он чаще других приезжал в Москву и делал заказы на хороший объем. Не допускал посторонних к своему общению с Вильгельмом, и, когда в их окружении появлялся Коробков, Клюге либо прекращал разговор, либо переводил его на сторонние темы. Было очевидным, что купец принимал парня за помощника на побегушках, не имеющего отношения к технологии производства. Но это Тихона не раздражало, главное, что купец стремился к постоянному активному сотрудничеству.

Незаметно ремесленная мастерская превратилась в целое предприятие. Вместо учеников пришлось нанять трех работников. Условия проживания остались те же, но теперь хозяин не получал деньги, а выплачивал их в виде вознаграждения за сделанную работу, приносящую хороший доход.

С началом новой весны Клюге заговорил о расширении рынка сбыта. Теперь его заинтересовал английский покупатель. Тихон видел, как Ахен и Клюге ругаются злобно и грубо, но не обращал на это внимания, был уверен, что немчура меж собой всегда договорится.

То, что царь Петр регулярно приезжает в Немецкую слободу, на Москве знали почти все. Тихон интереса к этому не проявлял. Его не интересовали слухи о похождениях государя, не испытывал он желания о новой встрече с царем. Но за него это сделал случай. Тихон шел в лавку по своей надобности и не обратил внимание на группу беседующих в сторонке парней и девок. Сзади услышал шаги и оглянулся, его догонял Петр Алексеевич.

– Али не узнал меня, Тихон Коробков? А я тебя помню. Хорошую ты мне службу сослужил. Еще на воров указал. Все подтвердилось. Хотели немца запугать, а деньги между собой поделить.

– Рад угодить вашему Величеству!

– Тут в Слободе по какой надобности?

– И живу, и работаю. Долго обо всем рассказывать. Но кабы не задание, не знаю, где бы находился.

– По-прежнему готов служить мне?

– Я решений своих не меняю.

– Когда потребуешься, позову! Пойдешь?

– Зови, Петр Алексеевич.

От своего отца Тихон уже знал, что царевна Софья все настойчивее добивается отстранения Петра от притязаний на трон. Ведь, согласно закону, близился срок сдачи царевной своих регентских полномочий. Рассказывал отец о потугах Софьи не допустить дружбы Петра со стрельцами. Именно в стрельцах видела царевна вооруженную опору своей власти.

Когда дела складываются и тебя сопровождает успех, время бежит очень быстро. Выручка от производства и продажи пуговиц позволяла решить все бытовые проблемы в семье Ахена и Коробкова. Но в последнее время обозначился конфликт с главным компаньоном Клюге. После его очередного посещения Слободы, Ахен заперся в своем кабинете и не выходил до самого вечера. Тихон ждал прояснения ситуации. Только на следующий день хозяин пригласил его на разговор, в котором без лишних эмоций сообщил о прекращении деловых отношений с Клюге. Получалось так, что компаньон уже длительное время требовал пересмотра прежних договоренностей. Он требовал от Ахена передачи ему секретов изготовления пуговиц и еще чего-то, более важного. Ахен не смог переубедить его в обратном и придумал хитрый ход. Пришлось подсунуть придуманные на ходу данные о породе древесины, рецепты сушки и окончательной обработки продукции. Ахен предполагал, что Клюге проведет опыты, набьет себе шишек и успокоится. Но тот быстро разобрался и вернулся. Снова произошел скандал.

– Пусть катится! Мало ли что завтра взбредет в его буйную голову. При очередном появлении отсылайте его ко мне, а я что-нибудь придумаю, – продолжил Тихон.

– Но я не хочу выглядеть, как баба на пожаре.

– Это как? – удивился партнер.

– Стоит, орет и не знает, что делать.

– Это так у вас, у немцев, а у нас баба и звать на помощь не станет, сама с пожаром справится.

– Спасибо тебе, Тихон, но я разберусь с ним сам. Нам теперь надо искать новые рынки сбыта продукции. Теперь в Европу Клюге не пустит. Может здесь, в других городах или на Востоке. Прошу об одном, если со мной что-нибудь случится, позаботься о Фридерике. Поверь, с этим я могу обратиться только к тебе, – в голосе немца присутствовали страх и мольба.